Вечер открытий.

Николай, Екатерина, Марат Петрович переглянулись и не знали, что делать – аплодировать или смеяться. Впрочем, больше хотелось второго. Едва сдерживая смех, они вместе с Кайко и Акирой двинулись на «717»-й.

«Русский витязь» находился на том же месте и практически в том же положении, что и тогда, когда русские видели его последний раз. Рядом находилось некое оборудование, которым японцы так и не решились воспользоваться, ожидая решения пленников. Теперь, когда русские согласились сотрудничать, все должно было пойти своим чередом. Техники, крутившиеся у СПА, словно муравьи вокруг неподъемного яблока, с надеждой смотрели на россиян. Такэси обратился к последним с неопределенной просьбой: «Покажите нам что-нибудь». После секундной заминки, которая была мастерски разыграна троицей, руку подняла Катя. Без долгих предисловий и жеманства она начала рассказывать о гидравлике «Русского витязя» и ее особенностях. Объясняла в том ключе, в котором была компетентна. Иногда ее рассказ разбавлял своими замечаниями и комментариями Марат Петрович. Японцы зачарованно слушали и что-то фиксировали себе на планшеты, полагая, что озвучиваемая информация в дальнейшем им обязательно пригодится. Сабурова проявила недюжинный актерский талант, расхваливая выбранный для первого «слива» компонент СПА. По ее словам, и это в гидравлике было уникальным, и то, и вон еще то. А пока слушатели внимали ей, пытаясь переварить информацию, она начинала воздействовать на них другим способом. Катя указала на корабельную рынду и пояснила:

– Это мы сняли с помощью гидравлики с потопленного крейсера. Причем крейсер был японским.

– Японским? – переспросил Такэси. – Мы-то думали, что это нечто вроде тренировочного муляжа. Откуда там мог оказаться наш затопленный крейсер?

– Ну, это точно не муляж, – поспешила заверить русская. – А крейсер, вне сомнений, японский. Мало ли что там произошло во времена Второй мировой войны. Вам бы архивы поднять следовало. Проверить, что там на самом деле произошло. Может, есть данные по пропавшим без вести кораблям. Ваш народ всегда щепетильно подходит к памяти об ушедших, к сохранению традиций. Думаю, вы хотели бы, чтобы это судно было поднято на поверхность, а души погибших нашли свое успокоение.

Женщина сознательно била по сентиментально-патриотическим чувствам присутствовавших японцев, и Кайко в частности. Судя по всему, ей удалось задеть необходимые струны его души. Он напряженно молчал, о чем-то размышляя. Дать сколь-нибудь внятного ответа на ее слова он так и не сумел. Лишь неопределенно кивал. Что это означало, никто понять не мог. Ситуацию разрядил Акира, выдав очередное хайку:

Море в объятьях

Кровавых сомкнуло.

Родины крейсер.

Все одобрительно закивали, а Сабурова открыто похвалила здешнего поэта:

– Очень образно и одновременно патриотично. Возможно, эти строки когда-нибудь украсят мемориальный знак, посвященный погибшим на этом крейсере морякам.

– Да я был бы и не против, – без лишней скромности заметил тот. – Главное, не забыть записать. А то за этой техникой можно все свои таланты растерять.

– Не растеряешь, – остановил поэта Кайко, явно не желавший продолжать тему крейсера. – Ты и так уже за счет фирмы сборник хайку выпустил. Так что не надо говорить, что техника подавляет твой талант. Лучше проводи господина Плахина внутрь аппарата. Пусть проверит, все ли там цело.

Фамилию российского инженера он произнес в свойственной японцам, не выговаривающим букву «л», манере: «Прахин». Марат Петрович чуть ли не стал потирать руки в предвкушении удачи. Он, как и его друзья-напарники, не думал, что в первый же раз удастся оказаться на «Русском витязе». Оказалось, что все ошиблись. По всей видимости, Такэси торопил события.

Акира сопроводил инженера. Оказавшись внутри глубоководного аппарата, Марат Петрович ощутил, как защемило сердце от осознания, что чудо техники находилось в руках японцев и поделать с этим ничего нельзя. Он даже пожалел, что аппарат не снаряжен какой-нибудь замечательной дополнительной функцией, которая позволила бы взлететь.

– Ну, что скажете? – вырвал инженера из плена раздумий Кайко.

– Чисто визуально все в порядке, – сразу же ответил тот.

– Проверьте аппаратуру в действии, – приказал японец.

– Хорошо.

Плахин довольно быстро включил оборудование, в том числе и навигационную систему. Коль уж довелось оказаться на борту, то покинуть его следовало с максимальной пользой для общего дела. Так он решился установить здешние координаты. Большого труда это не составило. Было понятно, что координаты могут пригодиться и ему с товарищами. Но больше всего он надеялся на то, что их удастся каким-то образом передать контр-адмиралу Нагибину. Оставалось ждать подходящего случая и надеяться, что такой случай когда-нибудь подвернется. А пока же Марат Петрович отрапортовал:

– Оборудование в порядке. Работает в обычном режиме.

Ему хотелось сказать: «Работает лучше, чем обычно», но подумал, что такой юмор здесь будет неуместным.

– Что же, отлично. По крайней мере, мы теперь знаем, что техника исправна и повреждений во время… – Такэси на пару секунд замешкался, подбирая подходящее слово, – …во время операции не случилось.

Русские лишь понимающе закивали, будто не они были главными противниками японцев в названной операции.

13

Боцман на авиалайнере прибыл в Саппоро – четвертый по величине город Японии, являющийся административным центром северной префектуры Хоккайдо. Это был едва ли не единственный не вызывающий подозрения способ оказаться через какое-то время в реальном месте назначения его путешествия. Посадка прошла успешно. К самолету подали трап. Пассажиры направлялись к выходу. Легендированный под литовца Саблин особо не торопился. Изображал важную персону, чтобы с первых шагов на японской земле быть в той роли, которую ему прописали в ГРУ.

Паспортный контроль и таможенный досмотр прошли успешно. Правда, у таможенников сначала возник вопрос по ружью для подводной охоты. Однако он очень быстро был снят, так как Виталий все обстоятельно объяснил. Да и в документах, оформленных при вылете из России, наличие подводного ружья и рыболовных снастей было зафиксировано. Так что вскоре «литовский турист русского происхождения» направился к кассам внутренних авиалиний. Билет на северный остров был забронирован заранее. Оставалось только забрать его, что и было сделано.

Если в аэропорту Саппоро, хоть и не очень часто, но все еще попадались европейского типа лица, то в самолете Саблина окружали исключительно японцы. Это был небольшой самолет внутренних авиалиний. До острова он должен был добраться за два часа. Спать или имитировать все это время сон боевой пловец не хотел. Сидел, как все, на своем месте, посматривал в иллюминатор на красоты Хоккайдо, вслушивался в разговоры других пассажиров. Толку от последнего занятия никакого не было. Он все равно не понимал по-японски, а по-английски и уж тем более по-русски почти никто из летящих на остров не изъяснялся. Поэтому в речь он вслушивался не ради получения какой-то информации, а просто чтобы привыкнуть к языковой среде, в которой по долгу службы ему пришлось оказаться.