Мы выметнулись на простор, копыта застучали часто и победно. В последний раз я оглянулся на эльфийский замок. По заросшей виноградом стене спускается широкоплечий молодой гигант с длинным мечом за спине. Плечевой пояс развит, как у Григория Новака, руки толстые и мускулистые, а миниатюрная женщина висит на нем, крепко вцепившись в широкий кожаный с металлом пояс и крепко-крепко зажмурившись. Длинные волосы цвета молодого меда красиво рассыпались по узкой прямой спине, достигая оттопыренных ягодиц. Варвар опускается быстро, плавно, однако у женщины все равно покачивается и подпрыгивает высокая полная сочная налитая горячая грудь, а ягодицы двигаются вверх-вниз и в стороны.
Волк тоже оглянулся в прыжке, рыкнул завистливо:
— Сколько же он их навыводил!
— Врага надо бить в самое уязвимое место, — ответил я на скаку. Ветер ревел и свистел в ушах, в носу и забивал дыхание. — Без женщин эти гады быстро превратятся в… что-нибудь непотребное!
— Да, конечно, — каркнул сверху ворон злорадно, — но согласитесь, мой лорд, что его миссия выглядит интереснее, да?
Мы скакали навстречу утренней заре, впереди появилась роща, уклоняться от встречи не стали, ворон уже прокричал, что там все чисто, мы с волком достигли первой же полянки, ворон плюхнулся на пень и всем видом показывал, что здесь самое то место для отдыха, словно мы в пути уже десятую неделю.
— Ладно, — сказал я, — переведем дух, но только на несколько минут. Рогача не расседлывать!.. Итак, что имеем?
— Краденый меч, — сказал ворон с восторгом.
— Красивый, — согласился и волк. Добавил: — Наверное, дорогой.
— Камешки могу повыковыривать, — предложил ворон. — Для своей фамильной коллекции.
Меч в самом деле великолепен, как будто держу длинную полоску стекла, настолько меч прозрачен, а когда поворачиваю, на какое-то мгновение исчезает вовсе. Я пару раз взмахнул, проверяя баланс, конечно, великолепно, то есть хорошо сбалансированный меч, даже замечательно сбалансированный меч, ну просто идеально сбалансированный меч, хотя, на мой взгляд, коротковат, нет в нем страшного великолепия трехручного рыцарского меча, пусть не такого острого, зато грубо надежного, как настоящая мужская дружба.
— Прекрасная добыча, — одобрил волк. — Я уж начал было тревожиться за вас, мой лорд.
— Зря, — каркнул ворон.
— Почему?
— Героев не убивают, — объяснил ворон. — Я имею в виду, в начале или середине квеста. Но в плен взять должны, иначе что за квест?.. А потом мы из плена убежим, это тоже ясно как нам, так должно быть ясно им тоже…
Волк прорычал:
— Ага, убежишь, а если тебе руки-ноги отрубят?
— Не отрубят, — возразил ворон хладнокровно. — Разве что пытать будут… Но опять же никаких увечий. Разве что по морде дадут, но все равно даже прическу не испортят. Пусть хоть кувалдой в зубы, все равно широкая улыбка нашего лорда должна сиять безмятежно и незамутненно. И ни одного кровоподтека…
Он посмотрел на меня, голос слегка поколебался. Я потрогал себя за челюсть, остро сожалея, что нет со мной зеркала.
— Ты уверен?
— Ну, — ответил ворон уклончиво, — что для вашего лордства пара синяков? Или пустяковые царапины?
Я спросил угрюмо:
— Насколько пустяковые?.. Плечи ободрали, как будто шкуру старались спустить.
Волк сказал с солдатской прямотой:
— Отделали вас, мой лорд, здорово. Места живого нет. Но что это для настоящего мужчины?
— Да, — согласился я. — Что это для настоящего? Как жаль, что возвышенное и духовное всегда что-то отщипывает от настоящести… Ладно, у нас теперь цель — достичь перекрестка и отыскать там Корчму.
Ворон приподнялся, растопырил крылья.
— Я взлечу повыше, высмотрю?
— Давай. А мы с волком будем выбираться потихоньку.
* * *
Корчма, как и водится, на перекрестке, одна дорога ведет на запад, другая на восток, третья на юг, четвертая — на север. Что-то во мне подсказало, что можно бы и с прописной: Запад, Восток, Юг, Север, а то и вовсе назвать чиста конкретнее, но это будет совсем уж чересчур, нужно оставить хоть малость недоговоренности, так принято. Мол, из уважения. Даже из уважения к… Старомодные идиоты, уже дожили до подсказывающего хохота за сценой, а все еще говорят об уважении и обязательности недоговоренности!
Я оставил Рогача во дворе у коновязи, волк уселся у колодца и с удовольствием смотрел, как его обходят опасливо, а ворон принялся летать над конюшней и делать вид, что бросает в сухое сено горящие угли.
Я толкнул дверь, остановился, узнавая Корчму и не узнавая, она всегда разная, в то же время остается Корчмой. Зал вроде бы стал еще просторнее, воздух пропитан бодрящими запахами крепкого кофе, крепкого пива, крепкого слова, но, конечно же, без мата, Хозяйка следит строго. Ноздри уловили зовущий аромат жареного мяса, узнаю запах жареного кабанчика, а также гуся, испеченного в глине, фирменный рецепт Мрака, за тяжелыми дубовыми столами завсегдатаи и робкие новички, хотя видны и нахальные, тех сразу же с охотой бьют табуретками, кружками, лавками, кричат хором: «Читай FAQ, дурило, и ставь (-), если вякнуть нечего», рыжая псина смотрит со стойки строго и требовательно, а когда видит, как какой-то жлоб, объев мясо, начинает грызть и сахарную косточку, бежит к нему и требовательно стучит лапой по колену, напоминая, что вообще-то Творец и Карл Маркс велели делиться.
Справа в стене за спинами пирующих две двери, над одной надпись «Старая Корчма», над другой все те же загадочные буквы «ОР». Из того, где «ОР», дверь распахнулась, выскочил решительного вида вьюноша в дорогой одежде. Он вытирал слезы, бледное лицо преисполнено оскорбленного достоинства, узкие губы плотно сжаты. «Ничего не понимают…» — услышал я горькое, дальше он пронесся через зал, как метеор. Я ожидал, что выскочит из Корчмы, но он уже у двери передумал, плюхнулся на свободное место между стариком в фуфайке и высокомерным офицером в мундире полковника Рамзеса Второго, жестом велел ему на стол всего и побольше, побольше…
Дверь так и осталась приоткрытой, оттуда яркий свет, искрятся и блестят изящные светильники, подсвечники в виде нимф и дриад, голосов из того зала не слышно, все заглушает мощное чавканье со всех сторон, но в щель видно, как на стол вскочил красивый изящный мужчина, похожий на эльфа в серебристом одеянии стратосферного летчика, на поясе тонкая шпага с затейливо украшенной гардой, он вскинул руку, слов я не услышал, но догадался, что не рубленый призыв взять и поделить, а что-то ритмичное…
Да это же стихи, мелькнула мысль. Заинтересовавшись, я попытался прислушаться, но рядом возник спор, нервный худой юноша быстро-быстро доказывал детине с бычьей шеей