– Украсть! Черта с два! – Маркиз привычно выругался. – Но у меня никогда не было намерения жениться на Софии!
– Тем не менее, сэр, я бы никогда не смогла так поступить по отношению к ней. Впрочем, мысль о таком браке для меня абсурдна. Вы меня не любите, как и я вас. И, кроме того, мы не равны по положению в обществе.
– Вы из какого сословия, Мэри? Кто был ваш отец?
– Это имеет значение?
– Ни капли. Но вы меня заинтриговали. Вы получили прекрасное образование, это видно. Каким образом вам это удалось?
– Да, я имела счастье учиться в одной из лучших школ Англии, школе для избранных.
– Я так и понял! И кто же вас туда поместил?
– Мой дед, – неохотно ответила мисс Чалонер.
– Отец вашего отца? Он жив? Кто он?
– Мой дед генерал, сэр. Вайдел сдвинул брови:
– Какого графства?
– Он живет в Бакингемшире, милорд.
– Боже мой! Не хотите ли вы сказать, что вы внучка сэра Джиля Чалонера?
– Именно так, сэр, – невозмутимо подтвердила мисс Чалонер.
– Но это же совершенно меняет дело. Препятствий не существует, и мы немедленно можем пожениться. Ведь этот старый упрямец, ваш дед, друг моего отца, приверженец строгих правил.
Мисс Чалонер улыбнулась:
– Вы не должны преувеличивать, милорд. Мой дед был действительно добр ко мне в прошлом, но он прогнал моего отца после того, как тот женился вопреки родительской воле. Дед умыл руки по отношению ко мне, когда после школы я решила жить в доме матери и сестры, И теперь ему совершенно безразлична моя судьба.
– Она очень быстро станет ему небезразлична, когда до него дойдут слухи, что его внучка работает модисткой.
– Разумеется, я не пойду в модистки под собственным именем, – объяснила маркизу мисс Чалонер.
– Вы не станете модисткой ни под каким именем, моя дорогая. Сделайте лучший выбор – станьте моей женой – это единственный для вас выход. Мне жаль, что все так получилось, но обещаю, что не буду требовательным мужем. У вас будет своя жизнь, у меня – своя. Я не стану вмешиваться в ваши дела, лишь потребую сохранения верности. Вы меня будете редко видеть.
На мисс Чалонер повеяло от такой перспективы ледяным холодом, но, видя, как пылает в лихорадке его лицо, она не стала больше спорить, отложив разговор на более благоприятное время.
– Мы еще обсудим это, милорд. Вы устали, и сейчас должен прийти доктор. Он схватил ее руку и удержал:
– Дайте мне слово, что не ускользнете, пока я буду тут валяться.
Она не смогла противиться искушению коснуться его руки.
– Обещаю, что я не поступлю так, – сказала она искренне, – потому что просто не смогу добраться до Парижа без вашей помощи.
Немного погодя появился доктор, маленький темпераментный француз, и прямо от порога заговорил, сопровождая поток слов активной жестикуляцией. Пока лилась непрерывным потоком докторская речь, Вайдел лежал, прикрыв глаза, и терпел, хотя это давалось ему с заметным усилием. Наконец, после пяти минут словесного извержения доктора, маркиз не выдержал. Приподнявшись, он произнес по-французски всего одну фразу, которая веско, всего в нескольких словах, опровергла все теории, диагнозы и методы лечения, изложенные местным эскулапом.
Доктор отпрянул, как человек, неосторожно залезший в жгучую крапиву, и растерянно пролепетал:
– Но, мсье, мне сказали, что вы англичанин! Маркиз в том же духе сообщил, что не собирается обременять доктора знанием своего генеалогического древа, потом послал его вместе со всеми его учениями и методами ко всем чертям и закончил свою эпическую речь в раблезианском духе, с едким и весьма остроумным сарказмом, не забыв, добавить, что думает обо всем племени пиявок.
Доктор, восхищенно открыв рот, внимал этой обличительной речи. Потом воскликнул:
– Замечательно! Англичанин – и столь великолепно владеет французским языком! Это не может не вызвать восхищения. А теперь, позвольте, я пущу вам кровь. Мадам будет столь добра и подержит таз. Известно, что англичанки очень хладнокровны.
Маркиз заметил в этот момент скромно стоявшую у порога мисс Чалонер.
– Что? Вы, оказывается, были здесь? Вы знаете французский?
– Вполне сносно, сэр, – невозмутимо отозвалась она.
– Насколько сносно?
В серых глазах мелькнул насмешливый огонек.
– Достаточно хорошо, чтобы понять то, что говорил доктор, милорд. Но я не могла понять вашу речь, потому что большинство слов мне незнакомы.
– И слава Богу! – облегченно вздохнул Вайдел. – Теперь будьте хорошей девочкой и уходите отсюда, оставьте меня с этим типом наедине.
– Но как хладнокровная английская особа, сэр, я могу подержать таз, – отозвалась мисс Чалонер. – Позвольте мне это, ведь вы для меня на яхте делали то же самое.
Он ухмыльнулся:
– Так и знал, что вы этого мне не простите.
– Простить вас? Да я вам необыкновенно благодарна.
В ее искренности не приходилось сомневаться.
– Вы – удивительная женщина, – заявил маркиз, – но несмотря на это, я не могу допустить при вас этого кровопускания.
Но мисс Чалонер уже держала наготове таз.
– Вам не будет больно, сэр, уверяю вас. Второй раз за это утро маркиз лишился дара речи.
А мисс Чалонер продолжала, как будто уговаривая непослушного ребенка:
– Если вы хотите поправиться и завтра продолжить путешествие, вы сделаете то, что советует вам доктор. Но если вы желаете оставаться глупым упрямцем, я найду способ сама добраться до Парижа и без вас.
Маркиз сел на постели:
– Гром и молния! Сколько мне, по-вашему, лет?
– Не очень много, иначе вы вели бы себя более благоразумно. – Она тепло и понимающе улыбнулась ему. – Пожалуйста, разрешите этому несчастному доктору пустить вам кровь, милорд.
– О, ради Бога! Делайте что хотите. Но на будущее, мадам, прошу вас не вмешиваться в мои дела.
– Я запомню ваше пожелание, милорд. Маркиз протянул запястье доктору, не сводя взгляда с Мэри.
После кровопускания маркиз слишком ослаб и уже не заговаривал о том, чтобы немедленно отправляться в Париж. Он проспал почти весь день, а потом лежал молча, не изъявляя желания разговаривать. Мэри взяла на себя все заботы по уходу за ним, отдавая распоряжения слугам, что вызвало обмен многозначительными взглядами между Флетчером и Тиммсом. И дворецкий, и камердинер с самого начала относились к Мэри с подчеркнутым уважением, очевидно следуя приказу его светлости и боясь вызвать гнев маркиза. Но к концу дня их уважение значительно возросло и уже не было следствием страха перед хозяином. Решительные действия мисс Чалонер настолько пробудили в них расположение к девушке, что оба слуги теперь беспрекословно ей повиновались.