Поднимаясь по лестнице, я поправила свою блузку. Сделав глубокий вдох, постучала в дверь Рика. Послышался шум, и дверь открылась почти сразу.
— Здравствуйте, прошу прощения за беспокойство…
— …Мы опять забыли обменяться мобильными.
— И правда! Но я зашла узнать, не могли бы вы оказать мне небольшую услугу. Мне очень неловко вас беспокоить, но мой компьютер сломался, а мне в понедельник нужно сдать презентацию. Поэтому я хотела попросить вас…
— Взглянуть на него? Без проблем. Сейчас вам удобно?
«Жюли, тебе должно быть стыдно злоупотреблять любезностью этого парня. Сколько вору ни воровать, а расплаты не миновать. Нечестно добытое добро не приносит пользы. Повадился кувшин по воду ходить, там ему и голову сломить».
— Я не хочу злоупотреблять вашей любезностью.
— Об этом не волнуйтесь! Сейчас возьму ключи и вернусь.
Он исчезает в глубине квартиры и тут же появляется, держа в руке связку ключей. Я спрашиваю:
— Разве вам не нужны инструменты?
И тут же пугаюсь, что допустила оплошность. Откуда я могу знать, что придется разбирать компьютер? Агент ЖТ, возможно, уже провалилась…
— Необязательно лезть в материнскую плату, и так будет понятно, в чем проблема… Чаще всего это быстро исправляется.
«Не рассчитывай на это, милый…»
Открыв дверь, я впервые приглашаю его к себе. Я стараюсь выглядеть как можно естественнее. Главное — принять безразличный вид. Чтобы войти в роль, пытаюсь убедить себя, что безукоризненный порядок — обычное явление в моей квартире. Но мне это не удается. Должно быть, это и есть искренность…
— Ну что, где больной?
— Направо, в комнате на столе.
«Прошу тебя, Туфуфу, не говори ни слова, иначе мой план провалится!»
Рик направляется прямо к компьютеру. Он даже не смотрит по сторонам. Ему абсолютно наплевать на четыре часа уборки. Вот они, мужчины. Я могла бы написать крупными буквами на стене прихожей «Женись на мне» или в спальне «Сорви с меня одежду», он бы ничего не заметил.
Он начинает с того, что проверяет подключение. Все теми же уверенными движениями. Без колебаний усаживается на стул, словно находится у себя дома, нажимает на кнопку включения. Я подхожу к нему.
— Как вы поняли, что он сломался?
— Вчера вечером я работала над своей презентацией, и вдруг он погас. И больше не захотел включаться.
«И „Оскар“ за лучшую фантазийную роль присуждается Жюли Турнель! Зал встает, я благодарю публику и плачу перед миллиардом телезрителей, следящих за церемонией награждения в прямом эфире».
Рик ждет, пока отреагирует «центральный процессор», как он его называет. Он спокоен. Я подхожу еще ближе. Делаю вид, что интересуюсь темным экраном, но думаю о том, что мой подбородок находится всего в паре сантиметров от его плеча. От него хорошо пахнет.
— Действительно, есть проблема, — бросает он, набирая на клавиатуре странную комбинацию знаков.
«Какое счастье! Больше слова плохого не скажу о компьютерах. Они великолепны, поскольку даже в сломанном состоянии объединяют людей. И это продлится несколько часов. Я так счастлива, что мой комп сломался!»
На своем лице я чувствую тепло его щеки. Он не осознает, что я почти положила голову ему на плечо. Мужчины этим удобны, они ничего не замечают.
Он пробует другую комбинацию клавиш. Словно четырехлетний ребенок, который пытается играть Шопена на слишком большом для него рояле. Проблема в том, что у него все получается. Компьютер запускается. Я резко выпрямляюсь, пораженная тем, что он способен функционировать после моей диверсии.
«Но это невозможно! Я сама выдернула какую-то деталь вчера вечером! Не могу в это поверить…»
Я ошеломлена, но не могу ничего сказать. Пальцы Рика бегают по клавишам.
— В конечном счете ничего серьезного, — говорит он. — Думаю, что у вас случилось короткое замыкание микросхемы, поэтому он выключился. Сейчас он загружается вполне нормально. Через пять минут все будет в порядке.
Я вне себя от злости. Мне хочется поджечь этот подлый компьютер. Когда нужно, чтобы он работал, он зависает, а когда хочешь, чтобы сломался, он работает. Это невыносимо! В этом агрегате десять тысяч разных деталей, а я умудрилась вытащить единственную бесполезную.
Пока я пытаюсь совладать с эмоциями, Рик проверяет программное обеспечение. Судя по его виду, он рад за меня. А я не могу выдавить из себя ни слова. Мне надо бы облегченно улыбнуться, возможно, подпрыгнуть от радости. Но я даже не успела предложить ему что-нибудь выпить, не успела насладиться тем, как он меня спасает. Немного его тепла, аромат одеколона — это все, что я получила.
— Вот и все, — говорит он, поднимаясь со стула. — Теперь все о'кей.
— Выпьете что-нибудь?
— Нет, мне очень жаль, но я должен сегодня закончить свою работу, иначе завтра у меня не хватит времени на пробежку.
— Вы бегаете?
— Стараюсь это делать как можно чаще. Меня это успокаивает. Голова освобождается от мыслей, а в данный момент я в этом нуждаюсь.
«Жюли, иногда в твоей жизни появляются возможности, которые нельзя упускать. Решайся!»
И я слышу, как произношу:
— Я тоже бегаю. Когда не хромаю, конечно!
— Правда? На какую дистанцию?
— Точно не скажу, за меня это решают пейзажи. Когда они мне надоедают, я возвращаюсь домой!
«Какая поэтичная девушка! Врушка несчастная. Еще расскажи ему, что ты добежала до Швейцарии и, поскольку вокруг было красиво, добралась трусцой до Австрии, не забыв заглянуть на север Италии, где природа просто изумительная».
Он улыбается. Мне он кажется таким красивым. Уверена, что именно из-за его улыбки я осмеливаюсь добавить:
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Еще не закончив фразу, я понимаю, что мне это дорого обойдется, но рассудок в этом деле больше не помощник. Начиная с этого момента моя история превращается в басню под названием: «Красавец, бестолочь и закон подлости в действии». Мораль скоро последует…
Он улыбается еще шире. Похоже, эта идея ему нравится. Я без ума от счастья.
— С удовольствием, — отвечает он. — Там, где я раньше жил, я тоже частенько бегал с соседом. Но вы гораздо симпатичнее, чем он! Обычно я начинаю пробежку в восемь утра, пока нет жары. Вам это подходит?
— Вполне.
— Тогда я зайду за вами без пяти восемь?
— Я буду готова.
Он идет в прихожую. Сейчас он снова меня покинет.
— Удачи с вашей презентацией!
В дверях он колеблется. Думаю, он хотел бы чмокнуть меня в щечку, но не решается. Я знаю, что сделал бы кот на его месте. Он открывает дверь и выходит. Оборачивается в последний раз: