Александр Петрович пересел назад и принялся просматривать документы, полковник же, достав из перчаточного ящика фотоаппарат, стал методично фотографировать пигмалионовские распечатки, раскладывая их рядом с собой на сиденье и заставляя адвоката морщиться от внезапных вспышек фиолетовой молнии.
Впрочем, он морщился не только от фотовспышки — даже беглого взгляда на содержимое папки было достаточно, чтобы понять: работа предстоит утомительная и кропотливая.
Багров, покончив с фотографированием, молча курил, пока Александр Петрович не закрыл папку и не вернулся на переднее сиденье.
Они выехали на шоссе и возобновили движение в сторону Москвы со скоростью шестьдесят километров в час.
— Мне не обойтись без помощника, — первым заговорил адвокат.
— Сегодняшний паренек годится?
— Нет, хотя по мелочам может понадобиться. Мне требуется человек, способный работать в научной библиотеке. Это моя жена. Но она здесь нужна без синьоры Торелли. Можете вы прищемить ей хвост в Петербурге?
— Так, чтобы не попортить шкурку?
— Безусловно… У нее с собой куча пакетиков с разными порошками, которые она подсыпает в ванну. Она без них никуда не ездит.
— Хорошо, будет сделано. Что еще?
— Машину с незасвеченным номером. Права у меня с собой.
Багров коротко-кивнул.
Очутившись дома, Александр Петрович первым делом позвонил Карине и сказал, что в Москве срочно требуется ее помощь. Уже через два часа раздался ответный звонок: Карина сообщала, что выезжает «стрелой» в сопровождении Клавы, ибо отговорить ее от поездки не удалось.
Не полагаясь на «этих олухов», как мысленно выразился адвокат, он после некоторых колебаний позвонил по указанному полковником телефону и, брезгливо морщась, сообщил номера поезда и вагона.
После этого он погрузился в детальное изучение досье Хуареса. Документы в большинстве были безликими, малоинформативными и обрисовывали бесцветную жизнь номенклатурного чиновника среднего звена. Полковник, хотя и прибеднялся умом, сообразил правильно: ключевым событием этой биографии была операция «Франкенштейн». Звезду Героя и орден Ленина Хуарес получил в апреле 1964 года, церемония вручения состоялась, как тогда было принято, накануне пролетарского праздника Первого мая. Награждение Хуареса Александр Петрович сразу же мысленно связал — и был уверен, что не ошибается — с его командировкой в Америку незадолго до того, в феврале. Это была самая длительная, продолжительностью больше месяца, из заграничных поездок Хуареса. Копия командировки имелась в деле, но увы, как во всех командировках номенклатуры, в качестве пункта назначения было указано советское посольство в Вашингтоне.
Отложив бумаги, Александр Петрович задумался. Давненько все это было… он сам тогда только-только закончил юридический факультет и был никаким не адвокатом Самойловым, а просто мальчишкой с новеньким, пахнущим клеем, университетским дипломом… Что же тогда творилось в Америке?.. Минувшим летом убили Кеннеди, а до того был Карибский кризис… Хуарес тут ни при чем… А после… после ничего особенного, пошло смягчение отношений, чуть не дружба… американцы решили подкормить русского медведя, чтобы подобрел хоть немного…
Размышления адвоката прервал телефонный звонок. Приятный женский голос сообщил Александру Петровичу, что с его семьей все в порядке. По договоренности с Багровым, это значило, что Карина появится утром в Москве одна, без троюродной кузины.
Позднее выяснилось, что Клаву задержали при посадке в вагон, как было указано в ордере, с целью «изъятия и исследования порошкообразных веществ, не заявленных в таможенной декларации». Карину, порывавшуюся вместе с родственницей проследовать в место заточения, попросили пройти в ее купе для дачи показаний, где и продержали до отхода поезда — беседовавший с ней оперативник выскочил на платформу уже на ходу.
Полковник Багров пунктуально выполнял свои обязательства. В семь утра заявился уже знакомый Александру Петровичу парень и вручил ключи от припаркованного внизу автомобиля, вместе с доверенностью от имени частного лица.
«Жигуль», — кратко пояснил он. — Вы вроде к нему привыкли.
— Ваша осведомленность меня восхищает.
— Работа такая, — флегматично пожевал губами парень, — старайтесь не нарушать. Но в случае чего выручим.
Прогуливаясь по платформе перед прибытием поезда, адвокат готовился к столкновению с бурей эмоций и репетировал подходящие успокоительные слова. Но Карина была очень сдержанна. О досадном инциденте она заговорила только в машине и, коротко и деловито описав происшедшее, невиннейшим тоном спросила, зачем ее любезному мужу понадобился такой идиотский спектакль.
Александр Петрович начал было изображать искреннее удивление и безграничное возмущение, но вдруг, неожиданно для себя, сам изумляясь тому, что делает, выложил без купюр, без всякой редакции все, что узнал за истекшие сутки.
Карина отнеслась к его рассказу спокойно.
— По-видимому, это серьезно, — сказала она. — Думаю, ты поступил правильно.
Дома, за кофе, распределили обязанности. Адвокат взял на себя партийные архивы.
— Чтобы там добиться хоть чего-нибудь, нужна повышенная проходимость, — пояснил он.
Карина в ответ слегка поджала губы, но промолчала. Ей досталась Публичная библиотека.
— Постарайся освоиться в том времени, почувствовать обстановку. Нам нужно знать, чем жила Америка в феврале шестьдесят четвертого года. Просмотри медицинские газеты и журналы, не было ли сенсаций, и обязательно «Нью-Йорк таймс», их интересует все. Надеюсь, завтра смогу поставить задачу поконкретнее.
Поймав удивленный взгляд Карины, он добавил:
— Извини, это я от полковника Багрова набрался, они все так выражаются. Я не знал, что это заразное… И еще: нужно, чтобы в библиотеке твои заказы выполняли срочно, вне всякой очереди. Помощь нужна, или сама справишься?
— Ты что же, решил определить меня в детский сад? — возмутилась она. — Пора тебе знать, я тоже обладаю достаточной проходимостью.
Уловив в его глазах двойственное выражение, одобрения и сомнения, Карина засмеялась.
— Шучу, конечно. Просто, там ученый секретарь — мой старый приятель, — пояснила она, выходя из машины.
Вечером, в пять, после основательного трудового дня, Александр Петрович подъехал к зданию библиотеки. Карину он застал жующей купленную в уличном ларьке пиццу.
Поскольку утром, приехав с вокзала, адвокат и Карина хозяев дома уже не застали, ее знакомство с ними должно было состояться за обедом, и, ergo, дома о делах поговорить не удастся до самой ночи. Поэтому решили обменяться впечатлениями прямо в машине.
В перчаточном ящике обнаружился индикатор «жучков», оставленный им без всяких объяснений. По-видимому, опекавший их молодой человек был твердо убежден, что столь высокообразованные люди не могут не уметь пользоваться такой простой вещью. Впрочем, адвокату случалось видеть, как обращаются с этим действительно нехитрым устройством, и совместными усилиями они привели его в действие. Александр Петрович и так отлично знал, что в машине «жучков» нет, но устроил это практическое занятие в основном с воспитательной целью, чтобы Карина в полной мере осознала серьезность ситуации, в которую они попали.