— Набирай высоту!.. Набирай высоту!
Ворон в самом деле оказался мудрым: увидел новых охотников, тут же пошел по крутой дуге вверх. Жуки бросились следом, но постепенно отстали, а когда ворон поднялся на уровень жаворонка, один за другим начали опускаться: то ли пахучий след потеряли, то ли такие высоты не для насекомых.
Рогач несся, как ветер, грива трепещет по ветру, словно полотнище боевого прапора. Волк на ходу задирал морду, после долгой скачки наконец сами отыскали небольшое полулесное озерко, с ходу пронеслись по нему наискось, сильный запах жуков ушел вместе со струями воды, но все равно на том берегу я вымыл Рогача, а волк даже нырял с головой, освобождаясь от остатков запаха.
Ворон догнал нас не скоро, пристыжено помалкивал. Далекая горная цепь, что дразнила нас последние дни, наконец-то приблизилась, всего в двух-трех милях. Мы остановились перевести дух в лесу, по наводке ворона выбрав поляну с раскидистым дубом и обязательным родником. Расседланный Рогач сразу же отправился искать самые сочные побеги, ворон напился, покритиковал вкус, слишком много жестких солей, от них кости тяжелеют, на что волк пробормотал что-то ехидное, но не стал слушать ответ, унесся в заросли, а буквально через пять минут вернулся с задранным олененком.
Я к тому времени уже разжег костер, вместе освежевали, волк лег и задумчиво уставился в огонь, пытаясь разгадать его великую тайну, а я нанизывал ломтики мяса на шампуры и готовил угли. Внезапно волк насторожился, прорычал:
— Сюда идут!
— Лежи тихо, — предостерег я.
— Чувствую кошку, — прорычал он еще злобнее.
— Да хоть негра или демократа, — отозвался я. — В лесу все мы одной крови… хоть я что-то и сомневаюсь. Это с тобой я одной крови — точно, но чтобы с демократами…
Кусты раздвинулись, вышла полненькая обнаженная женщина с копной белых, как снег, волос и сама с таким нежным белом телом, словно из молока и сметаны, что я сразу понял, что никогда не загорала на солнце. Нет, обнаженная все-таки не полностью, есть что-то вроде лохмотьев от платьица, такой покрои, крупные сиськи наружу, красиво колышутся из стороны в сторону, вверх-вниз, из стороны в сторону, вверх-вниз, из стороны в сторону, вверх-вниз…
Послышалось свирепое рычание. Вслед за женщиной вышел огромный тигр, усы в стороны, глаза лютые. Я попятился раньше, чем сообразил, что я, оказывается, уже встал и пру к женщине с протянутыми руками.
Женщина сказала весело:
— Да что вы. Он не тронет! Он совсем ласковый…
Ей явно нравится, какими жадными глазами я смотрю на ее торчащие дойки, сперва коричневые, а теперь внезапно воспламенившиеся и увеличившиеся вдвое-втрое. Тигр посмотрел на меня, прищурился, оскалил огромные, как сосульки, зубы. Я попятился еще дальше, споткнулся и сел на прежнее место.
— Извините, — сказал я нервно, — если бы у вас была собака… пусть хоть со слона…
Она вспыхнула, глаза свернули гневом, сощурились, как у кошки.
— Так вы, оказывается, собачник?.. Предпочитаете собак?
Я торопливо показал глазами на волка, изобразил мимикой, что сам-то я кошатник, еще какой, всегда котят подбираю и выращиваю в здоровенных толстых и наглых котяр, но не могу же при волке сказать такое, неприлично, он же друг, соратник, сочеловек…
Она презрительно скривилась, обдала меня ледяным взглядом, мол, и не надейся, что на мне утолишь жар своих чресл, это позволено только кошатистам, прошествовала дальше, выразительно двигая ягодицами.
Когда за нею сдвинулись зеленые ветви, я сказал охрипшим голосом волку:
— Ну что, не верил?
— Дык это в лесу, — протянул он. — Но чтоб на Луне…
Ветка над головой закачалась, ворон выпростал крылья, удерживая равновесие, добавил:
— Или на горных пиках! Там тоже… обман зрения.
— Мой лорд, — сказал волк прямо, — против этого средство только одно…
— Заткнись, — велел я. — Знаю твои средства.
— Я уж и не знаю, что вы такое подумали, — сказал он обидчиво. — Я же не ворон, чтобы предложить какую-нибудь гнусность?
* * *
Обед взбодрил всех, даже Рогача, хотя, что он там ел в кустах, молчит, но если учесть, что мы за отряд, то, может быть, он там кого-то убивал тайком и грабил, пил смародеренное вино, съел семью барсуков или сусликов, вдруг да бывают и лесные суслики, мы выступили в поход чуть ли не с песней, вскоре деревья разбежались, спрятались, а ближайшая гора возникла во всей красе: старая, изъеденная временем, у подножья масса камней, что постепенно отваливаются, падают, а уже здесь рассыпаются в пыль. Справа и слева такие же горы, и так в обе стороны, похоже, до бесконечности.
— Есть какие предложения? — спросил я. — Надо как-то перебраться на ту сторону. Если объезжать, то сколько лет уйдет! Задурно, как говорят депутаты.
Ворон сказал поспешно:
— Я не перелечу! Больно высоко. Да и вас не перетащу. Один Рогач чего стоит!.. А волк так и вообще… У меня на шерсть аллергия.
Землю тряхнуло, послышался далекий подземный гул. Рогач испуганно попятился, ворон взлетел, а волк отбежал в сторону. Посыпались камни, а затем сдвинулась целая каменная осыпь.
— Землетрясение два балла, — определил я. — Ничего опасного…
Я осекся, в каменной стене зияет темный проход. Горный обвал открыл либо пещеру, либо некий тайный ход. Я предпочел думать, что тайный ход, прикинул размеры, толкнул Рогача:
— Вперед, вперед! Я сначала пригнусь, а потом ход расширится, а свод уйдет ввысь.
Волк спросил почтительно:
— Откуда знаете, мой лорд?
— А это всегда так, — ответил я уверенно. — Бывали, знаем.
Рогач опасливо вступил в темный проход, оттуда веет сухим воздухом с привкусом каменной пыли. Волк снова побежал впереди, ворон сперва ехал на крупе Рогача за моей спиной, а когда свод в самом деле ушел вверх, взлетел мне на плечо и поехал, как обычно, царапая ухо перьями.
Откуда-то проникал свет, то ли в высоком своде мелкие щели, то ли светится плесень или мох, но глаза постепенно привыкли, даже Рогач приободрился, копыта уже стучат по каменному полу звонко и уверенно. Мои глаза начали замечать на стенах следы зубила, и тут наконец стены разошлись в стороны, воздух стал дивным и свежим, Рогач радостно ржанул.
Впереди открылся дивный сад, озеро, чудесные деревья с огромными плодами, мы вышли из пещеры, под ногами золотой песок, волны набегают чистые, прозрачные, словно вода прошла двойную дистилляцию с дополнительной обработкой серебром, в воде резвятся золотые рыбки, толстые, нежные и наверняка очень вкусные. Некоторые высунули головы и рассматривали нас с удивлением.