– Нэд, ты себе не представляешь, что тебя ждет. Найдешь его? Впрочем, не ломай голову, просто поезжай за нами.
– Я знаю, где «Бреннан», – сказал я. – Но поеду за вами следом.
Сьюки порхнула к своей машине. Рэчел сказала:
– Одна из тетушек Стар озабочена тем, чтобы отправить кого-то в дом престарелых?
– Да, речь шла о муже тети Джой, Кларенсе, – пояснил я. – У него поздняя стадия болезни Альцгеймера.
– Гринвилл ввел меня в состав правления «Маунт-Бол-Ауин». Это лучшее в Южном Иллинойсе заведение по уходу за престарелыми. Я могу днем позвонить Лицу Фэнтину, директору, и договориться обо всем в течение пяти минут. Кларенс готов отправиться туда?
– Он давно созрел, если это вы имеете в виду.
– После ланча я займусь этим. Честное слово.
Рэчел припарковала машину напротив ирландского бара на Ярмарочной, а Сьюки и я нашли свободные места за углом. Когда я вышел из машины, Сьюки стояла на тротуаре, чуть смущенно глядя на меня:
– Я недостаточно вас отблагодарила за вашу щедрость. Это удивительно, Нэд. Вы ведь едва меня знаете.
– Эти деньги предназначались Стар. А она сделала бы в точности то же самое.
Сьюки обняла меня одной рукой:
– Пожалуй, это единственное, что убеждает меня принять от вас деньги, хотя, если честно, у меня просто не хватит духу отвергнуть их. Хочу, чтоб вы знали, как я благодарна вам.
Вместе мы вошли внутрь длинного темного помещения: стойка бара из полированного красного дерева с одной стороны и деревянные кабинетики с другой, далее располагался обеденный зал. Крупный мужчина с седеющими висками улыбнулся нам из-за барной стойки.
– Миссис Милтон, – приветствовал бармен. – Сколько лет, сколько зим! – Глаза его встретились с моими за мгновение до того, как он глянул на Сьюки, и вернулись к Рэчел. – Могу я предложить вам и вашим друзьям столик в дальнем конце? – Он еще раз посмотрел на Сьюки, и взгляд его смягчился. Лицо осветилось улыбкой. – Смотрите-ка, Сьюки Титер вернулась к Бреннану! И все так же красива.
– Боб Бреннан, ты идешь по стопам своего отца, – улыбнулась Сьюки.
– У вас была отличная компания. А Стар Данстэн сегодня с вами будет?
Игла, летящая со скоростью света, прошила мне сердце. Рэчел сказала:
– Мы только что с ее похорон. Это ее сын, Нэд.
– О нет! – проронил потрясенно Бреннан. – Какой ужас… Искренне соболезную вам, Нэд. – Он протянул через стойку руку, в ладони которой утонула моя. – Мой отец любил, когда ваша матушка была здесь, и я тоже. Сейчас мы вас усадим и принесем все, что только пожелаете.
Мы сели за столик, и Бреннан вручил каждому меню:
– Первый напиток за счет заведения.
– Мне, пожалуйста, «Манхэттен». И спасибо вам, Боб.
– Мне тоже, – попросила Сьюки.
– Она здесь заказывала «Манхэттен»? – спросил я.
– Один «Манхэттен», вермута самую малость, без льда, – рассказал Бреннан.
Такой я и заказал, и мы вернулись в бар. Сьюки принялась разглядывать стены:
– А Боб – копия своего отца. Жуть…
– Надо обязательно показать Нэду картину, – спохватилась Рэчел.
– Если позволишь, я покажу, – сказала Сьюки. – Пойдем. Сейчас у тебя будет урок истории.
Сьюки повела меня к дальней стене.
– Боже, как же мы были хороши! – ахнула Рэчел.
Чуть выше уровня глаз на стене висела большая фотография: десять девушек и двое юношей в летней одежде сидели в ряд вдоль стойки бара. Лица их светились непринужденным и естественным счастьем. Ослепительно красивая Стар улыбалась между ошеломляюще молодой Сьюки Титер и столь же ошеломляюще молодой Рэчел Ньюборн.
– Ух ты! – негромко воскликнул я. Это «ух ты» очень верно выражало все, что я чувствовал. – Это ваша компания?
– Почти вся. – Рэчел стала называть имена девушек с фотографии – Сара Берч, Нанет Бридж, Тэмми Вэкфорд, Эвис Олбрайт, Зельда Дэвис. Мей-Лю Чанг – вон, рядом с Сэмми Шварц. А вот девушка, которая балдела от «бензедринщиков» [58] и любила говорить стихами.
– Джорджи-Порджи, – подсказала Сьюки. – Совсем недавно опубликовала свой второй роман, у нее двое детей, мужа нет, она самый довольный жизнью человек на земле. Ненавижу ее всеми фибрами души.
Я попросил рассказать, как сложилась судьба ребят и девушек. Зельда Дэвис выиграла стипендию в Гарварде, сейчас работает в Государственном департаменте. Сэмми Шварц сбежала с одним из «ангелов ада», сейчас преподает в третьем классе в школе в Аризоне. Нанет Бридж – партнер в юридической фирме на Уолл-стрит. Лунную Девочку Томпсон никто не видел с той минуты, как она объявила своему парню, что идет прогуляться по пляжу, – она буквально исчезла.
Бреннан принес напитки и принял наши заказы: салат для Рэчел, гамбургеры и картофель фри мне и Сьюки.
– Помнишь Саджит? А Большую Индианку?
– Да разве их забудешь? – ответила Сьюки. – Саджит вернулась в Бомбей, устроила крупный национальный скандал. Двум или трем членам кабинета министров пришлось подать в отставку. Большая Индианка делает авангардные фильмы. Ее настоящее имя Берта Сноуберд.
– Несколько фильмов Берты Сноуберд я видел, – сказал я. – Она настоящий мастер. Где она тут?
Мы вернулись к дальней стене, и Сьюки показала на энергичную девушку с прямыми черными волосами, разделенными пробором, атлетическими плечами и глазами как у львицы. Коротко подстриженный молодой человек лет двадцати пяти с внешностью красавца актера обнимал ее за шею.
– Что за юноша? – спросил я.
– Дон Мессмер, – ответила Сьюки.
В объектив камеры улыбался человек, отдающий себе отчет в том, что он потерял почву под ногами и в то же время ему необычайно подфартило. С другого края группы темноволосый мужчина с сигаретой во рту прислонился плечом к Сэмми Шварц.
– А этот?
– Он преподавал английский в Альберте, – сказала Рэчел. Она поднесла наполовину полный стакан к губам и осушила его. – Его звали Эрвин Лик.
Я увидел Пайни Вудза сидящим на скамейке в Мерчантс-парке.
«За тенью следуем – она все убегает; лишь отойдем – за нами тень бежит».
– Почему на фотографии нет Эдварда Райнхарта? – спросил я.
– Эдвард терпеть не мог фотографироваться, – ответила Рэчел. – Сьюки, ты помнишь те времена…
Затолкав едва ли не весь гамбургер в рот, Сьюки ответила: