— Кто же это был?
— А я знаю? Мое дело — техническая сторона! А вы мне прикрытие должны обеспечивать! Так?
— Ладно, не кипятись. Так что делать будешь?
— Пойду на моторке. Его вот возьму — и твоего Никиту. К послезавтрему дойду. А этих, кого я привез, ты пока здесь к делу пристрой.
Кот снова каким-то необъяснимым образом почувствовал присутствие чужого. Такое он испытывал в Африке. И ведь почти никогда не ошибался. И теперь, скосив глаза, он увидел тень, метнувшуюся от окна.
— Погодите-ка, мужики…
Кот рванул к выходу, уже забыв о том, что он здесь вроде как тайный агент. Работал инстинкт, который подсказывал — в таком месте разбираться, кто ты и откуда, особо не станут. На дворе ничего не было видно, кроме смутно вырисовывавшихся горных хребтов. Но чутье подсказало — там! Он бросился в сторону леса и в самом деле — увидел быстро бегущего человека. Чтобы догнать его, хватило и десяти прыжков. В прыжке Кот ударил его ногой под копчик. Незнакомец рухнул. Леха, не теряя времени, прыгнул ему на спину, добавил по затылку и заломил руку. Потом обшарил ватник. Оказалось, не зря он суетился — в кармане нашлась финка.
— Пошли-ка, дружок, побеседуем… — Леха поволок чужого к избушке.
— Вот кто-то тут прогуливался, — заявил он напарникам и швырнул пленного на пол. В свете керосиновой лампы разобрались. Это оказался невзрачный, небритый, но довольно жилистый тип. Валера оглядел его.
— Твой? — спросил он Старкова.
— Не мой.
— Так… И кто ж ты у нас? — спросил Валерий ласково.
Мужик молчал.
Валерий приблизился к пленнику и резко ударил его в пах. Тот скрючился и зарычал, но не ответил.
— Ладно, — столько же ласково продолжал Валерий. Открыл дверь и гаркнул:
— Никита!
На пороге появился угрюмый якут.
— Вот что. Возьми-ка ты шомпол да накали его в печке. А мы пока чайку хлебнем.
Минут через десять появился Никита, держа в плоскогубцах раскаленный докрасна железный прут.
— Ну вот, друг ты мой милый, сейчас мы будем тебя вот этой хреновиной девственности лишать.
Мужик задергался, но на него тут же навалились Валера и Старков, мигом сдернули штаны. Никита, сохраняя все тот же невозмутимый вид, поднес шомпол к заднице незнакомца. Кот почувствовал, что его начинает тошнить. Хотя его учили особым методам допроса пленных, но в реальности пыток ему видеть не приходилось.
Когда шомпол коснулся филейной части, мужик завопил хриплым голосом:
— Не надо! Я скажу.
— Это лучше. Так что ты здесь делал?
— Меня Сивый послал.
— И что велел?
— Узнать все про вас, что делать собираетесь.
— А где он сам?
— Там, за хребтом.
— Ладно. Никита, уведи его.
Якут потащил мужика вон.
— Куда ты его?
— Никита сам все решит и закопает. Ему не впервой.
Минут через пять из тайги донесся выстрел.
6 мая 1966 года, приток Колымы
— Геннадий Сергеевич, а можно узнать, кто этот Сивый?
— Гнилой человек. Он и его ребята, они из поселка, который тут недалеко, километрах в ста. Они здесь повадились золотишко мыть.
— А есть что мыть?
— А то! Жене на сережки и себе на фиксы намыть можно. Ну так вот, эти типы, видать, сильно заинтересовались нашими делами. Ну, да пусть интересуются. Это так, шакалы. Я когда еще с ребятами на Моме золото мыл, то такие тоже за нами таскались. От этого уж никуда не денешься. Но до нас им не добраться.
Старков замолчал. Странная у него была манера общения. Ведь не просто молчит, блюдет конспирацию, а вот так: заговорит — и умолкнет. Впрочем, может, так оно и правильно с его точки зрения. Должен же понимать, что Кот не дурак, сам догадывается. А о чем не догадывается — оно ему и не нужно.
Моторка шла по реке уже часа три. Вокруг было все то же — крутые, поросшие лиственницами и кедрачом берега, плавно переходящие в горные хребты. Река оказалась быстрой, широкой и, по большей части, почти спокойной. Вели моторку попеременно все трое. Лишь в некоторых местах Никита решительно заявлял:
— Я теперь.
Парень знал, где ему садиться на руль. Река тогда резко сужалась, ее обступали обрывы, а впереди рисовалась какая-нибудь гадость: либо порог, где волны бешено бились между торчащих, как зубы, острых камней, либо перекат — широкое мелкое место, где легко можно со всей дури сесть на дно.
— Я на полном ходу не решаюсь через пороги переть. Глушу мотор. А Никите — ему без разницы. Ну, дак он здесь вырос, — пояснил Старков после преодоления одного из препятствий.
Моторка была загружена под завязку канистрами с бензином и спиртом, ящиками с тушенкой, мешками с макаронами и пшеном. Имелся, между прочим, и ручной пулемет Дегтярева с пятью запасными дисками, который при отходе вытащили из кладовки. Ничего так подготовились. Если учесть карабины и пистолеты, выходит — шли, как на войну.
— Леха! Ты вот про Сивого спросил, а я смешную историю вспомнил. В Зырянке, уже после Сталина, жили два брата с семьями. В одном доме, поделенном пополам. Один брат в тайгу бегал, золото копал. А второго, значит, жаба задавила. Дом был хороший, так его жена и подговорила. Ты, мол, сходи в ментовку, сдай брата. Весь дом наш будет. Тот сучонок пошел и вложил. Родного брата, блин! Того и загребли. Да только Бог правду видит. Статья-то за золото — она с конфискацией имущества. Так что ничего он так и не получил. Да и уехать ему пришлось — его все мужики за дерьмо стали держать.
Перед одним из бесчисленных поворотов мотор стал вдруг чихать как простуженный.
— Вот черт! Вертай, Никита, к берегу, будем его лечить. Да и чайку заодно похлебаем.
Они пристали к берегу, который в этом месте, к счастью, был пологим. Старков полез в мотор, а Никита прошелся вдоль берега вниз по течению. Вернулся он минут через двадцать.
— Там нас ждут.
— Это еще что за дела? Никита, покажи Лехе, что там происходит.
Они прокрались метров на двести вперед, где река круто поворачивала.
— Вон там, — показал якут на берег. Примерно через километр берег вздымался крутым обрывом, над которым нависали кусты. Течение прижималось к этому берегу, а у другого торчали камни. Да, лучше места для засады не придумаешь. Лодка пойдет под обрывом — и сверху можно пострелять всех — как в тире.
Но ничего подозрительного заметно не было. Впрочем, высказывать свои сомнения Кот не стал — Никита явно был не из тех людей, которые бросают слова на ветер. Вместо того, чтобы говорить слова, Леха снял с плеча карабин. Солнце в спину, значит, бликов не будет. Он глянул в оптический прицел. Кусты над обрывом стали сразу очень близкими. И все же людей заметно не было. Кот продолжал внимательно смотреть. Так, одна ветка дернулась! И еще одна. Сидят. И не профессионалы. Вот африканские негры — тех так задешево не выпасешь. Они могут часами лежать, не дернувшись. Ну, ладно.