Когда она вошла в его спальню, Сэм поднял глаза и задумчиво посмотрел на нее.
— Извини. Я не хотел убежать так грубо.
— О, Сэм… — Филисия наклонилась над ним и легко провела губами по его уху.
Холланд осторожно обнял ее.
— Знаешь, я сейчас сидел и размышлял над тем, из-за чего это могло произойти, и мне в голову пришел единственный ответ, — сказал он. — Кроме Пэтси, я ничего не могу придумать.
— Пэтси?
— Дочь дяди Шляпы, моя кузина.
— Да, помню, ты рассказывал о ней. Кажется, она была помешана на сексе.
— В юном возрасте. Когда Пэтси было около шестнадцати, а мне — тринадцать, я заметил, что у нее начал появляться ко мне интерес. До этого времени она или совсем не обращала внимания на мое существование, или старалась отравить мне жизнь и сделать ее невыносимой. У нас с ней была общая ванная комната и туалет, на двери не было замка. Так вот, она завела себе привычку врываться туда, когда я принимал ванну, чтобы якобы почистить зубы или сходить в туалет. Она всегда оголялась как бы случайно, но все делала, конечно, специально, продуманно. Пэтси часто приходила по ночам ко мне в спальню в нижнем белье за карандашом или еще какой-нибудь ерундой. Все ее попытки абсолютно не волновали меня, потому что Пэтси мне просто не нравилась.
— И чего хотела добиться эта маленькая потаскушка? Хотела соблазнить тебя?
— Для нее это было просто веселое и приятное времяпрепровождение, новая забава и развлечение, когда она была в хорошем настроении. Я был, как и всякий тринадцатилетний мальчишка, естественно любопытен и смотрел на то, на что и должен был смотреть в этом возрасте, но не думаю, будто меня это сильно заводило. Постепенно Пэтси стала смелеть. Однажды ночью под каким-то предлогом она ворвалась ко мне в комнату совершенно голая. На этот раз ее наглость задела меня за живое, и я посоветовал ей или надеть пижаму, или не выходить из своей спальни. После этого случая она на какое-то время успокоилась и перестала беспокоить меня. Потом как-то ночью, когда я уже почти заснул, Пэтси потихоньку пришла ко мне и улеглась рядом, придумав какое-то глупое объяснение: будто испугалась кошмара. Она болтала обо всем подряд, но, как всегда, не могла проговорить и пяти минут без того, чтобы не заговорить о сексе. Пошлости уже в то время вызывали у меня отвращение. Я сказал ей, что хочу спать. Пэтси пообещала уйти, если я ее поцелую. Она превратила свою выходку в испытание моей храбрости, в вызов. Я поцеловал Пэтси, чтобы избавиться от нее. Девчонка была уже здорово возбуждена и была… чертовски искусна в сексуальных играх. Я почти забыл, кого целую. Частично я был парализован от испуга, но она продолжала ласкать меня… Знаешь, по-моему, я созрел в отношении секса в течение тех пяти минут. Это было травматическое и незабываемое событие. Мы оба так возбудились и так боялись, что у нас ничего не получилось. Как это ни странно, но Пэтси оказалась девственницей.
Потом в комнату ворвался дядя Шляпа в старом поношенном халате. Наверное, он услышал нашу возню… Можешь себе представить, что он подумал, увидев нас голых в постели.
— Такой добрый и мягкий человек… — насмешливо проговорила Филисия Холланд.
— Пэтси тут же разрыдалась и во всем обвинила меня. Я был потрясен. Шляпа волоком стащил меня со второго этажа в подвал, где у него была мастерская, сунул мои руки в тиски и сел передо мной на корточки. В его глазах сверкал фанатизм, а фанатизм пострашнее любой жестокости. Он сидел передо мной и неторопливо точил нож. Лезвие издавало о точильный камень сухой шелестящий звук. Это продолжалось до тех пор, пока от страха я не начал жевать свой язык. Я попробовал… уговорить его, но он даже не смотрел на меня. «Лучше я отрежу его у тебя, — сказал Шляпа. — Если ты не можешь контролировать себя в моем доме в присутствии моей дочери, тогда, клянусь Богом, мне лучше его отрезать». Естественно, он ничего не отрезал, но добился того, чего хотел. Я запомнил ту ночь на всю жизнь.
— Не рассказывай мне… — потрясенно воскликнула Филисия.
Сэм Холланд побелел, как мел, хотя и мужественно попытался улыбнуться.
— Я… не мог, — с трудом проговорил Сэм, пожимая плечами.
Он дотронулся до щеки жены кончиками пальцев, словно хотел в чем-то себя успокоить. Она благодарно прижалась и устроилась поудобнее.
— Что было с Пэтси после той ночи?
— О, она старалась держаться от меня подальше, а спустя несколько месяцев убежала из дома с каким-то парнем. Шляпа обвинил меня в ее побеге… он считал, будто я испортил ее и разрушил ей жизнь.
— Но он же не причинил тебе никаких повреждений… я имею в виду, физических повреждений.
— Время от времени Шляпа колотил меня, и эти побои, наверное, закалили мой характер. Правда, колотил он меня редко, поскольку отрицательно относился к физическим наказаниям. Шляпа был непревзойденным мастером психологического давления, настоящий артист в постепенном подавлении всякого чувства свободы и независимости… Но ты знаешь все это. Я тебе уже рассказывал, как он издевался надо мной…
Сэм рассказывал смущенным голосом. Филисия гладила его, он казался ей холодным. Его глаза были полны враждебности, но она знала, что враждебность направлена не на нее.
— Почему у тебя не получилось сейчас со мной, Сэм?
— Независимо от того, как бы сильно я тебя ни хотел, я твердо верил, что если попытаюсь сейчас заняться сексом, в спальню вломится дядя Шляпа, приведет свою угрозу в исполнение и кастрирует меня. Эта угроза много лет висит надо мной, как дамоклов меч. Чем быстрее эта скотина окажется в могиле, тем спокойнее я буду себя чувствовать. Ты ведь понимаешь это, правда? — Он посмотрел на Филисию незнакомыми глазами, и она сразу догадалась, что его мысли были где-то далеко.
— Бедный Сэм… — смущенно проговорила она и с печальным вздохом вновь попыталась поудобнее устроиться около мужа.
Однако Сэм Холланд рассеянно отдалился, занятый собственными мыслями.
— Ты ведь понимаешь? — серьезным голосом переспросил Сэм. Потом разочарованный и ужасно расстроенный подошел к окну и прислонился к нему. Он широко расставил пальцы и оперся на подоконник.
— Но ведь Шляпа давным-давно умер, Сэм.
Только после этого напоминания он вновь задышал нормально.
— Да, — устало и благодарно согласился Сэм, сунул в рот сигарету и щелкнул зажигалкой. — Так ему и надо! — Он выпустил изо рта дым и улыбнулся жене. — Я бы не вытерпел, если бы он прожил еще хотя бы год. О, Господи!..
— Сейчас чувствуешь себя лучше?
— Немного лучше. — Холланд слегка насмешливо постучал кулаком по крепкой груди.
— Думаю, мы правильно сделали, что поговорили об этом.
— Извини, я… совсем раскис.
— Ты когда-нибудь сведешь меня с ума, Сэм! Немедленно прекрати говорить чепуху! Ничего ты не скис. Мы с тобой муж и жена уже девять лет, и я могу рассказать тебе о нашей жизни во всех подробностях. Я сама виновата: просто выбрала для секса чертовски неподходящее время. Скоро мы… — Филисия Холланд растерянно мигнула и медленно покачала головой. В ее глазах заблестели слезы.