Рогач пошел быстрым скоком, взыграл, что-то в нем есть хищное, а еще единорог, я всегда считал их толстовцами и гандистами, в смысле — мирными вегетарианцами, этот же рвется в драку, хыщник, еще и меня всякий раз в драку втягивает.
Зеленые кусты зашевелились, на дорогу вышли трое оборванных мужиков с жуткими перекошенными рожами злодеев. У двоих в руках топоры, у одного копье, он сразу встал посредине. Он же и крикнул зычно, как ярмарочный зазывала:
— Слезай с коня!.. Скидывай усе!..
— И что потом? — спросил я с интересом.
Он подумал, почесал в затылке, ничего не пришло в голову, махнул грязной волосатой лапой:
— Отпустим!.. На что еще годен?
— Неиспорченные вы, — сказал я почти ласково. Пальцы мои коснулись рукояти меча, я потащил его из ножен, по их лицам забегали зайчики от стального лезвия. — У нас бы придумали… Вот что, ребята, вы поумнее предыдущих, раз уж разговаривать умеете. Те вообще дуром перли молча. Так что идите, идите, идите… Отпускаю.
Они заворчали, проблески интеллекта погасли на их харях, полезли все трое, я перерубил сперва древко копья, потом ударил по разу каждого из топороносителей, но и тогда вожак с обломком копья не бросился наутек, дождался, пока лезвие сверкнуло над головой и рассекло до пояса.
— Жизнь не удалась, — подвел я итог, — но попытка, увы, засчитана.
Не останавливаясь, я пустил Рогача вперед, меч не убирал. Слишком легкие противники, это либо удаляемся от конечной цели, либо впереди что-то еще. Господин Экшен такой пустяковой схваткой будет недоволен, так что…
Земля в стороне от дороги быстро забурлила, словно из преисподней прорывается могучий смерч, камни разметало, песок и землю выбросило на высоту дерева, из широкой ямы вылезло ярко-красное чудовище. Страх холодной волной прокатился по телу, я стиснул челюсти, выпрямился, сейчас главное — выглядеть героем, а там все приложится, чудовище разогнулось, стряхивая комья земли, на меня взглянули узкие желтые глаза, похожие на расплавленный металл, морда размером с телевизор, ростом выше меня на коне, а в ширину так и вовсе нам с конем делать нечего.
— Наше дело правое, — сказал я. — Враг будет!
Чудовище медленно двигало головой из стороны в сторону, как сова, хотя у обоих вроде бы бинокулярное зрение. Я слез с Рогача, с мечом в обеих руках сделал пару шагов к чудовищу. Наглость — второе счастье, пока этот динозавр осматривается. Соображает, куда же попал…
Красное метнулось с такой скоростью, что я едва успел увидеть красную полосу, в тот же миг меня сбило с ног, я покатился, хватая ртом песок, загребая левой рукой землю.
Подхватился, чудовище двинулось за мной, а за ним тащится огромный хвост, который я не заметил, им меня и сбил с ног, огромный хвостище, весь в твердых костяных пластинках и с толстым костяным шаром на конце вместо легкомысленной кисточки.
— Наше дело правое, — повторил я ошарашено, сплюнул песок, добавил: — Враг будет доволен…
Чудовище снова взмахнуло хвостом, но я уже следил, подпрыгнул, красная молния пронеслась по земле, срезая траву. Динозавр поневоле развернулся боком, я одним прыжком оказался рядом и с силой всадил острие меча, как шпагу, под ребро. Огромная лапа метнулась к моей голове, я упал и откатился обратно.
— Ну что, — крикнул я, — не все йогурты полезны?.. Не спеши, а то успеешь!
Над динозавром летал на благоразумной высоте ворон, каркал, указывал мне на встопорщенный гребень подземной рептилии.
— Это все шито по воде белыми вилами, — прокричал я, — сам туда клюй!..
— Я не знаю, как должно быть, — каркнул он, — но вы делаете неправильно! Там у него уязвимое место…
— Сам ты матадор…
Чудовище двинулось на меня тяжелыми медленными шагами, однако передние лапы двигались со скоростью ветряной мельницы. Это мы стерпим, на всякий ветряк найдется свой Дон Кихот, если бы не взбесившийся хвост этого гада…
— Мадам, — крикнул я чудищу, — у вас давно закончился срок годности. И вообще, секс — не повод для знакомства!..
Я отступал, мимо меня промелькнул волк, попытался вцепиться чудищу в лапу, но едва успел избежать удара хвоста. Мастера говорят: не зная брода, пропусти вперед друга, но я все еще не мастер, потому заорал:
— Брысь!.. Не лезь попэрэд батька Лукашенко!..
Волк послушно отступил, что значит человек коллектива, чтит вождя и слушается, за что и люблю это племя, а кошек удавил бы вместе с кошатниками и демократами. Я размахивал мечом, увертывался, выбирал позицию, крикнул чудищу:
— Что, не родись красивым, а родись массивным? Давай договоримся, ниже пейджера не бить?!
Зверь взревел и пошел на меня, ступая чаще и быстрее. Я чуточку струхнул, чудовище явно понимает, так что ай-кью какое-то есть, воздух идет вихрем вокруг размахивающих лап размером с бревна, а кулаки уже не кулаки, а растопыренные пятерни, так скорее меня зацепит, ему бы только ухватить…
Извернувшись, я упал на колено, успевая пропустить над головой пронесшуюся лапищу. Выставленный меч тряхнуло, барабанные перепонки едва не взорвал громоподобный вой. Чудовище остановилось, прижало одну лапу к груди. По ней обильно стекала кровь, а на землю шлепнулись два пальца с колбасные батоны размером.
— Не играй с пианистом! — выкрикнул я. — Стреляет как умеет…
Чудовище шагнуло ко мне, огромный кулак взлетел в воздух. Я отпрыгнул в последний момент, хотел было подставить меч, но устрашился, что чудовище, наколов руку, унесет с нею и меч.
Удар по земле был таков, что подпрыгнул участок в шесть, а то и двенадцать соток, камни сдвинулись с мест, а там, где я только что стоял, образовалась яма. Когда лапа поднималась, я ударил мечом, отпрыгнул от метнувшегося в мою сторону хвоста, покатился, а вдогонку ударил страшный рев.
Чудовище стояло и нянчило уже обе лапы, прижимая к груди.
— Одна капля никотина убивает лошадь, — прокричал я ему, — а триста — трактор «Кировец»!
Ворон пролетел на опасно низкой высоте, осведомился:
— Мой лорд, вы там ол райт?
— Плох тот солдат, — ответил я, поднимаясь, — который упал и не отжался. В тихом омуте кулаками не машут!
Чудовище, не сводя с меня яростного взгляда желтых глаз, попятилось. Я двинулся за ним, поигрывая мечом, стараясь держаться так, чтобы солнечные лучи рельефнили мускулатуру, королева же смотрит, а я, похоже, переломил ход схватки, хотя этот зверь все еще может убить меня одним ударом хвоста, да и лапы у него всего лишь раненные, а не отрубленные…
— Что, — спросил я, — чуть в обморок не наложил? Шутки шутками, а могли быть и дети!