— Слушай, приятель, а ты, когда ехал сюда по этой аллейке, случайно не заметил мужчину — он стоял прямо здесь вот?
— Никого, кроме вас, — ответил Джимбо.
— Отсюда ведь все хорошо просматривается.
— Ну да.
— А где стоял я, когда ты меня в первый раз увидел?
— Вон там. — Джимбо показал в сторону места на краю аллеи в четырех футах от фонтана. Примерно там другой офицер показывал ему и Марку фотографию Шейна Ослендера.
— А когда я стоял там, здесь никого не было?
— Нет, пока вы не пришли сюда
— Благодарю, — сказал офицер Джестер и удалился.
«У них у всех крышу сносит», — сказал про себя Джимбо.
Лишь только он увидел, как Марк с пустыми руками входит с залитого солнцем бульвара Шермана в трепещущую тень высоченных лип, Джимбо почувствовал болезненный укол потери. Сегодня он пришел с доской, а Марк — без, и это было гораздо хуже, чем если бы они вдруг спохватились, что оба забыли дома скейтборды. На мгновение Джимбо охватило странное чувство: будто Марк отправлялся в путешествие, а ему остается лишь махать с причала Марк подошел ближе, и выражение тревожной озабоченности на его лице напомнило Джимбо, что у него тоже есть потрясающая новость. Хотя особого желания пересказывать Марку слова мистера Хилльярда у Джимбо не было.
В душе Марка творилось что-то, совсем не похожее на мучительные сомнения друга Глаза мальчика горели, и он едва сдерживал себя, чтобы не побежать. Посмотрев на доску в руках Джимбо, Марк тут же забыл про нее, как про абсолютно неуместную. Но полыхнувшее в душе тоскливое чувство почти мгновенно утихло, когда Марк энергично опустился на скамейку и, вскинув подбородок, с вызовом глянул на Джимбо. На нем была черная футболка и черные джинсы, и его чистое лицо сияло. От Марка едва уловимо пахло мылом.
— Ты чего, из душа?
— Видел бы ты, как я перемазался там, — сказал Марк. Он ликовал. — Дно ванной аж почернело от грязи.
— Ага, что-то откопал.
Усмешка Марка стала напряженной, глаза сузились. Джимбо не удалось расшифровать эти знаки. Ему подумалось: то, что Марк обнаружил, было либо непередаваемо скверно, либо слишком хорошо.
— А ты как?
— Кое-что нарыл, но ты давай первый.
Марк выпрямился на скамейке, прикрыл рот ладонью и посмотрел через плечо Джимбо на патрульного Джестера. Патрульный Джестер в ответ посмотрел на него с совершенно невозмутимым лицом.
— Ну... Домишко, мягко говоря, довольно странный. Кем бы ни был последний хозяин, он, похоже... Не упадешь?
— Да я уже немного в курсе. Так «кем бы ни был последний хозяин, он, похоже» — что?
Еще один скорый взгляд на Квентина Джестера, которому словно было мучительно смотреть куда-либо в другую сторону, а не на мальчиков.
— ...Он, похоже, убил кучу народу. — Марк рассказал Джимбо о потайных коридорах и о своем исследовании подвала, о чемодане-сундуке и пятнах крови, впитавшихся в цементный пол. — Вот почему все носы воротят от этого места. Точно говорю, там творилось что-то запредельно жуткое. Может, он сделал ту деревянную кровать и пытал их на ней перед тем, как спускать по желобу вниз.
— Да нет, взрослую женщину теми петлями не пристегнешь, — возразил Джимбо, зная больше, чем хотел рассказать. Он не понимал, отчего Марк так оживлен.
— Взрослую, но некрупную — можно. — Марк с трудом скрывал распиравшее его веселье, которое были в состоянии заметить только Джимбо и, возможно, отец. На мгновение оно промелькнуло на лице Марка. — Ну а ты, Шерлок? Что ты там «нарыл»?
Джимбо почувствовал себя так, будто его подталкивают к краю трамплина, заставляя прыгнуть.
— Почти все на Мичиган-стрит вообще без понятия, что там и как с этим домом. Они знают только, что некоторые соседи иногда собираются и приводят в порядок участок, чтобы их квартал не напоминал трущобы: например, постригают траву на лужайке с трех сторон дома каждые две недели. У них даже расписание составлено, кто когда стрижет. Две женщины рассказали мне, что их мужья терпеть не могут это место. И желают ему сгореть дотла когда-нибудь ночью. Я застал дома обоих Рощенко. Из всех, кого я обошел, только им и еще одному человеку пришло в голову полюбопытствовать, чего это я интересуюсь домом.
— А кому еще? А, понял. И что ты ответил?
Джимбо скривился:
— Что на лето задали придумать тему для реферата. Рощенко посоветовали глобальное потепление. Миссис Рощенко сказала, что ей не по себе от одного вида номера тридцать три двадцать три, и она не советует мне без особой нужды даже глядеть в его сторону.
— Сами-то небось пялятся, когда стригут лужайку. — Марк пристально взглянул на Джимбо, и тот собрался с духом — А вторым, кто спросил тебя о доме, был старый Хилльярд, правильно?
Джимбо кивнул:
— Старина Хилльярд видел, как мы там возились вчера, а еще видел, как ты сегодня утром туда ходил.
В глазах Марка плеснулась тревога
— Он не грозил разболтать об этом?
— Да нет. Старина Хилльярд совсем не такой, как мы о нем думали. — Джимбо помедлил. — Он такой прикольный...
— Что ты ему сказал?
— То же, что и Рощенко. Реферат.
— И он поверил?
— Поинтересовался, не считаю ли я его идиотом. Он сказал, что даже если в средней школе задают на лето рефераты, то я похож на парня, который будет тянуть до последней недели августа.
Марк засмеялся. Секундой позже рассмеялся и Джимбо.
— В общем, я сказал ему, что нам просто очень интересно, отчего это дом пустует. И он сказал...
— Чего сказал-то?
— Он сказал: интересно, почему это нам очень интересно.
Марк чуть вскинул голову и чуть приоткрыл рот.
— А особенно интересно, почему это интересно лично тебе.
Марк опустил голову, а брови его поползли вверх. Все, подумал Джимбо, пора: сейчас или говорить всю правду, или врать что-нибудь.
— Расшифруй, — попросил Марк.
— Естественно, я тоже попросил его расшифровать. — Джимбо опять помедлил, подыскивая слова
Марк подался к нему:
— Ну!
Джимбо резко выдохнул:
— Ну, первая часть для тебя уже не новость. Человек, который там жил, убил кучу людей.
— Без балды.
— А часть вторая... Скорее всего, он был родственником твоей мамы. Потому что у них одна фамилия. До того, как твоя мама вышла замуж за твоего папу. — Озадаченный растущим пониманием, отразившимся на лице друга, Джимбо выпалил: — Календарь, так? Как дни и месяцы в календаре, так?