В светлое время суток пройти напрямик к перевалу, ведущему в почти родное ущелье, где была создана база, можно только по дороге или рядом с ней. Но там, случись что, даже спрятаться негде, даже уйти куда-то в сторону через отвесные скалы невозможно. А федералы обязательно будут выдвигаться мощными силами спецназа. Принимать бой с такими силами Такый не намеревался. Только если уж припрут к стене, тогда можно и бой принимать, потому что сдаваться ни ему, ни его бойцам невозможно. Обязательный приговор суда — пожизненное заключение — гораздо страшнее смерти в бою. Если жизнь не является жизнью, как бывает в камере под постоянным присмотром охраны, она хуже смерти. Тем более смерти быстрой. А в бою смерть обычно не заставляет себя ждать. Но долг эмира определяет еще и умение не подставить свой отряд под возможность уничтожения. Пусть славного уничтожения, пусть с оружием в руках. Тем не менее уничтожения. Есть геройские эмиры, которые ведут своих бойцов на смерть. И все, и на этом их дела кончаются. А Такый Рифатов предпочитал и свою жизнь, и жизнь своих бойцов сохранить, потому что многое еще намеревался сделать.
Значит, светлое время предстояло переждать, чтобы ночью отправиться на базу. Ночью пройти намного легче. А заблудиться отряд не сможет. Просто негде заблудиться в ущельях, когда путь обозначен отвесными скалами с двух сторон. И Такый направился в знакомое темное урочище, где и хотел дождаться темноты. Однако вовремя заметил, что по дороге в ту именно сторону проследовала боевая машина пехоты и два грузовика. Наверное, его отряд искали и перекрывали все возможные пути отхода от места действия. Причем отхода во все стороны, что говорило, в свою очередь, о том, что местонахождение его базы федералам неизвестно. И это радовало.
Федералы перекрыли доступ к урочищу. Это печально, но не смертельно. Смертельно было бы тогда, когда отряд не заметил бы федеральной колонны и попал в засаду. Но удача, а в удачливость своего эмира верит каждый боец отряда, сработала и в этот раз. Эмир Рифатов быстро сориентировался и двинулся в сторону ближайшего перевала. Это был обходной путь к своему ущелью, к базе, где можно было спокойно отдохнуть, вытянув ноги на жесткой лежанке. Но чтобы попасть на базу, в дополнение к основному пути предстояло сделать еще и круг в сорок километров. Но этот круг пролегал по таким местам, куда федералы не суются. Что им делать на продуваемом всеми ветрами траверсе хребта? Там еще требовалось и тропы знать. И вообще знать о существовании этих троп. А Такый мог свой отряд там провести. Он ветра не боялся, и был в его отряде человек, который эти тропы знал и мог провести всех. Туда и двинулись, радуясь, что надежды федералов, перекрывших вроде бы все пути, не сбудутся. Они понизу пути перекрывают, а Такый проведет отряд поверху…
* * *
Проход по траверсу хребта даже у горных туристов считается нелегким маршрутом. Но горные туристы — это категория горожан, от гор далеких и не умеющих их чувствовать. А тот, кто среди гор вырос, считает их родными, с такими маршрутами справляется легче.
Шли в колонну по одному. Тропа пролегала по насту, местами довольно скользкому, и потому Такый распорядился, чтобы все прицепились к страховочной веревке. Подтаявший на дневном солнце наст к ночи становился еще тверже, а потом за день уже не успевал растаять, потому что лед тает медленнее снега. Это помогало при ходьбе. Ноги не проваливались, и потому не было необходимости торить тропу — то есть выполнять самую трудную и нудную работу. Когда торят тропу, ведущий всегда меняется по мере усталости и пристраивается в хвост колонны, чтобы отдохнуть до того момента, пока он через несколько смен снова не окажется ведущим. Если необходимости торить тропу нет, можно и ведущего не менять, а просто идти, как шли. Хотя скользкий наст тоже не сильно радует и требует осторожности в передвижении. Но впереди был еще целый день и длинная ночь. День выпал хотя и весенний по календарю, но в действительности отнюдь не весенний. Может быть, где-то внизу, в ущелье или в долине, был нормальный день, а наверху, на траверсе хребта, гуляла метель и жесткая колючая поземка будто плеткой секла лицо.
Идти было тяжело, несмотря на то что не пришлось торить тропу. Ноги постоянно были в напряжении из-за опасения поскользнуться. И мышцы уставали. Эмир Такый даже радовался, что бойцы у него не закормлены. Так им было легче идти. Время от времени упирались и не хотели идти по такой тропе бараны. Приходилось тащить их на плечах. Хотя это не делалось постоянно. Большую часть пути бараны преодолевали на своих копытцах. Через каждые два часа пути Такый объявлял привал на полчаса. Иначе можно было совсем измучить бойцов. А случись, что их обнаружат, тогда необходимо будет уходить от преследования, и силы могли еще понадобиться.
Во второй половине дня отряд поверху подошел к своему перевалу, который бойцы преодолевали много раз, но в этот раз они не переваливали через него, а только пересекали поверху. Теперь и до базы уже недалеко. Маршрут преодолели быстрее, чем думал Рифатов. Он хотел уже дать команду к спуску в ущелье, когда Давлет Харисов, старый и опытный боец, остановился, полез в карман и вытащил очки. Потом встал на колени и стал под ногами исследовать землю.
Подошел Такый.
— Золотые россыпи, Давлет? — спросил, как всегда, слегка насмешливо.
Давлет поднял на эмира умный взгляд:
— Сдается мне, эмир, здесь солдаты прошли. Много солдат…
— Что им делать в нашем ущелье? — не поверил Такый в то, во что не хотел верить.
Но склонился над землей вместе с Давлетом, чтобы посмотреть. Откровенных следов, характерных для солдатских башмаков, видно не было.
— Покажи… — потребовал Рифатов.
Давлет, растопырив пальцы «вилкой», ткнул в два камушка. Они были вдавлены в землю так, что по краям каждого образовался земляной обод. В земле между камушками остались какие-то полоски, напоминающие след от рифленой подошвы. Но сказать однозначно, что это был след, Такый затруднился бы.
Однако сомневаться в умении Харисова читать следы не приходилось. Давлет много раз доказывал свое умение.
— Объясни, — потребовал эмир.
Давлет глянул чуть в сторону, нашел взглядом два похожих камушка и наступил на них. И показал пальцем.
— И что? — не понял Такый.
— Один человек наступит, не продавливается. Земля смерзлась.
— Дальше…
Харисов стал наступать на камни раз за разом. После двух десятков нажатий посмотрел. И опять пальцем ткнул:
— Вот…
Вокруг камней выдавилась земля. Правда, ободок был намного меньше, чем у первых камней. Значит, там на камни наступало гораздо больше людей. А если учесть, что солдаты не идут, как волки, след в след, можно предположить, что наступали на камни хотя бы через одного, если не через двух. Значит, солдат прошло в самом деле много.
— Снимаем груз, ищем следы… — Такый боялся найти подтверждение слов Давлета, но искать его следовало.
Отряд быстро выполнил команду. Слетели с плеч лямки тяжелых рюкзаков. Если посмотреть со стороны, можно рассмеяться, увидев, как девять взрослых мужчин ползают по перевалу на четвереньках. Но смотреть на них было некому, да и постороннее мнение волновало бойцов меньше всего. Если только это не мнение преследователей. Но их рядом не было.