– Нетти, сейчас же опусти меня!
Она заставила его сделать полный оборот и вернула на стул. Прижав руки к груди, Кларк сделал два шумных вздоха;
– Ты же знаешь, мне не нравится, когда ты так делаешь.
– Однако ты женился на мне.
– А мне нравится, – защебетала Мэй, – и всегда нравилось.
Нетти вытерла лоб и зафиксировала взгляд на своей сестре. Хихикая, Мэй взмыла над стулом, облетела вокруг стола и вернулась на место.
Нетти сердито смотрела на меня:
– Еще хочешь?
Единственное, что я мог проговорить: «Да…» Сдвинув брови, Нетти скорее смотрела не именно на меня, а на мое положение в комнате. Капелька пота выкатилась у нее на лоб из-под волос. Жжение, предвестник моих «приступов», распускалось в груди. Я чувствовал, как мое существо цепко схвачено и удерживается внутри – в точности как это делал со мной Мистер Икс. С тем же чувством беспомощности перед неодолимой силой я поднялся в воздух над стулом. Мощным порывом ветра меня повлекло в гостиную. Меняя направление, ветер швырнул меня назад, в кухню, и перевернул вниз головой за мгновение до того, как влепить в стену. Крик ликования вырвался у меня из горла. Я подплыл к столу и увидел, что Нетти глядит в никуда, брови нахмурены, а лицо влажно от пота. Я перелетел к своему стулу, завис над ним, покачался вправо-влево, влево-вправо и вертикально опустился на сиденье.
– Тебе, гляжу, это нравится больше, чем мне, – проворчал Кларк.
– Потому что Нэд – Данстэн. – Нетти вытерла лицо салфеткой. – Чем старше, тем быстрее садятся батарейки.
– Нетти, я вчера ездил к вашему старому дому, – сказал я. – И там что-то со мной произошло. Объяснить это я не в состоянии, но могу рассказать, как все было. У меня закружилась голова, а потом вдруг вижу стою посреди комнаты, там на каминной полке были чучело лиса и медные часы.
Не отрывая взгляда от Нетти, я краем глаза заметил, как Мэй подалась вперед, прижав руки к груди. Нетти коснулась салфеткой лба.
– И еще в той комнате был ваш отец, – продолжал я. – На нем был бархатный смокинг, в одной руке он держал сигару.
– Как выглядел наш отец? – спросила меня Мэй.
– Усталым. Но мне показалось, что он скорее делал вид, что это так.
– Что-то не узнаю я отца по твоему описанию: он был очень энергичным мужчиной.
– Зато я узнаю, – возразила Нетти. – И Джой тоже узнает.
– Он говорил со мной, – сказал я.
– Джой вот тоже все твердит, что папа часто разговаривает с ней – оттуда, из нашего старого дома. – Мэй тепло взглянула на меня. – Похоже, твоя данстэновская «доля» наконец-то проявила себя, да только вышло это чересчур сильно – в качестве компенсации за потерянное время.
– Что он сказал, когда заговорил с тобой? – спросила Нетти.
– То, что он сотворил моего отца. Я думаю, его сын назвал себя Эдвардом Райнхартом, когда вернулся жить в Эджертон. Мне бы хотелось знать другое: кто был его матерью?
– Ты хочешь знать, кто была та женщина, которая водила шашни с Говардом? – спросил Кларк. – Кандидаток предостаточно.
– Наша мать частенько говорила, что некоторые из прекрасных дам были не теми, кем поначалу казались, – сказала Мэй. – Папа ей говорил: «Ни единая из них».
– «Прекрасных дам», – повторил я.
– Люди тогда отправляли своих сыновей в школы-интернаты, – сказала Нетти, – с целью завести правильные знакомства, связи. И помнишь, Мэй, когда мы были маленькими девочками, нас в город редко возили. А учителя приезжали к нам на дом.
– Папа нас берег.
– Да только не уберег от того, что заставило бить ветровые стекла машин и срывать электропровода вдоль Вэгон-роуд.
Мэй выпрямилась на стуле:
– Я вышла из себя. Вот и все. Отец тогда очень рассердился, но я не могла совладать с собой и сделала то, что сделала.
– Ты увидела двух девочек, смеявшихся над тобой?
– Все, что я помню, это как папа кричит на меня своим низким сильным голосом. Всю дорогу домой я плакала.
– Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном, – предложила Нетти. – День рождения нашего внучатого племянника через день после похорон нашей племянницы. Нэд, ты хочешь устроить вечеринку на свой день рождения? Я могу испечь сладкий картофельный пирог.
– Спасибо вам огромное, – сказал я, – но вы же знаете, что случается в мои дни рождения. Не хотелось бы портить праздник.
– Ты о приступах? – спросила Мэй. – Этим нас уже не удивишь.
– Ужин мы устроим пораньше. Если почувствуешь, что «накатывает», побудешь в комнате своей мамы, пока не пройдет. Ты же знаешь, как самому управиться с этим, правда?
– Думаю, да, – ответил я. – Конечно, давайте отпразднуем все, что можно!
Я проводил Мэй вниз по ступеням крыльца.
– Это твоя машина, Нэд? Дорогая?
– Взял напрокат.
– Ну, такую малышку не так уж трудно будет конфисковать… – Внезапное вдохновение заставило Мэй резко остановиться. Она повернулась ко мне с ослепительной улыбкой. – Хочешь новую машину ко дню рождения?
– Нет, спасибо, тетя Мэй. В Нью-Йорке место для парковки днем с огнем не сыскать.
– Да, место для парковки не украдешь, – посетовала она – Я раздобуду тебе кое-что другое. Но, увидев эту машину… – Она покачала головой. – Ты упомянул Вэгон-роуд? Папа так рассердился на меня тогда, в тот день. И я знаю почему. Он рассердился оттого, что рассердилась я. На него.
Джой в окне подняла руку, и я помахал ей в ответ. Мэй не видела ничего, кроме Вэгон-роуд.
– Ты говорил о тех девочках… А знаешь, я их помню! Они смеялись над нами. Я хотела умереть. Я повернула голову, делая вид, что слишком горда, чтобы замечать их, и… – Мэй покачала головой. – В итоге я сотворила такое, о чем я и понятия не имела, – но оказалась способна на это! Во мне от Данстэнов было столько же, сколько и в моих сестрах, что бы они ни думали. Господи, какой поднялся шум, грохот! Всюду лопались стекла, рвались и падали провода, лошади бедные так напугались… И все это сделала я! Случившееся напугало меня больше, чем папин крик.
Мы дошли до противоположной стороны улицы и направились к ее дому.
– Девчонки смеялись над вами, и вы отвернулись. Это произошло, когда вы уже рассердились. Но рассердились вы не из-за них, правда? Вы что-то другое увидели.
– У маленькой девочки тоже есть глаза, вот что я вам скажу. – Она покрепче сжала мой локоть, и мы стали подниматься на ее крыльцо.
– Так что это было? Что вы увидели?
Джой отпустила мою руку и открыла входную дверь: