Но однажды случилось чудо: он увидел Дженнет. У бедняги тут же остановилось сердце, отнялись ноги, ослепли глаза. С этого дня он не мог ни есть, ни пить, ни спать. Перед его глазами и днем, и ночью стоял камышево-тонкий стан, змееподобный извив агатовых кос и вскинутые стрелы ресниц. Через две недели, когда Байрам с ужасом увидел, что плотно сидевший на плечах халат стал непомерно велик, он отправился к мудрому яшкули и рассказал о своей беде.

И что же мудрец? Вместо того чтобы помочь влюбленному юноше, старик дал такой странный совет, да еще в стихах, что Байрам окончательно пал духом. Но яшкули не щадил влюбленного и, лукаво поглядывая из-под низко надвинутого тельпека, вещал:

Коль скучно быть юным, и надо

Увянуть до срока – женись.

Коль в вечных заботах отрада,

Хоть мало в них прока – женись.

Ты станешь особою властной,

Но станешь стареть ежечасно.

Коль хочешь стать мулом для вьюка,

Избитым жестоко – женись!

– Готов быть мулом, готов ежечасно стареть, лишь бы рядом была Дженнет! – воскликнул Байрам.

– Ты ей не пара. Дженнет дочь хана, а ты бедный пастух.

– Но я разбогатею! Я буду много работать и принесу такой калым, что хан тут же отдаст мне Дженнет.

– Разбогатеешь?! Что-то я не видел в наших краях бедняков, которые становились богачами.

– Я знаю, как разбогатеть, знаю! Я соберу огромное стадо. Мои коровы будут давать реки молока, и хозяева коров заплатят мне большие деньги.

На следующий день Байрам ушел в горы. С ним было стадо из сорока коров. Байрам очень старался: он нашел сочные травы, студеные ручьи, оберегал стадо от волков. Коровы тучнели на глазах. Хозяева были довольны и щедро одаривали молодого пастуха.

Но с некоторых пор Байрам заметил, что к его стаду прибилась еще одна корова. Она была невиданной в этих краях серебристой масти. Как ни старался Байрам вместе со всем стадом пригнать ее в кишлак и потребовать с хозяина плату, серебристая корова каким-то таинственным образом исчезала. И все же Байрам выследил ее путь!

Тропа привела в пещеру. У входа сидел старик в два человеческих роста. Не оборачиваясь, он сосредоточенно доил корову. Пастух почтительно поздоровался.

– Здравствуй, Байрам, – громоподобным голосом ответил старик. – Зачем пришел?

– Я… вот… из-за коровы, – выдавил тот.

– А что, Серебрянка ест слишком много травы? Или так много пьет, что из-за нее пересохли все ручьи?

– Да нет… Только ведь я пасу за деньги, – зажмурив глаза, брякнул Байрам. – А за нее никто не платит.

– Ах, вот в чем дело, – усмехнулся старик. – Я знаю о твоей мечте и знаю, зачем тебе нужны деньги. Но сбудется ли твоя мечта, зависит только от тебя! – добавил он.

С этими словами старик набрал охапку осыпавшихся листьев арчи и сказал:

– Здесь хватит и на калым, и на всю дальнейшую жизнь. Только при одном условии: до самого порога дома не заглядывай в хурджун.

Байрам не посмел возражать, хотя в душе негодовал: получить вместо денег листья прошлогодней арчи – так его еще никто не дурачил. За первым же поворотом тропы Байрам выбросил листья в пропасть и погнал стадо домой. Каково же было его удивление, когда после чая он заглянул в хурджун и на самом дне обнаружил… золотую монету! Байрам все понял: один листочек затерялся на дне мешка и превратился в золотую монету.

Он тут же побежал обратно, но ни коровы, ни волшебника-старика в пещере не оказалось. Лишь на самом дне золотым огнем поблескивало озеро. Поняв, что, не послушав старика, он никогда не сможет жениться на Дженнет, а без нее жизнь – не жизнь, Байрам решил утопиться и прыгнул в воду. Но вода его отторгла! Он снова и снова бросался в озеро, но вода так и не приняла пастуха, только от его горячего сердца стала теплой, как парное молоко.

Когда Байрам по извилистым улочкам кишлака шел домой, то с недоумением замечал, как изумленно-почтительно поглядывают на него люди, как из глаз девушек летят полные обожания молнии. Во дворе он достал осколок зеркала – и отшатнулся! На него смотрел могучий, пышноусый красавец, ничем не хуже сказочного богатыря Рустама. Надо ли говорить, что Дженнет тут же в него влюбилась, а хан счел за честь иметь такого зятя.

С тех пор во всех окрестных кишлаках появилась новая традиция: каждый, кто мечтал о своей Дженнет, должен был броситься в озеро, а выбравшись, непременно ее находил и она его не отвергала…

– Все, вы меня убедили! – вскочил со своего места Бадгис. – Завтра же отправлюсь в Бахарден. Ох и свадьбу же я закачу! – Он азартно потер руки. – Приезжайте, будете дорогим гостем.

– Когда? – спросил я.

– Будущей весной.

– На одно весеннее мероприятие я уже приглашен, – вспомнил я о предложении Шемаля. – Если на то будет воля Аллаха, – решил я подыграть Бадгису, – то непременно заверну и к вам.

– Не забудьте захватить платок, – попросил на прощание Бадгис.

– Какой платок? – не сразу понял я.

– Тот самый, который подарила туркменская девушка. Мы покажем его гостям и скажем, чтобы все девушки брали пример с туркменских красавиц, которые могут все, даже с помощью обыкновенного платка остановить кровь, залечить рану и… покорить голубоглазого шурави. Представляете, как это подействует на юных красавиц! Молодым всегда нужен идеал, – назидательно закончил он.

– Но платка у меня нет. Я его выбросил, – покаялся я. – Сглупил. Теперь-то понимаю, что сглупил, но тогда воспринимал его не как бесценный подарок, а как пропитанную кровью тряпку.

Могу себе представить, что в ответ на эти слова я мог бы услышать от Бадгиса, если бы на помощь не пришел мой молчаливый хадовец.

К Ашрафу опаздывать было нельзя. Мы наскоро попрощались, проверили оружие, прыгнули в уазик и помчались в Танги Сайдан.

Глава четырнадцатая

Дорога оказалась такой скверной, что разговаривать было невозможно. И все же я не удержался от глубокомысленной реплики:

– Типично афганская защита от нападения.

– Что-что? – не понял лейтенант.

– Я о бездорожье. В старые времена отсутствие дорог, в том числе железных, считалось лучшей защитой от нападений: тяжелую технику к месту боев не перебросить, а без танков и крупнокалиберных орудий афганцев победить невозможно.

– Танки – это, конечно, хорошо, – согласно кивнул Махмуд, – но видели бы вы, как эти железные гробы горят. Не знаю, как они к ним попали, но у душманов полно советских гранатометов и натовских базук, а против них танки бессильны.

Некоторое время ехали молча.

– Внимание! – вдруг резко сказал Махмуд. – Въезжаем в зону ответственности банды Ашрафа, так что никаких резких движений и личных инициатив. Оружием не бряцать. Все разговоры – только через меня, – приказным тоном закончил он.