– Господи, – спокойно заметил Холлэнд, – они полностью блокировали посадочную полосу.

Робб переключился на частоту КДП в Милденхолле. Немедленно раздался голос с американским акцентом.

– Шестьдесят шестой, говорит КДП в Милденхолле. Сворачивайте, сэр! Сворачивайте! Вам запрещено садиться. Посадочная полоса блокирована и закрыта. Солдаты и машины на всех участках посадочной полосы. Пожалуйста, подтвердите прием!

Холлэнд кивнул.

– Скажи им, мы видим. Мы собираемся прекратить снижение.

– Я не могу поверить! – пробормотал Робб.

Холлэнд покачал головой, а его руки взялись за рычаги управления двигателями.

– Максимальная тяга, закрылки на пятнадцать градусов.

На шее у Робба вздулись жилы, а в его голосе появились новые нотки бешенства.

– Черт побери, мы же не можем летать так целый день!

Снова возник голос диспетчера:

– Шестьдесят шестой, повторяю, разворачивайтесь. Полоса блокирована и закрыта!

Холлэнд взглянул на Робба.

– Закрылки на пятнадцать градусов, пожалуйста.

Дик Робб колебался, его губы сжались, он пытался успокоиться. Милденхолл был решением проблемы. И вдруг решение вырвали у него из-под носа, и это ошеломило его.

Холлэнд потянулся правой рукой мимо рычагов управления двигателями и перевел ручку управления закрылками на отметку «пятнадцать», выпуская их. Робб отвернулся, огорченный тем, что ему не ответили.

– Прошу прощения… закрылки на «пятнадцать», – извинился он.

– Уже сделано. Увеличиваю скорость, убрать шасси, – приказал Холлэнд.

Робб протянул руку и толкнул рукоятку уборки шасси. Пейзаж стал удаляться, когда Холлэнд начал набирать высоту следом за «F-15». Он отрешенно думал о том, где и когда кончится этот кошмар.

Рассуждая логически, он пришел к выводу, что ситуация с горючим далека от критической. Им хватит еще не меньше чем на четыре часа полета, и существуют сотни посадочных полос и миллионы вариантов. И если провалится все остальное, он может просто неожиданно плюхнуться на любой аэродром с достаточно длинной посадочной полосой. Но осознание того, что они в одно мгновение превратились в международных изгоев, неспособных получить разрешение на посадку на чьей-либо территории глубоко пугало его. Одно дело – реагировать на бюрократов-перестраховщиков, но реальность такова, что весь мир боится их.

«А что если, – подумал Холлэнд, – мы все заболеем неизвестной смертельно опасной болезнью? Как долго продержимся? Хватит ли мне времени безопасно посадить самолет, прежде чем я разболеюсь настолько, что не смогу им управлять?»

Холлэнд оглянулся, убедился, что шасси убраны, их люки закрыты, снова положил руки на рычаги управления двигателями. Он заметил, что Робб все еще сидит молча, в оцепенении.

«Я обязан теперь полагаться на решения других людей», – напомнил Холлэнд самому себе. Компания, Государственный департамент, правительство и кто там еще. Это не его самолет, ему просто придется обеспечивать его безопасность, пока люди там, внизу, решат проблему.

Он вспомнил былые дни, когда он только что демобилизовался из ВВС и поступил на работу в качестве бортинженера. Тогда пилоты авиалайнеров были другими. От них ждали, что они сами примут решение.

Но эти дни миновали.

Джеймс Холлэнд включил автопилот, установил скорость постепенного набора высоты и откинулся в кресле, чувствуя себя почти беспомощным. Ему сказали, что компания сообщит инструкции по телефону.

Его взгляд упал на телефон как раз в тот момент, когда раздался звонок.

Глава девятая

Бонн, Германия –

пятница, 22 декабря – 21.30 (20.30 Z)

Хорст Цайтнер из Министерства здравоохранения Германии выглянул из угла конференц-зала и увидел помощника, неистово машущего ему рукой. Он быстро закончил разговор по телефону и пересек зал, слишком измотанный и вялый, чтобы раздражаться.

– В чем дело?

– Герр Цайтнер, здесь человек, с которым, как мне кажется, вам следует немедленно поговорить.

– Кто? И зачем?

Помощник взял своего босса за локоть и повел его из конференц-зала правительственного здания в коридор с высоким потолком, но Цайтнер раздраженно вырвался.

– Прекратите это! Отвечайте на мои вопросы!

Помощник нервно оглянулся по сторонам, потом почти прошептал:

– Только что прибыл глава компании «Гауптман фармасьютикал». Он прилетел сюда и располагает информацией, которую вам надо немедленно узнать.

Чиновник выпрямился. Он сразу же подумал об осторожности. Подобный визит не мог быть обычным. Случилось что-то еще. Цайтнер двинулся по коридору, помощник прокладывал ему путь.

* * *

Андрес Гауптман, уроженец Берлина, получивший безупречное воспитание, владел многими компаниями. Состояние его было огромным. В свои семьдесят лет, худой и хрупкий, старик славился высокомерием, но сейчас он встретил Хорста Цайтнера со смешанным выражением озабоченности и страха во взгляде.

– Где мы могли бы поговорить наедине? – спросил Гауптман.

Цайтнер не сомневался, что услышал в его голосе дрожь. Он провел магната в свой кабинет и закрыл дверь. Гауптман сел в кресло у стола и покачал головой.

– Герр Цайтнер, мои люди в Баварии ввели вас в заблуждение. Все, что вы здесь делаете – ищете людей, а правительство отказывает этому лайнеру в праве на посадку, – все основано на неверных утверждениях.

Цайтнер выпрямился в кресле, его сердце бешено стучало. Он боялся того, что сейчас услышит. Если это ложная тревога, его карьера кончена.

– Что конкретно вы имеете в виду, герр Гауптман?

– Мои люди в Баварии сказали вам, что это вирус, своего рода грипп, верно?

Цайтнер кивнул.

– Мои служащие испугались, герр Цайтнер, а потом догадались. Видите ли, судя по всему, это совсем не грипп.

У Цайтнера остановилось сердце.

– Тогда что же? – спросил он.

Гауптман раздумывал буквально несколько секунд, не сводя с чиновника маленьких пронзительных глаз. Эта пауза показалась Хорсту вечностью.

– Разрешите мне рассказать вам то, что мы знаем… Всё, что мы знаем. Во-первых, двое из наших людей умерли. Лаборант высокой квалификации и врач-исследователь. Оба они были хорошими людьми. Лаборант совершил ошибку пять дней назад. Он расставлял лабораторные образцы, полученные нами, – потенциально опасные образцы для различных вирусологических и бактериологических исследований, обращение с которым, как мы знали, требовало огромной осторожности, – но упал, ударился головой и потерял сознание. В это время одна из коробок свалилась и раскрылась. Биологически опасные образцы были в плотно закупоренных бутылочках из толстого стекла, но некоторые выпали из своих гнезд и разбились. Лаборант оставался один в изолированной комнате. Как мы полагаем, прошло несколько часов, прежде чем врач зашел туда, также ничем не защищенный, и обнаружил его. К счастью, комната была снабжена собственной системой воздухоснабжения, и все предосторожности для работы с вирусами третьего уровня, распространяемыми воздушно-капельным путем, были соблюдены, включая наддув воздуха. Доктор все сделал правильно. Он включил сигнал тревоги, убрал и простерилизовал комнату, а затем закрылся вместе с лаборантом.