«Вот ведь попал все-таки», — с грустью подумал Александр Петрович.
Замыкали запись невнятные шумы и глухой стук, должно быть обозначивший падение тела, и еще через полминуты — звуки шагов и деловитые возгласы медиков.
«Это удачно, что они тоже записаны, — отметил про себя адвокат, — так нагляднее».
Александр Петрович хотел понять, какое же последнее слово выкрикивал Горн, для чего, уменьшив громкость, прокрутил конец записи еще дважды, при различных положениях регулятора тембра. Слово получилось очень странное, примерно такое:
— Хей-хор!
Адвокату казалось, нечто похожее он где-то слышал. Напрягая память, он вспомнил: в американском фильме про викингов. Это был не крик боли, а боевой клич. Да, Вадим Михайлович Горн был по натуре боец и погиб как боец: лицом к врагу и с оружием в руках.
Приехавшую вскоре Диану адвокат встретил лучезарной улыбкой:
— Дорогая моя, наши дела превосходны. Сегодня мы подаем ходатайство.
— А что еще можно сделать? — спросила она без энтузиазма. — Вы и так скостили от вышки до восьмерки, я же понимаю, что это значит. И вдруг дадут больше, так быть не может?
— Практически нет. Это запрещено законом. И уж никак не в нашем случае. — Адвокат выдержал эффектную паузу. — Вчера этот камень отправил на тот свет еще одного человека!
Ее глаза округлились, как у ребенка, получившего шикарную игрушку.
— Ну, мэтр, вы даете… Я торчу… — Она неожиданно влепила Александру Петровичу сочный поцелуй.
Закончив деловые переговоры, Диана вызвалась отвезти адвоката в городской суд. По пути она уныло молчала, и, уже выйдя из ее белого «мерседеса», Александр Петрович счел своим профессиональным долгом приободрить клиентку:
— Выше нос, девочка. Мы его скоро вытащим.
— Я вам верю… Только, наверное… я не стану жить с Сереньким. Расхотелось, не в кайф будет… Вы не бойтесь, я, как сказала, все заплачу. — Она отпустила тормоз и медленно уплыла из поля зрения адвоката.
В здание суда он вошел, чувствуя себя победителем, и в коридоре сразу же, как по заказу, встретил судью.
Ответив на почтительный поклон адвоката, тот ласково спросил:
— Апелляцию подаете?
— Нет. Возобновление дела по вновь открывшимся обстоятельствам. — Александр Петрович помедлил, с удовлетворением наблюдая, как брови судьи поползли вверх. — Вчера этот камень убил еще одну жертву, и при свидетелях.
— Изрядно, — произнес судья. Отступив на шаг, он некоторое время разглядывал собеседника, как произведение искусства в музее. — Жаль, очень жаль.
— Что-нибудь случилось? — насторожился адвокат.
— Зайдите в канцелярию, вам расскажут.
— Но что, что случилось?
— Я же говорю, зайдите в канцелярию. Вам все расскажут.
Действительно, в канцелярии секретарь рассказал адвокату все. Вчера после суда Серова распорядились перевести в другую камеру. Когда его довели до нового места, он застыл перед дверью, как сонная муха, и один из конвоиров слегка его подтолкнул. Он тут же каким-то дьявольским ударом сбил с ног обоих, набросился на первого, вырвал у него глаза из глазниц и успел уже приняться за второго, когда его застрелил подбежавший офицер охраны.
— О Боже! Во сколько это случилось?
— Теперь-то уже все равно, — пожал плечами секретарь. — Кажется, в одиннадцать вечера, с минутами.
Александр Петрович схватился за сердце:
— Какой кошмар! Какое жуткое совпадение!
— Да вы так не расстраивайтесь, — попытался утешить его секретарь, — вы сделали для него что могли, и, смею заверить, сделали блестяще!
Александр Петрович Самойлов обнаружил в своем почтовом ящике престранное письмо, которое, собственно, и назвать-то письмом можно было чисто условно. На плотном жестком конверте не было ни марок, ни штемпелей, а только надпись: «Господину адвокату». Внутри же оказалась визитная карточка, при полном отсутствии каких-либо пояснений. Текст карточки гласил: Иосиф Хейфец, председатель правления фирмы «Хейфец», электронные музыкальные инструменты, адрес: Санкт-Петербург, гостиница «Прибалтийская», и номер телефона. На оборотной стороне то же самое повторялось по-английски, но с адресом — нью-йоркским.
«Значит, — отметил мысленно Александр Петрович, — для визита в Россию был заказан специальный тираж визитных карточек». Это заслуживало внимания, и адвокат решил посмотреть сквозь пальцы на несколько неуважительный способ приглашения.
Набрав указанный номер, он услышал веселый девичий голос, говорящий по-русски в основном правильно, но с заметным акцентом. Мистер Хейфец сейчас очень занят, но приглашает к себе господина адвоката ровно в четыре часа.
Это уж слишком, подумал Александр Петрович, мистер Денежный мешок многовато о себе воображает.
— Поймите меня правильно, барышня, — Александр Петрович заговорил жалобным тоном, как всегда, когда собирался кого-нибудь поставить на место, — у меня много дел, и чтобы решить вопрос возможности встречи с мистером Хейфецем, я должен хоть что-то знать о ее цели.
Трубка в ответ разразилась трелью беззаботного смеха:
— О, господин Самойлов, умоляю, не обижайтесь. Мистер Хейфец не может поговорить с вами, у него сейчас лечебные процедуры, а меня он не ввел в курс дела. Я — Джейми, секретарь по русским связям. Мистер Хейфец поручил мне передать вам приглашение, но ваш автоответчик не работает. Поэтому вы получили визитную карточку без пояснений, это мой личный промах, простите, пожалуйста. Уверяю вас, я еще не видела человека, который счел бы беседу с мистером Хейфец бесполезной. Вы потратите совсем мало времени, я пришлю за вами машину, о’кей?
— Спасибо, я на своей доберусь, — все еще обиженно проворчал адвокат.
Визитная карточка Хейфеца обладала свойствами волшебного талисмана, превращающего своего обладателя из обыкновенного незаметного человека в значительную персону и всеобщего любимца. Все: и швейцар, и портье, и молодой человек спортивного вида, проводивший адвоката к лифту, — вели себя так, будто полжизни ждали случая услужить Александру Петровичу.
Джейми оказалась долговязой, нескладной, но совершенно очаровательной девушкой. Она встретила адвоката у лифта, встретила, как любимого родного дядю, приехавшего из дальних краев.
— Чудесно! Я вижу, вы больше не сердитесь. Сейчас я представлю вас мистеру Хейфец. — Она выжидательно остановилась.
Адвокат проследил за направлением ее взгляда. По коврам коридора бесшумно и медленно приближалось сияющее никелированными деталями сооружение, в коем Александр Петрович не сразу признал инвалидную коляску. В ней покоился меленький горбатый человек с непропорционально большой головой, в черном пиджачке и при галстуке. В голубых глазах и крупных чертах лица застыло выражение детской серьезности. Он что-то говорил, а идущий рядом молодой человек делал на ходу записи в блокноте, одновременно ухитряясь выражать походкой почтительность. Позади, в небольшом удалении, следовала группа из нескольких человек: фотограф, девица с видеокамерой, медсестра в белом халате, горничная и еще два персонажа, чьи роли по внешнему виду не угадывались. Зрелище, в целом, размеренностью движения и торжественностью напоминало сцену из египетской жизни, не хватало только нубийцев с опахалами.