— Если Кэтрин хотела выбраться оттуда, почему она пошла в лес, а не выбрала более легкий и короткий путь? — спросила Нора.

— Не хотела идти мимо главного здания. Кэтрин не хотела, чтобы ее видели. И, знаете ли, может, она даже вышла на дорогу. Не исключено, что она смогла найти попутную машину и комнату на ночь, а может быть, даже села где-то на поезд, но сердце ее остановилось и она умерла. Ведь Кэтрин так и не связалась со мной по поводу своих вещей. Я прождала две недели, но ни Кэтрин, ни кто другой не позвонили мне, и тогда я все поняла.

— Но брат и обе сестры не согласились с вами? Они думали, что Кэтрин жива?

— Только не Чарльз. Как и я, он был уверен, что Кэтрин умерла. Доктор Монтросс сказал когда-то нашим родителям, что очень удивится, если Кэтрин доживет до тридцати, а ей в тот год исполнилось двадцать девять.

— А Грейс и Эффи?

— Они тоже знали об этом, но изменили свое мнение, когда вышла та книга, где было написано черным по белому, что Кэтрин украла рисунок из гостиной. Для них все, что делала Кэтрин, всегда было плохо. Они ни разу не сказали о ней доброго слова, пока не стали просматривать (перед тем как выкинуть) ее бумаги — а ведь я дала им эти бумаги на хранение — и увидели на нескольких листках записи, напомнившие им о фильме, который они недавно смотрели и который им даже не понравился! Они по-прежнему считают Кэтрин ненормальной, но совсем не прочь нажиться на ее имени. Старые дуры. И не Кэтрин написала ту книгу, а Хьюго Драйвер. Если хотите знать, что писала моя сестра, загляните в эту папку.

74

С замиранием сердца Нора открыла папку. Джеффри привстал, чтобы лучше видеть.

Кэтрин Маннхейм

НЕНАПИСАННЫЕ СЛОВА

15, Пэтчин-плейс, 3

Нью-Йорк, Нью-Йорк

(второй экземпляр)

Перевернув титульный лист, Нора обнаружила поэму «Диалог недавних дней» с множеством исправлений зелеными чернилами. Сердце ее екнуло: так вот что Кэтрин «не писала» в «Береге» — «Ненаписанные слова»! Быстро пролистав вперед, Нора обнаружила, что поэма занимает двадцать три страницы. «Второй диалог» — также много раз откорректированный автором — занимал двадцать шесть страниц. В книге было еще два «диалога» по тридцать и сорок страниц каждый.

— Насколько я поняла, это одна большая поэма, поделенная на диалоги. У Кэтрин было две копии, и она вносила изменения в обе сразу. Наверное, она взяла первый экземпляр в «Берег», чтобы в течение месяца доработать его там, и, думаю, она собиралась по возвращении домой напечатать третью — и последнюю — копию, со всеми изменениями и исправлениями.

— Это лежало у нее на столе? — спросила Нора.

— В ее нью-йоркской квартире, рядом с пишущей машинкой, и там же лежала толстая папка, полная более ранних версий. А та, что она взяла в «Берег», потерялась вместе со всем, что она положила в свой чемодан.

— Ты никогда не показывала мне это, — произнес Джеффри.

— Редкий ты гость здесь, да и я не так часто это достаю. Мне всегда трудно было понять вещи, которые писала Кэтрин, а «Диалоги» показались мне сложнее всех остальных, особенно со всеми этими исправлениями. Но через пару лет я начала кое-что понимать. Я поняла... Мне показалось, что я поняла, что Кэтрин писала о своей смерти. О том, как уже давно она живет с мыслью о своей смерти. Если бы меня спросили раньше, я сказала бы, что Кэтрин никогда не думала ни о чем таком — по ней это было не заметно. Кэтрин совсем не напоминала погруженную в себя личность, но, конечно же, она думала об этом все время. Вот почему она писала так, как писала, и жила так, как жила. Мне кажется, что моя сестра Кэтрин была святой. Святой из реальной жизни.

Вздрогнув, Нора подняла глаза от папки.

— Святой?

Хелен Дэй улыбнулась и посмотрела на фотографию.

— Кэтрин была самой чуткой, самой умной, самой преданной из всех, кого я знаю, и в глубине души она была кристально чистой. То, что люди называют религией, не имело на нее ни малейшего влияния, хотя нас всех воспитали в католической вере. За стенами церкви можно встретить гораздо больше праведных, чем внутри. Кэтрин совершенно не беспокоили те незначительные вещи, в беспокойствах о которых живут другие люди. Она знала, как хорошо проводить время, иногда шокировала людей, заурядно мыслящих, но было в ней этакое внутреннее ядро. Когда я принимаю сюда новых девушек, я пытаюсь разглядеть, есть ли у них хотя бы малая толика того, чем обладала Кэтрин, и если у них это есть — добро пожаловать. Вот у вас это есть.

— Ну что ж, многие заурядно мыслящие люди действительно считают меня немного сумасшедшей, — призналась Нора, думая о своих веселых демонах.

— Не верьте им. Просто вам причинили боль. Я вижу это. Неудивительно — после всего, что случилось с вами. Но все же вы здесь, ведете поиски в Массачусетсе, вместо того чтобы отправиться домой, если, конечно, у вас еще есть дом, куда можно вернуться. — Хелен внимательно посмотрела на Джеффри. — Элден Ченсел может считать вас неподходящей женой для своего сына, но вы никоим образом не сумасшедшая. Я думаю, вы просто такой человек, который чувствует и понимает тоньше, чем большинство из нас.

— Перехвалили вы меня, — сказала Нора.

— Вы — человек, который хочет знать правду. Оглядываясь сейчас назад, я думаю, что почти все, чему меня учили в детстве, было неправдой. День и ночь в нас заталкивали ложь. Ложь о мужчинах и женщинах, о том, как надо жить, о наших собственных чувствах. И с тех пор, по-моему, мало что изменилось. По-прежнему так же важно узнать, что же на самом деле является правдой, и если бы вы не считали это важным, не сидели бы сейчас здесь.

«Да, — подумала Нора — Я действительно считаю важным узнать, что же на самом деле является правдой».

Хелен Дэй посмотрела на часы.

— Я должна убедиться, все ли в порядке, прежде чем подавать Азиатскому обществу. Надеюсь, вы подумаете над всем, что я сказала.

— Спасибо, что поговорили со мной.

Все трое встали.

— Вы будете в отеле «Нортхэмптон»?

— Да, — ответил Джеффри.

Хелен Дэй не сводила глаз с Норы.

— Если еще не будете спать около десяти, не могли бы вы мне позвонить? Я хочу поговорить с вами еще кое о чем, но сначала мне необходимо это обдумать.

— Это тоже имеет отношение к вашей сестре?

Пожилая женщина медленно покачала головой.

— Пока я думаю о своем вопросе, вы подумайте о своем муже. Вы сильнее Дэйви, и ему нужна ваша помощь.

— А что это за «свой вопрос»? — спросил мать Джеффри.

Повернувшись к нему, Хелен взяла сына за руку.

— Джеффри, ты ведь приедешь сюда завтра, не правда ли? У нас будет время для настоящего разговора. Если успеешь к восьми, сможешь помочь мне и с перевозкой. Нам нужно много свежих овощей.