Я уже собрался поворачивать назад, но не сделал этого по двум причинам. Во-первых, я услышал звук, который издала женщина, звук, который нельзя было назвать человеческим, и вряд ли какое-нибудь животное смогло бы так крикнуть. Он даже не был громким. И уж конечно, не было там никакой ведьмы в постели с дьяволом. Меня чуть не стошнило. Женщине делали больно. Ее не просто били — я знал, как это звучит, — ей делали настолько больно, чтобы свести с ума, чтобы убить ее. Потому что пережить боль, от которой издают такие звуки, было невозможно. Я был на Задворках, это точно, и место оказалось гораздо хуже, чем я мог предположить. Кто-то убивал женщину, все это слышали, и единственное, что произошло, так это Эдди Граймс принес еще один кувшин браги из сарая.
Внутри у меня все похолодело. Когда я смог двигаться, то достал свой балахон из-под рубашки, потому что Ди был прав: я, конечно же, не хотел, чтобы кто-нибудь здесь видел мое лицо, причем в такую ночь. А потом произошла вторая вещь. Пока я натягивал простыню через голову, я увидел что-то, бледнеющее в траве в нескольких футах от леса, из которого я вышел, и когда я присмотрелся повнимательнее, оказалось, что это сумка Ди Спаркса.
Я подошел к сумке и потрогал ее, чтобы убедиться, что не ошибся. Я нашел сумку Ди, хорошо. Но она была пустая. Плоская. Ди распихал содержимое по карманам и оставил сумку тут. Это означало, что я не мог повернуть назад и оставить его одного, потому что он меня все-таки не оставил. Ди подождал меня, сколько смог, а потом опустошил свою сумку и оставил ее здесь как знак. Он рассчитывал, что я в темноте вижу не хуже его. Но я бы ни за что ее не заметил, если бы не застыл на месте от ужасных криков той женщины.
Верхушка сумки указывала на север, значит, Ди все еще шел в сторону хижины с женщиной. Я посмотрел в ту сторону и смог увидеть только плотную стену темноты под более светлым куском, усыпанным звездами. На какое-то время я ощутил облегчение. Ди кинул меня, поэтому и я мог кинуть его и отправиться домой. Но теперь я натолкнулся на следы Ди.
Впереди, футов через двадцать, в темноте меня поджидал еще один сюрприз. Это было что-то, похожее на очень маленькую лачугу. Постепенно оно обретало очертания. Я опустился на руки и колени, чтобы ползти дальше по тропе, когда увидел длинную полоску серебряного цвета вдоль крыши. Как только я понял, что штука передо мной металлическая, я сопоставил ее очертания и понял, что это — машина. Тебе никогда бы и в голову не пришло, что можно напороться на машину в крысиной дыре, где все безработные, так ведь? У таких людей часто даже лишней рубашки нет, не то что машины. Потом я вспомнил доктора Гарланда, мчащегося по Южной дороге, и подумал, что совсем не обязательно жить на Задворках, можно просто взять и приехать. Кто-нибудь мог свернуть на дорожку, проехать по петле, спрятать машину в лесу, и никто не увидит и не узнает, что он там был.
От этой мысли я развеселился. Вероятно, машина принадлежала кому-то знакомому. Наш оркестр играл на танцах и вечеринках по всему округу и в самом Вудленде, и наглядно я знал почти всех, и меня тоже все знали и называли по имени. Я подошел поближе к машине, чтобы рассмотреть ее, но это оказалась всего лишь старая черная модель "Т". В Вудленде таких «фордов» было не меньше двадцати. На них ездили и белые, и цветные, причем у обоих темнокожих, которые могли себе позволить автомобиль, была именно модель "Т". А когда я подошел к ней достаточно близко, я увидел, что Ди оставил для меня прямо на капоте — яблоко.
Через несколько футов я нашел еще одно яблоко на большом старом камне. Ди оставлял яблоки там, где я не мог их не заметить. Третье лежало на маленьком столбике на опушке леса, оно было настолько бледным, что казалось почти белым. У столба одна из множества тропинок поворачивала и уводила в лес. Если бы не яблоко, я бы никогда ее не заметил и прошел мимо.
В лесу мне уже не приходилось так сильно заботиться о том, чтобы не нашуметь. Под ногами был ковер из сосновых иголок и опавших листьев толщиной футов в шесть, и я шел так тихо, что, можно сказать, парил — с тех пор я ношу туфли на резиновой подошве, причем по той же причине. Ты ходишь мягко. Но, повернув в лес, я был все еще сильно напуган — там было гораздо меньше света, и, чтобы увидеть следующее яблоко, мне надо было наступить на него. Моим единственным желанием было найти Ди и уговорить его вернуться домой.
Какое-то время я продолжал двигаться вперед, пробираясь между деревьями и стараясь не нарваться на какую-нибудь хижину. То и дело откуда-то из леса раздавался слабый, тающий голос, но я не позволял себе бояться. А потом немного впереди я увидел Ди Спаркса. Тропинка не была совершенно прямой, она уходила то в одну сторону, то в другую, поэтому я не мог видеть его очень отчетливо, но заметил серебристое пятно простыни, мелькнувшее среди деревьев. Если потороплюсь, я смогу догнать его и остановить, прежде чем Ди наделает глупостей. Я подобрал складки балахона под подбородком, сжал их в руке и припустил бегом.
Тропа начала спускаться вниз с холма. Я этого совсем не заметил. Ди был прямо впереди меня, и после того как я пробежал по тропе еще немного, я потерял его из виду. Еще через несколько шагов я остановился. Тропинка стала гораздо круче. Если бы я продолжал бежать дальше, то отбил бы себе задницу. Женщина издала еще один ужасный звук, и казалось, что он исходит отовсюду одновременно. Все вокруг меня изнывало от боли. Душа моя чуть не рассталась с телом. Казалось, все вокруг умирает. Все эти россказни про ужасные создания вовсе не были выдумкой, на Хэллоуин все именно так и обстояло — ты ничего не знаешь, ты ничему не веришь, тебя окружает смерть. Я чуть не упал и не расплакался, как маленький мальчик. Я потерялся. И уже не надеялся когда-нибудь вернуться домой.
Потом случилось самое страшное.
Я услышал, как она умерла. Звук был негромкий, больше похожий на вздох, чем на что-нибудь еще, но звук этот шел отовсюду и проникал мне прямо в уши. Тихий звук тоже может быть громким, знаешь ли, может быть самым громким из всех, что ты слышал. Этот звук почти приподнял меня над землей, почти сорвал мою голову с плеч.
Спотыкаясь, я поковылял вниз по тропе, вытирая глаза балахоном, и вдруг слева до меня донеслись мужские голоса. Кто-то снова и снова произносил одно и то же слово, которого я не мог разобрать, а кто-то другой просил его заткнуться. Потом позади я услышал тяжелые шаги бегущего человека. Я сорвался с места, но моя нога запуталась в простыне, и я кубарем покатился с холма, ударяясь головой о камни и отскакивая рикошетом от деревьев и врезаясь во все, что попадалось на пути. Бах, бум, бух, та-ра-рах, шлеп, клац, бряц! Я ударился обо что-то большое и твердое и с размаху влетел в воду. Долго не мог подняться, закрутившись в простыне.
В ушах звенело, я увидел звезды — желтые, голубые, красные, не настоящие. Когда попытался сесть ровно, чертова простыня так скрутилась, что я плюхнулся лицом в холодную воду. Я бился, как пойманный зверь, и когда мне наконец удалось сесть, одним глазом я увидел лоскут настоящего неба. Тогда я высвободил руки и разорвал дыру в простыне так, чтобы через нее проходила голова.
Я сидел в небольшом ручейке рядом с упавшим деревом. Именно оно меня и остановило. Все тело ныло, как черт знает что. Я не представлял, где нахожусь. Даже не был уверен в том, что смогу встать. Уцепившись руками за ствол поваленного дерева, я оттолкнулся ногами от земли — чертова простыня разорвалась напополам, мои колени дрогнули, но я поднялся на ноги. И тут я увидел Ди Спаркса — он шел в мою сторону через лес по другой стороне ручья.