Торопливо, чувствуя себя виноватым, Таргитай рассказал все-все. Слушали молча, только сопели над горячей кашей. Деревянные ложки мелькали, каша быстро убавлялась. Сжалились, оставили и Таргитаю на донышке — тот и раньше быстро есть не умел, к тому же боялся горячего.
Пока он выскребывал остатки, Мрак хмуро бросил Олегу:
— Ему даже снится такое, что потом становится песней.
Олег охотно кивнул:
— Да, он певец по рождению. Зря из него тесали охотника, бортника…
Таргитай облизал ложку, вяло удивился:
— Не верите?
Олег пожал плечами, сказал с насмешкой в голосе:
— Тут вовсе не надо быть волхвом, чтобы увидеть, что к чему. Даже Мрак понял, кто эта женщина. Она сказала, как ее зовут?
— Н-нет… Но нужды не было! Имя для того, чтобы отличаться от других, а мы все время были вдвоем.
— Ладно, умник, — прервал Олег в манере бесцеремонного Мрака. — Тебе явилась во сне Дана, понял? Все еще не соображаешь? Люди, плюйте на него! Он все еще не понимает. Дана — главная богиня этой реки.
Таргитай смотрел то на одного, то на другого. Мрак и Олег странно переглядывались, ухмылялись. Наконец Олег сказал тем тоном, как всегда говорили с Таргитаем в деревне, признавая за первого дурака:
— Тебе повезло, что она не явилась наяву!.. Вот уже сотни лет ее никто не видывал. Дана — древнейшая богиня, она полюбила эту реку, все лето живет в ней, а на зиму улетает в вирый. Эту реку поляне так и зовут по ней: Дана-апр, река Даны.
— А киммерийцы? — спросил Мрак.
Застигнутый врасплох, Олег поднял глаза к небу, словно боги только и ждали, чтобы подсказать, помыслил, сказал уверенно:
— Э… просто Северная река. По-ихнему, Борисфен. Борис, Борей, бор — это все холодное у них, северное. Так вот, Тарх, Дана сильнее многих богов. Может быть, сильнее всех. В ней мощь этой реки, что несет громадные камни, как песок, крушит берега, а в половодье заливает целые страны! В древности находились богатыри, пытались отыскать, завоевать красавицу богиню… Сказывают, к самым настойчивым сама выходила навстречу…
Он умолк, пряча улыбку в кудрявой бородке. Таргитай подтолкнул:
— Ну-ну, телись быстрее!
— Летели от ее пинка ниже облака ходячего, но выше дерева стоячего. Тебя еще не лягал конь? Жаль. Мог бы сравнить… Если даст пинка богиня, то лучше бы тебя лягнуло сто тысяч коней. А Дана не просто богиня, самая могучая!
Мрак хмыкнул, он почти не слушал, его глаза обшаривали необозримую водную гладь. Мыслями он был уже на плоту, благо дурень отыскался.
— Разве она так со всеми? — спросил Таргитай неверяще. — Или только с теми, кто хотел взять ее силком, кто похваляется? А ведь говорят же: не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати… А вот ежели бы кто сказал доброе слово!
Олег даже подскочил от такого кощунства:
— Доброе слово богине? Тарх, ты говоришь о богине или о кошке?
Таргитай пробормотал, опуская глаза в землю:
— А чо? Чем богиня хуже…
Мрак сунул ложку за голенище, поднялся. Голос его посуровел:
— В путь! Добро, что все обошлось. А ты, Тарх, хоть и приснилось такое, а песню сделай. Понял? Зря я бегал всю ночь, обшаривал остров?
На второй день, как покинули маленький островок, река заметно сузилась. Берега сошлись ближе, вода неслась стремительно, бурно. Мрак все чаще бросался к рулю, помогая Таргитаю.
Над головой неслись холодные темные громады. Солнце выглядывало быстро, пугливо, тут же скрывалось за тучами. На землю падал неровный, быстро убегающий свет. Олег всматривался вперед со страхом, он запоздало вспомнил, что вскользь прочел о чудовище Рух, которое живет за самым страшным порогом на Данапре, но тогда искал другую запись, про чудовище пропустил мимо сознания, а теперь дергался, пытаясь вспомнить подробности, и чем больше вспоминал, тем сильнее цепенели руки и ноги.
Берега постепенно сузились настолько, что, появись степняки хоть на правом, хоть на левом — стрелы достали бы до плота. Правда, луки короткие, далеко не бьют, но стрелы отравленные, довольно царапины… А не появятся киммеры, напомнил себе Мрак невесело, то на порогах разобьются наверняка. Конан сказал, что ни один плот, ни одна лодка, ни один герой не миновали порогов, где живет лютый зверь Рух!
Солнце висело высоко, жгло спины. Мрак обливался потом, ползал по бревнам, затягивал веревки. Таргитаю заорал:
— К берегу держи, я же сказал!
Таргитай повернул перекошенное лицо, багровое от натуги, исполосованное струйками пота:
— Плот не слушается!
Мрак оглянулся на пенистые струи за плотом. Олег подбежал к краю бревен, в глазах волхва отразился дикий ужас. Мрак крикнул:
— Сносит на середину!.. Наляжем втроем!
Втроем вцепились в рулевое весло. Мышцы едва не рвались от усилий. Таргитай слышал хриплые вскрики Олега, тот греб изо всех сил, глаза вспучились, вываливались из орбит. Внезапно поскользнулся, упал лицом на мокрые бревна. Мрак, не прерывая греблю, безжалостно пнул в ребра:
— Вставай, греби!
Пальцы слабели, дыхание вырывалось с хрипами, а воздух стал мокрым. Впереди медленно нарастал торжествующий рев. Мрак выругался, оставил весло. Тотчас плот выволокло на самую середину, понесло с большой скоростью по высоким волнам.
— На берег не удается, — сказал Мрак зло. — Кто-то держит плот снизу!
— Чудовище Рух, — прошептал Олег.
Берега мелькали, словно мчались не на плоту, а на бешено скачущем коне. Далекий рев порогов стал громче. Впереди поднялось белесое облако водяной пыли, превратилось в непроницаемую стену, что поднималась к небесам.
— Да, это пороги, — прошептал Олег.
Таргитай все еще цеплялся за бесполезное рулевое весло. Мрак и Олег стояли посреди плота, держась друг за друга. Между бревнами перекатывался котел, налетел на Олега, боднул в ногу, но хозяйственный волхв на этот раз не бросился спасать имущество, как Мрак не обращал внимания на брошенные лук и стрелы, нехитрое снаряжение для рыбной ловли.
Воздух стал холодным и плотным, целиком из водяной пыли. Таргитай сражался с веслом, только бы не видеть, как плот разлетается в щепы, как он летит в пучину. Погибнуть бы от удара о камни, а то за камнями ждет с раскрытой пастью огромный лютый зверь, начнет жрать еще живого, на зубах затрещат кости, успеет увидеть свое изуродованное тело…
Мрак что-то кричал Олегу, стараясь переорать рев падающей воды, волхв кричал в ответ. Впереди внезапно выросла белая полоса пены, перегораживающая реку, понеслась навстречу. Плот стремительно несло в эту яростную пену, и вскоре невры увидели торчащие из пены каменные зубья — острые, частые, где не каждая рыба протиснется.