А где жили? спросила она недоверчиво.
В палатках, ответил Иван спокойно. В которых летом нет спасения от комаров и мошки, а зимой от морозов. Да и жрать никогда не подвозят вовремя... Как раз то, что надо. Ведь ехали не за длинным... хе-хе... долларом.
Она смотрела непонимающе, потом вдруг догадалась, глаза заблестели:
За золотом? Большие залежи?
Крупнейшие, подтвердил Иван. Дмитрий наконец уловил в голосе напарника не холодок, а даже нечто вроде отвращения. Золотые самородки валялись на поверхности, размером с кулак! А уж с орех или горошину так повсюду, где жилы выходят на поверхность.
Арабы переглядывались. На их лицах читались то озадаченность, то смятение, но в их черных глазах Дмитрий начинал улавливать и некое понимание. Он ощутил тянущую пустоту. В сердце натянулась тонкая струна, тонко-тонко звенела.
Так бы и сказал, засмеялась Виолетта. А то «за туманом»!
Дмитрий проговорил тихо:
Виолетта... они в самом деле ехали за туманом и за запахом тайги. Золотые самородки блестели под их ногами! Но люди смотрели не под ноги, а на звёзды, на вершины кедров. Золото втаптывали, не глядя... Туда, где ему место: в грязь...
Она рассудительно покачала головой:
Если не поднимали золото, то, значит, это было запрещено. Но если всё-таки ехали в эти дикие места, то им платили очень много. Так?
Нет, ответил он, отвёл взгляд, не мог смотреть в её красивое непонимающее лицо. Нет... там платили не больше. А если и больше, то не настолько, чтобы из-за этого бросать квартиры в Москве, Питере... А ведь бросали. Был закон: кто ехал в тайгу терял прежнюю квартиру.
Она сказала сердито:
Что-то ты говоришь не так. Разве каждый не старается заработать много и быстро? Каждый должен зарабатывать побольше, чтобы отложить денег на спокойную старость. Чтобы в последние годы жизни могли подключить к системе с принудительной прокачкой кислорода через лёгкие, к капельнице. Это обходится недёшево, но если у вас в молодости был хороший заработок, если вы регулярно откладывали часть денег...
Она щебетала, просвещала, её голосок звенел чисто и мелодично, а вокруг повисло долгое тягостное молчание. Она сидела среди них, юная и чистая, и в то же время словно инопланетянка или существо, выращенное в пробирке: умное, правильное, рациональное.
Наконец Иван сказал с двусмысленной улыбкой:
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут, покуда не призовут на страшен Господень Суд...
Виолетта удивилась:
Но ведь сейчас общемировые ценности пришли и сюда, на Восток...
Дмитрий напрягся, горло сжало спазмами, но на этот раз выдавил то хриплое, что упиралось всё это время, вцеплялось когтистыми лапами в глотку и не желало выходить на свет:
Он хочет сказать, Виолетта, что мы... из России.
Она вздрогнула, обвела боевиков расширенными глазами. В тишине было слышно, как щёлкают в костре мелкие угольки.
Виолетта спросила потрясённым шепотом:
Как?.. Вы... все?
Все молчали, смотрели на Дмитрия. Он покачал головой:
Только мы с Иваном.
Она перевела дыхание:
Фу, а я думала... откуда в России такие чёрные? У вас же там всегда зима!
Боевики тихонько переглядывались. Все двигались медленно, словно опасаясь спугнуть нечто, что сейчас взмахнёт крыльями и пугливо улетит. Или упадёт и разобьётся с хрустальным звоном.
Дмитрий тоже молчал, ошарашенный. С какой легкостью она приняла, что он из России! Но должна же понимать, что он не простой турист. Ещё тогда, когда уничтожили наркобарона!
Тогда всё понятно, заговорила она со светлой улыбкой. А то когда я рассказала о тебе одному знакомому, он всё не мог понять такой жестокой расправы с наркобароном. В газетах писали, что вся семья была убита зверски... Теперь понятно, что это сделали русские, вы же звери! Правда, вы спасли тысячи американских школьников от смерти, так как поставки героина в мою страну почти прекратились... А тот, что всё-таки завезли, стоил так дорого, что не всякий взрослый мог купить...
Иван сердито покосился на Дмитрия. Он не знал, что его напарник когда-то спасал чертову Америку от наплыва наркотиков.
Теперь я понимаю, сказала Виолетта радостно. Её лицо раскраснелось, глаза блестели. Наши спецслужбы сотрудничают! Наши не могут выполнять некоторые... особо деликатные работы, у нас законы, общественное мнение, а вот вам, русским, можно... А вообще-то у наших стран много общего! У нас точно так же ехали осваивать Дикий Запад! А у вас Дикий Восток. Или Дальний Восток. А так всё похоже, даже всё одинаково!
Иван с облегчением перевёл дыхание. Похоже, он тоже удивился лёгкости, с какой американка приняла, что они из другого блока. Или она в самом деле считает, что весь мир уже пляшет под дудку Империи.
Да, это точно... согласился он поспешно. Даже золотишко у нас в копях одной пробы. У вас ехали в Колорадо, а у нас по всей Сибири мыли, копали, самородки доставали... Только одна особенность есть, есть...
Говорил он настолько загадочным тоном, что Ал-Мас тут же спросил жадно:
Какая?
Золото в Колорадо и в Сибири одинаковое, сказал Иван неторопливо. И ехали его добывать тоже совсем не дворянчики... Копали, отказывая себе во всем. Спали на камнях, ели всякую дрянь, погибали от цинги... Отбивались от бандитов, хунхузов, многие так и не выбирались из своих ям, гибли. Верно? Верно. Всё одинаково, ты права. Что в Сибири, что в Колорадо. Но вот когда наконец выкапывали те самые золотые самородки... гм... что у вас делали?
Она сказала счастливо, словно сама своими руками достала из земли пригоршню бесценных золотых самородков:
Кто-то клал в банк и жил на проценты. Но таких было мало. Все остальные покупали либо магазин, либо ресторанчик, либо основывали свои фирмы.
Иван переспросил:
Все?
Все, ответила она.
Иван оглядел боевиков странно заблестевшими глазами.
А теперь скажу вам, сказал он медленно, как поступали у нас... Вот наш мужичишка копал, замерзал, терял зубы от цинги, но наконец отыскал эти золотые самородки. Накопал, набил полную сумку. Возвращается из тайги в город... Ну, вот он входит в город. Грязный, голодный, с выпавшими зубами и кровоточащими от цинги деснами. Весь в лохмотьях, подошвы сапог подвязаны верёвками. Первым делом бросает в первую же лавку золотой самородок, берёт взамен мешочек золотых монет и разбрасывает по улице. За ним бежит толпа народу, понятно. Теперь надо одеться мужичку, понятно... Но не пойдёт же он просто так по улице? Да ещё по грязной?.. Понятно, ему тут же стелют под ноги лучшие шелка, всю дорогу устилают коврами. Самые богатые купцы выбегают навстречу, кланяются, зазывают в свои магазины. А он идёт, денежки разбрасывает направо и налево... Вот остановился перед одним магазином. Но не станет же входить как все люди? Тут же купец велит рушить стену для дорогого гостя, для почётного покупателя! Мужик милостиво заходит. Через пролом в стене. Смотрит. Выбирает самые дорогие ткани. Те, которые патриарху всея Руси на рясу, он берёт на портянки. Тут же садится, снимает сапоги и на свои вонючие лапы наматывает ткань, за метр которой можно купить имение!.. Приобувшись, идёт дальше... И так в каждом магазине: пробивают в стене для него особый проход... за всё платит, ессно... покупает только лучшее, лучшее... наконец добирается до лучшего в городе кабака. Понятно, за ним валит вся голытьба, которую он угощает. Неделю-другую вовсю гудит, поит коней шампанским, разбрасывает деньги пачками. Все гулящие девки его обхаживают...