— А если они его водой залили? — не сдавался пилот.
Три новеньких дорогих джипа катили по разбитому асфальту шоссе. Впереди нарисовался импровизированный блокпост.
— Блин, ну не сидится им, не лежится, — возмутился Краб, сидевший за рулем. — Каждая мелкая сволочь остановить норовит.
— Не нервничай, — посоветовал Прохор. — Не накосячил бы Али, их бы здесь не было. Какие у них к нам предъявы? Стволы надежно спрятаны, ни одна падла не докопается, даже если шмон по полной программе устроит. Да и номера у нас козырные. Их здесь каждый дорожный инспектор знает. Авторитетные номера.
— Так это не мусарня, а вояки. — Краб опустил стекло, сплюнул, высунулся и махнул рукой быкам, следовавшим за ним: мол, все в порядке, не дергаться, особо не наглеть, в общем, вести себя дружелюбно по отношению к туземцам.
Сержант и в самом деле не знал, что номера принадлежат местным криминальным авторитетам. Вид машин впечатлял, да и цифры на регистрационных табличках были не лишь бы какими, а запоминающимися. Тем не менее он привычно указал жезлом принять вправо и остановиться. Правда, на всякий случай сержант решил действовать как положено.
Он козырнул и проявил вежливость:
— Извините за беспокойство, но выйдите из машины.
Краб неохотно выбрался из-за руля. Прохор, сидевший рядом с ним, закурил.
— И ваши спутники тоже, — напомнил сержант, обведя взглядом машины.
— Братва, выходи, — распорядился Краб и тут же покосился на Прохора.
Тот сидел, курил, смотрел в пространство, словно бы заграждений и военных не существовало вовсе.
— А вот этот человек очень уважаемый, старый, ноги у него больные, выйти он не сможет. — Краб развел руками: — Ты уж извини, служивый. Такое случается.
Евгений, ехавший в последней машине, несколько нервничал из-за того, что Краб с Прохором не взяли его к себе. Это являлось плохим предзнаменованием. Но что поделаешь? Он не справился с самого начала, а потому и должен оставаться сейчас на вторых ролях.
Военные понимали, что перед ними российские бандюганы, но никак не афганские головорезы. Поэтому проверку они окончили быстро, задерживать не стали. Краб расчувствовался и даже вручил сержанту небольшую взятку за понимание ситуации — зеленый полтинник. Сделал он это не из милосердия. Так люди на улицах подают милостыню нищим, чтобы откупиться от судьбы.
Джипы катили дальше по дороге. Звучал российский шансон. Жизнь, несмотря на некоторые трудности, казалась Крабу вполне благоприятной. Ну да, без косяков и непоняток никогда не обходится. Безукоризненно все получается только тогда, когда ты сам занимаешься всеми мелочами. Любой процесс начинает давать сбои, если хоть немного пустить его на самотек. Вот что-то в этом роде и случилось.
— Это все потому, что нельзя совмещать бизнес и идею, — сказал Прохор, словно прочитав мысли Краба. — Женька ни при чем, он это никогда не путает. А вот Али возомнил, будто ведет священную войну, и это неправильно.
— Верно говоришь, Прохор. Иногда я тоже кое о чем таком думаю. Но вот словами сказать не умею. А ты как отрубил.
С асфальта джипы съехали на проселок. Впереди виднелись глинобитные дома. Можно было направиться в объезд, но Краб свернул на улицу, идущую сквозь поселок.
— Зачем светишься? — без особой злости поинтересовался Прохор.
— Да они тут все затурканные. А нам по хрену, где ездить. Мы же не басмачи какие-нибудь.
— У меня в твои годы уже понятия образовались, а ты все еще детством маешься, — возразил уголовный авторитет. — Век тебе в положенцах ходить.
— Ты зря, Прохор. Это в твои времена воры в законе все правильные были. А теперь почти сплошь одни «апельсины». Все продается и покупается.
— И воровская корона? — прищурился Прохор.
— Я не говорю, хорошо это или плохо. Наверное, все же плохо. Но покупается. — Краб вздохнул и тут же не к месту хохотнул.
— Чего это ты вдруг? Съел чего-то не то? — продолжал щуриться Прохор.
— Нет. Присказку одну в тему вспомнил. Насчет купи-продай. На зоне от одного «шерстяного» услышал. Он за какие-то финансовые махинации за колючку попал. Так вот он любил говорить: «Появляются бабки, приходят и бабы. Исчезают бабки, нет и баб. Вновь появляются бабки, и снова приходят бабы. Так до бесконечности. Замкнутый порочный круг».
— Ты слова-то такие знаешь? Про замкнутый и порочный? Неправильно твой «шерстяной» говорил. Бабы исчезают, а вот одна, настоящая, должна остаться. Ее и держись.
— Опять ты, Прохор, сказал как отрубил. Прямо в точку.
Джипы ползли по разбитой улице. От них разбегались куры, собаки и кошки. Зато несколько мальчишек неслись за машинами и что-то кричали.
— Лавешек, что ли, просят? — Краб посмотрел в зеркальце заднего вида. — Так лавешки еще скосить надо.
— А что? Просто так жалко подкинуть? Как тому служивому на блокпосту. Ты ему зеленый полтинник сунул, на хорошее дело он у него не пойдет. А эти хоть конфет себе купили бы.
Но все это были слова. Джипы так и не остановились, выехали за поселок и подрулили к воротам станции технического обслуживания «У дяди Вани».
Краб нагло просигналил, высунулся в открытую дверцу и крикнул:
— Эй, шиномонтаж! Открывай!
За высокой кирпичной стеной и железными воротами царила тишина. Никто не спешил открывать путь во внутренний дворик. Евгений поспешил исправить ситуацию. Он вышел из джипа и постучал в железные ворота условленным стуком:
— Касым, это я, Евгений. Открывай.
На этот раз сработало. Двери со скрипом отворились. Джипы, нервно фыркая моторами, вкатили внутрь.
Касым видел Краба всего лишь второй раз в жизни. Впервые тот приезжал, чтобы проинспектировать перевалочную базу, которую выбрал Пономарев, и тогда остался ею доволен. Но вот теперь появился вновь — значит, что-то изменил в своем мнении. Самые большие опасения хозяину СТО внушал солидного вида старик в бежевом костюме. Взгляд у него был холодный, похожий на закаленное лезвие бритвы. Он не смотрел, а резал по живому.
— Братва недовольна, — произнес Краб, недобро глядя на Касыма. — Отправку товара задерживаешь.
— Так ведь это все Али. Я рисковать не хочу. Тут теперь такое творится!..
— Раз не хочешь, значит, и денег не получишь, — резюмировал Краб.
Из машины неторопливо выбрался Прохор. Он прошелся по двору, осмотрел сверкающую цистерну из нержавейки, тягач, а затем повернулся к Касыму и поглядел на него, как на пустое место.
Если авторитет что-то ему объяснял, то только для того, чтобы выговориться:
— Мне ваш джихад до лампочки. У нас крыша серьезная. Они два раза не спрашивают ни с меня, ни с него, — Прохор указал на Краба. — Конвейер должен работать. Товар — деньги — товар. Кто не справился — летит под откос с поезда.