В спальне было тихо, потом донесся неразборчивый голос. Мрак вслушивался, слов не разобрал. За его спиной Олег ползал на коленях, что-то трогал, перебирал. Мрак сжал ему шею мощными пальцами, прошипел:
— На цыпочках! Ишь, разошелся… Еще лучше — замри вовсе. Я скажу, когда оттуда уйдут.
Олег не двигался, стиснутый железной хваткой, но глаза его уже жадно обшаривали комнату с сокровищами.
Когда Таргитай покинул комнату, Олег было кинулся к сокровищам, но Мрак сделал страшные глаза, показал кулак. Мучительно долго ждали, пока уберется Зейнаб. Царская дочь почему-то долго не покидала ложе, лежала как труп, лишь к полудню медленно оделась, велела подать коня.
У Олега расширились глаза: коня ввели прямо в комнату. Потом топот удалился, щелкнули замки, заскрипели тяжелые железные запоры.
— Теперь ищи, — буркнул Мрак. — Я постою у двери. Угораздило же с вами связаться!
Олег как зачарованный пошел шарить по всем сундукам, кулям, тюкам. Стен не было видно под грудами богато украшенных сабель, мечей, акинаков, секир, дротиков, щитов, ножей… Колчаны со стрелами сверкали крупными драгоценными камнями, луки были странные, причудливые, склепанные из роговых пластин. Отдельно висел длинный широкий меч, зачем-то прикованный к стене толстой железной цепью, под ним стояли огромные покрытые пылью сапоги, рядом колыхалась вода в сосудах: черном и белом, грудами лежали потертые конские попоны, старые сумки, мешки, деревянные палицы… Олег чуял магию, от ее присутствия шевелились волосы на затылке, но как ею овладеть, как высвободить — хоть бейся о стену!
Мрак сказал вполголоса:
— Перестань метаться, как дед Тарас, что хотел собрать всю малину… Ты мог бы и это предусмотреть, вон даже мешок с едой захватил, обжора.
— Нам сидеть долго, — ответил Олег нервно.
— А если Тарх не придет второй раз? — спросил Мрак. — Если эта воительница не изволит взять в свою постель еще разок?.. Рисковые вы с Тархом, оказывается, парни! Сорвиголовы. Это я человек простой и бесхитростный, перед вами вовсе овечка. Ты развязывай мешок, не жмись.
Он заставил себя есть, хотя еще не хотелось, но чтобы делать что-то привычное, обыденное. Волхв вовсе потерял голову, даже не прикоснулся к еде, шарит по сундукам, едва с головой не влезает. А штуки страшноватые, Мрак не отходил от двери еще и потому, что не хотел притрагиваться к волховским штукам. Воины и оборотни не имеют дел с нечестными штуками.
К вечеру Мрак начал прикладывать то одно ухо, то другое к двери:
— Тихо… А вдруг не явятся? Наши косточки здесь истлеют.
Олег досадливо дернул плечом. Ему бы Таргитай не являлся еще с неделю: столько диковинок, никогда бы не подумал, что белый свет так широк, что много таких разных народов топчут землю!
Внезапно Мрак отпрянул от двери. Волосы на его загривке встали дыбом.
— Киммеры…— прошептал он. — Идут сюда!
Он напрягся, сжал кулаки. Олег подбежал, с силой развернул его лицом к себе:
— Успеешь! А вдруг сюда не зайдут?
Он оттащил Мрака к задней стене. Оборотень рычал, глаза налились кровью, он шарил по широкому поясу, где болталась только баклажка. Голоса стали громче, дверь дрогнула, кто-то ругнулся.
— В скрыню! — велел Олег.
Мрак залез, согнувшись в три погибели. Олег опустил крышку, но петли не сходились, он запрыгнул с ногами, в сундуке сдавленно охнуло. Петли захлопнулись, Олег поспешно всунул дужку висячего замка, прижал, замок щелкнул, волхв одним прыжком очутился за длинным плащом с капюшоном, что свисал с крюка на стене.
Дверь распахнулась во всю ширь. В светлом проеме стоял коренастый человек, лицо его оставалось в тени. Он качнулся на коротких кривых ногах, бросил резко:
— Остап! Здесь уже трудно размещать сокровища. Ты отбери кувшины с золотыми монетами, проверь скрыни. Надо заплатить гипербореям — обещали прислать вспомогательное войско. И борисфенитам придется заплатить, чтобы не чинили вреда на переправах…
Следом за ним в комнату вдвинулся такой громадный человек, что Олег, выглядывая в щелочку между рукавом и полой, в первое мгновение принял его за Мрака.
— Великий каган, — сказал гигант густым голосом, в котором не слышалось почтения, — гипербореи все равно не пришлют людей, зря гроши потратим. А борисфениты разбегутся, только пошли отряд Фагимасада. Они его боятся как огня.
Каган пробурчал, как рассерженный лев:
— Любые доводы найдешь, только бы ничего не трогать в этом свинарнике!
— Чтобы не тратить твои деньги, — возразил Остап.
Они прошлись по комнате, каган споткнулся о кувшин, который Олег выставил на самую середину прохода, выругался. Кувшин упал, из горлышка покатились золотые монеты.
— Много пьешь, — сказал каган обвиняюще. — В свинарнике больше порядка! Пересчитай, сложи в сундуки. Что у тебя в этом? Что в нем сейчас?
Он пнул сундук, в котором затаился Мрак. Остап подошел ближе, посмотрел в великой задумчивости. Он почти касался плечом плаща, за которым съежился Олег. Сильный запах хмельного меда шибанул волхву в нос, он задержал дыхание, но в носу щекотало все сильнее. Он напрягся, конвульсия сотрясала все тело. Плащ шевельнулся, зашелестел. На пол упали комочки засохшей грязи.
Каган мгновенно выхватил короткий меч:
— У тебя здесь крысы!
Он нацелился острием в плащ. Остап поспешно ухватил кагана за кисть, сжимавшую оружие:
— Великий каган! Это плащ самого Булгака! Пока он цел, наше царство в безопасности. Остерегись прорезать в нем дыру!
Каган нехотя вложил клинок в ножны:
— Все у тебя ценное, важное… А крысам все равно: простой плащ или Булгака! Изгрызут, с тебя первого голову сниму.
Остап звучно икнул, пробасил:
— Крысам плащ не по зубам. Он заговоренный. А крыс выведем, вчера такого кота видел возле дворца…
Каган снова ударил носком сапога в сундук:
— Ты мне зубы не заговаривай! Что здесь? Открой. Если не полон, высыпем сюда монеты из кувшинов.
Остап нагнулся, потрогал замок. В его руке появилась связка ключей. Покряхтывая, начал подбирать, Олег потихоньку пошел выдвигаться из-за плаща. Грузный Остап кряхтел, сопел, наконец с трудом разогнулся:
— Великий каган! Что-то замок больно мудреный. Видать, что-то необычное запрятано. Я завтра принесу кота… нет, двух котов, заодно все сундуки проверю.
Каган плюнул, резко повернулся и вышел. Остап двинулся следом, на широкой роже таилась хитрая ухмылка. Последний ключ он держал зажатым между пальцами, не показывая кагану.