Твоя Инна».

Написав письмо, Инна легла спать. Утром она отнесла письмо на почту. Вернувшись с почты, Инна увидела сидящего на крыльце Костю Благовещенского. Костя увлечённо читал какую-то книгу и даже не заметил, как Инна подошла и остановилась в двух шагах.

— Тебя кто сюда звал? — строго спросила она.

— Никто. — Костя закрыл книгу.

— Ну и сидел бы дома!

— Я не могу…

— Думаешь, я забыла, что ты сказал мне по телефону?

— Не удержался, — оправдывался Костя.

— Не удержался, — передразнила его Инна. Она вдруг вспомнила о письме, которое, наверное, уже уехало на электричке в Ленинград к Гектору, и настроение у неё улучшилось.

— Ладно, — сказала Инна. — Я не злопамятная… Пойдём чай пить. Не удержался… Мама! — крикнула Инна. — Костя Благовещенский приехал, будем чай пить!

Иннина мама выглянула из верхней комнаты, где она вытирала пыль с письменного стола.

— Сейчас иду, — сказала она. — Можете без меня начинать.

Костя и Инна пошли на кухню, где сидела на стуле кошка Нюрка и смотрела на тарелку с нарезанной колбасой, которую кто-то так некстати накрыл сверху другой тарелкой.

51

Качало пароход крепко. Но солнце светило радостно, и дельфины выпрыгивали из воды и плыли рядом, шутя обгоняя пароход и с любопытством поглядывая на пассажиров. Море было тёмно-синим и спокойным, и Гектор никак не мог понять, почему пароход качает? Он сидел на палубе и смотрел то на дельфинов, то на облака, то на корму, где лопотал полинявший флаг. Гектор думал о Керчи — как там искать Алину Дивину? Время от времени Гектор брался за учебник русского языка. Но как только он прочитывал страницу и строго спрашивал себя, сумеет ли дать точное определение числительному, сразу же хотелось спать, и не спасали даже весельчаки дельфины, попискивающие в тёмно-синем море. От Ялты до Керчи путь неблизкий.

Провожала Гектора Оля. Она дала ему свой ленинградский телефон, просила обязательно позвонить и сообщить, поступил он или нет.

— Я ведь тебе как мать, — грустно сказала Оля. — Учу тебя уму-разуму, забочусь о тебе, спать укладываю…

— А я тебе как сын, — ответил Гектор, покупая на пристани билет. Пароходишко отправлялся полупустой.

— Один последний вопрос, — сказала Оля. Пароходишко уныло гудел, словно хотел ещё накликать пассажиров.

— Самый последний вопрос, — повторила Оля. — Ты едешь туда из-за девушки?

— Да! — ответил Гектор.

— Опомнись, дурак, — сказала Оля. — Если ты едешь к ней, значит, любишь её. Если она тебя выгонит, ты будешь любить её ещё больше и будешь думать только о ней. Если же она тебя не прогонит, ты одуреешь от счастья и опять-таки будешь думать только о ней. В любом случае ты не поступишь. Жаль…

— Ты так усердно это предрекаешь, что поступить для меня станет делом чести, — усмехнулся Гектор.

— Нет, — ответила Оля. — Ты сейчас влюблён, у тебя смещённые понятия. Но если ты вернёшься, я буду рада тебя видеть…

— А ты не хочешь прокатиться в Керчь? — спросил Гектор.

— Упаси меня бог от таких сентиментальных путешествий.

— Ты сейчас куда? — спросил Гектор. — На свадьбу опохмеляться?

— Там, наверное, не будут опохмеляться, — сказала Оля. — Там один тип всю свадьбу испортил…

— Когда же он успел? — удивился Гектор.

— Когда мальчик спал, — ответила Оля. — А я, дура, сидела у него на кровати и гладила его по голове, а мальчик открывал то один глазок, то другой, смотрел на меня хитренько и продолжал делать вид, что спит…

— Какой гадкий мальчик, — усмехнулся Гектор.

— Тогда я подумала, — продолжала Оля, — или мальчик сильно обиделся на меня за ленинградский телефонный разговор, или же он просто переживает свою первую любовь… Но потом я вспомнила, что мальчик не из обидчивых, из чего сделала вывод, что в Керчь он едет к девушке…

— Да ну тебя, — сказал Гектор. — Просто я спать хотел…

— Ладно, забыли про это, — улыбнулась Оля. — Так вот. Когда мальчик делал вид, что спит, на свадьбу явился какой-то взволнованный тип в светлом костюме. Ему налили шампанского, посадили за стол рядом с красивой девушкой. А когда начались танцы, этот тип в светлом костюме попросил невесту выйти с ним на пять минут на улицу. Сказать последнее «прости»… Она, глупенькая, вышла. Там он посадил её в машину и велел гнать в Симферополь на аэродром. По счастью, кто-то из гостей всё видел и слышал. Тут же снарядили погоню на мотоциклах. Невесту вернули, а соблазнителя избили. Причём невеста кричала: «Не бейте! Не бейте! Я люблю его!» Такой вот конфуз… Потом свадьба продолжалась, но уже не так весело. А этот тип не успокоился. Он начал бить стёкла. Прятался где-то в кустах, и его никак не могли найти. Осколки летели прямо в рюмки. Рыдающую невесту увели. Жених с горя напился. Кто-то догадался наконец вызвать милицейскую машину, и соблазнителя поймали…

— Взволнованный? — переспросил Гектор. — В сером, говоришь, костюме?…

— Да. Его повели на кухню составлять протокол. У типа оказалась смешная мифологическая фамилия.

— Ифигенин! — закричал Гектор. — Так это был Ифигенин! Вот зачем он поехал в Ялту! Ну и что было дальше?

— А ничего. Его увезли, вот и всё.

— Надо же, Ифигенин, — никак не мог успокоиться Гектор.

— Да хватит о нём, — поморщилась Оля.

Пароходишко наконец оторвался от пристани.

— До свидания, романтик! — сказала Оля. — Я пошла на пляж!

К полудню солнце спряталось за облаками. Гектор отправился бродить по пароходу, натыкаясь иногда на грубых матросов в грязных куртках. Раскрытый учебник остался лежать на стуле. Когда Гектор вернулся, ветер уже прочитал его весь и захлопнул в негодовании, что Гектор подсунул ему такую скучищу. Плыть до Керчи оставалось два часа. Гектор не знал, что будет делать в этой Керчи. Наверняка экспедиция где-нибудь за городом, наверняка не одна там экспедиция, а несколько, да и вообще, где гарантия, что мужчина, разговаривающий с Гектором по телефону, ничего не напутал? Никаких гарантий не было и быть не могло. Гектор уныло теребил тощую пачку рублей и трёшек в кармане. «Наверное, из Керчи в Ленинград билет стоит ещё дороже, чем из Симферополя…» — подумал он.

Пароходишко качался на волнах, упорно подбираясь к восточной оконечности Крыма. По-прежнему веселились в синем море дельфины, откуда-то снизу раздавалась ругань моториста (моторист искал маслёнку), а Гектор сидел на стуле на палубе и считал, сколько же дней осталось до первого августа.

— Керчь на горизонте, — сказал Гектору сосед и отложил в сторону газету «Крымская правда». — Дымит, родная… — Он свернул газету и сунул её в сумку. Из сумки выглянула красная глиняная амфора. Сосед Гектора был пожилой мужчина — худой, совершенно лысый, но зато с длинной чёрной бородой. Он напомнил Гектору портрет генерала Кутепова, который Гектор видел в запаснике Русского музея. Зачарованно смотрел Гектор то на соседа, то на амфору.