Таргитай тоже снял волчью шкуру, закашлялся от жара. Рядом зло харкал Олег, выплевывал темные сгустки пыли. Мрак шагал размеренно, быстро, но не бежал. Сапоги его стучали чересчур громко, он морщился, подгибал колени, стараясь по твердой сухой земле идти так же неслышно, как и по мягкой шкуре Леса, посыпанной старыми листьями, хвоей.
Наглотавшись пыли от сапог Мрака, Таргитай и Олег догадались догнать оборотня, пристроились по бокам. Мрак шагал с каменным лицом, глаза напряженно обшаривали виднокрай, что здесь уже стал видноколом. Олег постепенно начал меняться в лице, надсадно сопел, морщился, наконец выговорил с мукой:
— Здесь в самом деле Край Мира… Ни одного деревца! Я либо лопну, либо уписаюсь…
Мрак хмуро хмыкнул, но не повернул головы.
— Как же, по-твоему, здесь живут люди?
Олег крепился долго, бледнел, зеленел, с надеждой осматривал бесконечную поляну. Уже не до дерева, хотя бы куст… Наконец приотстал, застонал. Таргитаю кортело посмотреть, как мудрый волхв найдет выход из безвыходного положения, но Мрак не сбавлял шага, головы не поворачивал, и Таргитай вынужденно мчался следом. Он лишь оглянулся на миг, волхв зачем-то присел по-бабьи, тут же нога Таргитая провалилась в норку подземного зверька, Таргитай шлепнулся, больно расквасил нос о непривычно твердую землю.
Волхв догнал их не скоро, зато прыгал, как лосенок. Похоже, свет за Краем Мира уже не казался таким ужасающим.
У Мрака начали хищно подрагивать широкие крылья носа. Изгои видели как оборотень настороженно оглядывается, посматривает вверх. Их все чаще обгоняли пчелы, толстые и гудящие тяжело, с грузом. Таргитай беспечно напевал песенку, Олег же спросил встревоженно:
— Беда?
— Непонятое впереди.
— Значит, беда, — сказал Олег убежденно.
Он взялся за обереги, суетливо щупал, другой рукой делал отгоняющие жесты.
Впереди показался холмик, близился. Огромная человеческая голова, размером с козу, лежала прямо на земле, упираясь подбородком в стебли травы. Длинная седая борода и серебрянные волосы покрыли половину лужайки. Белые волосы на лбу придерживал бронзовый обруч шириной в две ладони и толщиной в два пальца. На густых бровях сидели нахохленные воробьи. Когда невры приблизились, птички с недовольным чириканьем взлетели, а огромные как щиты набрякшие веки медленно пошли вверх.
— Живой! — ахнул Таргитай.
Все трое попятились так спешно, что Олег и Таргитай даже брякнулись на спины. Один от ужаса, другой от неожиданности, но брякнулись позорно. Мрак пораженно качал головой.
— Ты кто, мужик?
Огромные как побелевшие на солнце валуны, глаза уставились прямо перед собой. Белки были желтые, полопавшиеся от сухости и зноя, кровяные жилки набухли, лопались от непонятных усилий, но все же глаза были глазами разъяренного воина. Мясистые губы, тоже покрытые корочкой от сухости и пыли, шелохнулись, мощный голос прогудел:
— Мимир… я — Мимир! А кто вы, дерзкие?
— Люди, — ответил Мрак. Он оглянулся на Олега, тот поднимался с четверенек, бледный, дрожащий. — А ты чего такой? Уродился, аль как?
Брови сдвинулись, на переносице заскрипела крепкая дубленая ветрами и морозами кожа.
— Я Мимир, — прорычал он. — Мимир! Хозяин медового источника!
Ноздри Мрака снова задвигались. В теплом воздухе пчелы гудели мощно, довольно. Похоже, медовый источник в самом деле рядом.
— А где твой мед? — спросил он. За его спиной Таргитай шумно потянул слюни, сглотнул. Глаза певца стали голодными как у стаи волков.
— Мед мой, — прорычал Мимир еще грознее, — он же мед мудрости! И всякому бродяге недоступен. Я сторожу с начала времен… Сам Один — бог богов! — за глоток… глаз в залог! А что могут безродные бродяги? Никчемные изгои?
Таргитай пощупал свои глаза, попятился. Олег тоже коснулся век, на лице волхва боролись страх и странная жадность. А Мрак развел широкие ладони:
— Успокойся, батя. Храни свой мед. Если бы мудрость делала людев счастливымы! А то еще Боромир рек, что во много мудрости много печали. Спи, а мы пойдем дальше неграмотными, но смотреть будем в оба.
Таргитай и Олег еще во всю глазели на чудную голову, вон какие диковины здесь, а Мрак уже ухватил за шивороты, потащил, дал по пинку, и оба побежали впереди, размахивая руками как взлетающие птицы крыльями.
Таргитай оглядывался, пока голова снова не превратилась в крошечный холмик. Не выдержал:
— А почему не дал? Задурно?
Мрак пожал плечами, всякие люди на свете, жадных больше, чем щедрых:
— Задурной бывает только приманка в капкане.
Олег сказал торопливо:
— Ничто даром не дается, за все надо платить… Мимир… он даже сам не помнит, из богов ли он, из ванов или альвов… Мрак, я не знаю что это, так Боромир говорил!.. Но источник под ним! Накрыл задницей… ах да, бородищей и власами, не сразу и догадешься. А может и еще что-нибудь помимо источника.
Мрак оглянулся:
— Вернемся? Пока далеко не утопали. Я там в траве целое бревно заприметил. Подважим, сковырнем…
Олег вскрикнул испуганно:
— Возвращаться? Ни в коем случае!
— Почему?
— Дурная примета. Удачи не будет.
— Тогда вперед, — согласился Мрак. — Навстречу утренней заре. Если с начала времен, то еще столько просидит. А за это время найдутся, кто сковырнет и пошарит жадной дланью, что под ним. Да и вообще… Вас не учили чужое не брать?
— Нет, — ответил Таргитай недоуменно.
— Хорошо, — вздохнул Мрак с великим облегчением, — а то бы намаялся с вами… Тихо! Я не волхв, но что-то чуется.
Он замедлил шаг, а Таргитай и Олег задержали дыхание. Хищные крылья носа Мрака трепетали, как крылья бабочки на ветру. Он сказал напряженно:
— Непонятно… Много зверей, очень много!
— Как в нашем Лесу? — вскрикнул Таргитай счастливо.
— Больше. Намного больше! Но вот люди… Люди идут вместе со зверями, чего быть, конечно же, не может!
Таргитай и Олег послушно нырнули в заросли, отползли. Олег расправил за собой стебли, Таргитай начал рассматривать желтую гусеницу, что переползала с травинки на травинку. Гусеница тоже оборотень, она будет спать в твердой куколке, потом обернется красивой бабочкой… Таргитай в ранних мечтах тоже летал крылатым оборотнем над Лесом — могучий, красивый, отважный. Да и не только в ранних.
Земля начала подрагивать. Гусеница упала, затаилась. Издали донесся далекий неясный гул, сотканный из сотен тысяч стонов, вздохов, угроз и проклятий. Очень медленно гул распался на отдельные крики, мычанье, вой, а земля застонала, словно изнемогая от непомерной тяжести.