Доктор Бэйли, с сомнением оглядев старую няню, покачал головой и прислал на Беркли-Сквер миссис Пебворт, Миссис Пебворт, огромная женщина с водянистыми глазами и в громадном чепце, ласково улыбнулась обеим молодым леди, которые встретили ее, и хриплым голосом посоветовала им отбросить все страхи, ибо дорогая крошка будет в безопасности под ее опекой. Но не прошло и двенадцати часов после ее прибытия, как она выкрикивала проклятия запертой двери особняка; по приказу мисс Стэнтон-Лейси грозная Джейн Сторридж выставила ее за порог. Они могут, откровенно заявила Софи доктору Бэйли, вполне обойтись без сиделки, которая постоянно взбадривается с помощью квадратной бутылки и крепко спит по ночам в кресле возле камина, пока ее пациентка стонет и мечется. Так что когда мистер Ривенхол, немедленно поспешивший в Лондон после получения тревожных известий, появился на Беркли-Сквер, он нашел свою мать страдающей от нервного сердцебиения; отца – ищущим спасения в «Уайте» или «Вотьере»; сестру – урвавшей часок сна; а кузину – командующей в комнате больной.
Когда беда обрушилась на семью, леди Омберсли тут же забыла неприятные манеры Чарльза и склонна была видеть в нем свою единственную опору. Ее радость при виде сына, входящего к ней в комнату, омрачалась лишь страхом, что он может подхватить тиф. Она лежала на софе, но сделала усилие, чтобы обхватить его шею руками, и воскликнула:
– Чарльз! О, мой дорогой сын, слава Богу, ты приехал! Это так ужасно; я знаю, что болезнь отнимет ее у меня, как мою маленькую бедняжку Клару!
Поток слез завершил эту речь. Несколько минут он успокаивал ее, а затем решился расспросить о болезни Амабель. Ее ответы были несвязны, но она сказала достаточно, чтобы убедить его в том, что случай безнадежный и что девочка скорее всего заразилась в Амфитеатре Астли. Он был так потрясен, что некоторое время не мог выговорить ни слова. Он резко вскочил со стула и невидящими глазами уставился в окно. Его мать, вытирая глаза, произнесла:
– Если бы не моя проклятая слабость! Ты ведь понимаешь, Чарльз, как страстно я желаю быть возле моей девочки! Но ее вид, такой изнуренной, такой горящей, вызывает у меня сильнейшее сердцебиение, и даже если бы она смогла узнать меня, мое состояние только бы расстроило ее! Мне вряд ли позволят войти к ней в комнату!
– Тебе это будет вредно, – машинально ответил он. – Кто сидит с ней? Эдди в доме?
– Нет, нет, доктор Бэйли решил, что разумнее отправить остальных детей в Омберсли! Он прислал к нам ужасное издание… я, правда, не видела ее, но Сесилия говорит, что она была пьяной негодяйкой… а Софи выставила ее. Сейчас там распоряжается старая няня, а ты знаешь, как ей можно доверять! Девочки помогают ей, так что доктор Бэйли уверяет, что мне не надо беспокоиться об этом. Он говорит, что Софи – прекрасная сиделка и что болезнь протекает нормально, но, ох, Чарльз, я не могу поверить в то, что она поправится!
Он вернулся к софе и стал успокаивать материнские тревоги с таким терпением, которое едва ли можно было ожидать от столь вспыльчивого человека. Как только представилась возможность, он покинул мать и пошел вверх по лестнице к сестре. Она только что встала и как раз выходила из комнаты, когда он показался на лестничной площадке. Она выглядела очень бледной и усталой, но при виде брат ее лицо просветлело, и она приглушенно воскликнула:
– Чарльз! Я знала, что ты приедешь! Ты уже был у мамы? Она так нуждается в твоем присутствии!
– Я только что из ее комнаты, Сили. Сили, она сказала, что Амабель почувствовала недомогание через несколько дней после этого проклятого вечера у Астли!
– Тихо! Зайди в мою комнату! Амабель лежит в голубой комнате, поэтому надо говорить тише! Мы тоже так думали но доктор Бэйли сказал, что такое вряд ли возможно. Подумай, две другие девочки здоровы! Эдди написала не далее как вчера. – Она мягко прикрыла дверь своей спальни. – У меня есть всего одна минута. Мама ждет меня.
– Бедная моя девочка, ты выглядишь уставшей до полусмерти.
– Нет, нет, я не устала! Да и не от чего, А же почти ничего не делаю, мне даже стыдно. Софи и ее добрая горничная взвалили все на свои плечи! Няня слишком стара, чтобы справиться, ты ведь знаешь, и ее сильно расстраивает вид бедной малышки Амабель. Но если кто-нибудь из нас не сидит у мамы, она начинает сильно волноваться… ты сам знаешь! Но теперь ты сможешь освободить меня от этой обязанности! – Она улыбнулась и сжала ему руку. – Я не думала, что чье-нибудь присутствие может меня так обрадовать! И Амабель! Она часто зовет тебя и удивляется, где ты! Если бы я не была уверена, что ты сам приедешь, я бы послала за тобой! Ты не боишься заразиться? – Он сделал нетерпеливый жест. – Нет, я знаю, что ты и не думаешь об этом. Софи сейчас гуляет. Доктор Бэйли заставил нас выходить на свежий воздух, мы очень послушны, уверяю тебя. После полудня с Амабель сидит няня.
– Могу я увидеть ее? Это не причинит ей вреда?
– Нет, конечно! Думаю, это успокоит ее. Если она не спит, и… и… Не хочешь ли пойти к ней прямо сейчас? Ты увидишь, как сильно она изменилась, бедняжка!
Она проводила его до комнаты больной и тихо вошла. Амабель была беспокойной и очень горячей, она раздраженно отказывалась от лекарств, но когда увидела своего любимого брата, ее тусклый взгляд заметно оживился и слабая улыбка показалась на маленьком пылающем личике. Она протянула руку, он взял ее и мягко и ласково заговорил с девочкой. Она не хотела отпускать его, но по знаку Сесилии он высвободил свою руку из слабой ладошки, пообещав вскоре вернуться, если Амабель будет хорошей девочкой и проглотит приготовленную няней микстуру.
Он был сильно поражен ее внешностью и с трудом верил заверениям Софи, что после лихорадки выздоравливающие быстро набирают вес. Он также не думал, что няня способна справиться в комнате больной. Сесилия согласилась с этим, но успокоила его, сказав, что в комнате больной распоряжается Софи.
– Доктор Бэйли говорит, что никто не смог бы справляться лучше. Чарльз, ты сам поймешь это, когда увидишь, как хорошо ведет себя Амабель при ней! У нее столько решительности, столько твердости! Бедная няня не может заставлять малышку делать то, что той не хочется, и, кроме того, у нее очень старомодные представления о лечении, которые не устраивают доктора Бэйли. Но на кузину можно положиться, сказал он, она в точности выполняет все его предписания. О, ты не сможешь отослать ее от Амабель! Это будет пагубно, потому что она сильно раздражается, когда Софи долго отсутствует.
– Мы в большом долгу перед Софи, – сказал он. – Но все-таки нехорошо, что она занимается этим! Не говоря уже об опасности заражения, она ведь приехала к нам не в качестве больничной сиделки!
– Нет, – согласилась Сесилия. – Конечно, ты прав, но… но… Я не знаю, как это произошло, но она стала членом нашей семьи, и поэтому никто и не задумывается о таких вещах.
Он молчал. Она сказала, что должна идти к матери и оставила его. Позднее, когда он увидел Софи и попытался увещевать ее, она коротко оборвала его.
– Я очень рада, что ты теперь дома, мой дорогой Чарльз потому что ничто не может принести Амабель большей пользы. Твоя бедная мама тоже нуждается в твоем присутствии. Но если ты станешь и впредь говорить со мной в таком духе, я пожелаю, чтобы ты был за тысячи миль отсюда!