– Ты и в самом деле так считаешь? Фанни открыла рот, чтобы ответить, но в это время за ее спиной открылась дверь гостиной. Ей не надо было оборачиваться, что-бы узнать, кто пришел – она прочла это по лицу Леони.
– А! Моя дорогая Фанни! – произнес мягкий голос. – И кажется, опять с жалобами на поведение моего сына?
– Доминик подстрелил разбойника, – сообщила Леони, прежде чем Фанни успела что-то ответить.
Его светлость герцог Эйвон подошел к камину и протянул тонкую белую руку к огню. Он слегка опирался на трость из слоновой кости, но все еще держался очень прямо, и только морщины, избороздившие лицо, выдач вали его возраст. Герцог был, как всегда, элегантен – в черном бархатном камзоле с серебряным шитьем, в парике, завитом по последней парижской моде и густо припудренном. Глаза его молодо светились, в них заиграл прежний насмешливый огонек, когда он ответил сестре:
– Что ж, и прекрасно!
– Он оставил труп лежать на дороге, – выпалила леди Фанни.
Его светлость слегка поднял бровь:
– Я разделяю твое возмущение, дорогая. Неопрятный финал.
– Но, монсеньор, – запротестовала Леони, – я не понимаю, на что еще мог сгодиться этот труп?
– Дитя, ты никогда не можешь воздержаться от своих бессердечных замечаний, – с горечью произнесла леди Фанни, – именно так и мог сказать Вайдел. Впрочем, знаешь, что ответил твой сын по этому поводу? Что он не мог привезти труп на раут! Да, Эйвон, представь, это все, что он высказал по поводу своего бесчеловечного поступка.
– Я и не знал, что Вайдел так рассудителен. – Герцог отошел от камина и сел в кресло, – но несомненно, сестра, у тебя была другая причина, кроме оплакивания поступков нашего Доминика, заставившая приехать к нам с утра.
– Я была уверена, что вы станете его защищать, хотя бы для того чтобы поспорить со мной, – обиделась леди Фанни.
– Я никогда его не защищаю, тем более чтобы задеть кого-либо, – холодно ответил герцог.
– Я только что говорила Леони, как раз перед тем, как ты вошел, что мой сын никогда не попадает в такие ситуации. Джон никогда не заставит меня страдать из-за своих поступков, я уверена.
Герцог раскрыл свою золотую табакерку, расписанную en grissaille [10] и защищенную сверху cristal de roche [11] .
– Тут уж я ничего не могу поделать, моя дорогая Фанни, – усмехнулся герцог, – вспомни, как ты безумно хотела выйти за Эдварда.
Сквозь румяна щеки леди Фанни запылали оттого, что она покраснела еще больше.
– Я не желаю слышать ни одного плохого слова в адрес такого святого человека, каким был мой Эдвард! – Голос ее слегка задрожал. – И если вы намекаете, что Джон похож на своего отца, то я этому очень рада!
Леони поспешила вмешаться.
– Монсеньор ничего плохого не имел виду, не правда ли, дорогой? Что касается меня, я всегда восхищалась Эдвардом. И, конечно, Джон очень на него похож, а Джулиана – на тебя, хотя она не такая красавицей какой ты была в молодости.
– Что ты говоришь, дорогая. – Лицо леди Фанни приняло обычный вид. – Ты мне льстишь, хотя я действительно считалась красавицей в молодые годы, помнишь, Джастин? Но я никогда не была такой упрямой, как Джулиана, которая готова рушить все на своем пути в угоду собственным капризам. Это возмутительно! Упрямая девица влюбилась в полное ничтожество, и теперь я должна, просто должна, срочно отправить ее во Францию.
Леони навострила ушки.
– О! Джулиана влюблена! И кто же он?
– Господи, какая там любовь, она просто вбила себе в голову очередной каприз, вы же знаете, как она упряма. Но это ее первое увлечение, и я боюсь, что из-за своего упрямства она что-нибудь натворит. Поэтому отсылаю ее во Францию. Джон едет с ней.
– И кто же, – с ленивым любопытством поинтересовался герцог, – кто этот молодой
человек?
– О, ничего особенного он собой не представляет, милый Джастин. Сын сельского сквайра, которому покровительствует молодой Кэрлайл.
– Он привлекателен? – спросила Леони.
– Возможно, моя дорогая, но разве в этом дело? У меня другие планы по поводу Джулианы. – Она поправила кружева на груди и с игранной легкостью продолжала: – Не пою что мечтаю о союзе, который мы с тобой часто обсуждали. И не сомневаюсь, все бы получилось, если бы Джулиана не увлеклась этим сельским красавцем. К сожалению, она не влюблена в того, на ком остановился наш с тобой выбор, но разве можно упрекнуть ее за это! Да, Джулиана к нему холодна, но он вполне заслужил такое отношение.
Она прервала поток слов, чтобы перевести дыхание, и украдкой посмотрела на герцога Эйвона. Но тот остался невозмутим, лишь легкая циничная усмешка заиграла в уголках рта, когда он, явно забавляясь ситуацией, весело спросил сестру:
– Не могу уловить главную мысль, Фанни. Будь добра, просвети меня.
Леди Фанни отозвалась довольно злобно:
– Ты прекрасно меня понял, Джастин.
– Но зато я ничего не поняла, – вмешалась Леони. – Кто же все-таки заслужил холодность Джулианы? Не тот ли бедняга из провинции?
– Конечно нет, Леони! – совсем потеряла терпение леди Фанни и вдруг странным образом утратила желание продолжать разговор. Леони вопросительно взглянула на мужа.
Герцог, перед тем как ответить, открыл табакерку, взял щепотку табаку, поднес к ноздре и сделал вдох.
– Я понял, моя дорогая, Фанни говорила о нашем сыне.
Вид Леони стал озадаченным.
– Доминик? Но… – Леони посмотрела на Фанни. – Нет! – произнесла она решительно.
Леди Фанни оторопела от неожиданности не ожидая от невестки такого прямого ответа, граничившего с грубостью.
– Господи, Леони, но почему? Что ты имеешь в виду?
– Я не хочу, чтобы Доминик женился на Джулиане, – объяснила Леони.
– Может быть, – леди Фанни оскорблена выпрямилась в кресле, – ты скажешь, что все это значит?
– О, прошу прощения, если мои слова прозвучали грубо. Я допустила грубость, дорогой
– Да. – Герцог защелкнул табакерку привычным жестом. – Зато, по сравнению с Фанни, ты предельно и прекрасно откровенна.
– О, прошу прощения, Фанни. Поверь, я не имею ничего против Джулианы, просто считаю, что такая идея Доминику не покажется даже забавной.
– Ах, понимаю, его это не развлечет? И это все, что ты можешь сказать? – Леди Фанни, казалось, на мгновенье лишилась дара речи, потом с негодованием повернулась к брату: – Вы, очевидно, тоже забыли о наших планах?
– Избавь меня, Фанни, я никогда не строил подобных планов.