Разрушение прочной и толстой бетонной стены стало похоже на вгрызание термитов в баобаб и заняло целую неделю. Один дизель не обеспечивал потребностей огромного убежища, поэтому сказывалась нехватка электричества, а соответственно, и свежего воздуха. Месяц они роют землю, как гномы в пещерах, и конца и края этому не видно – стала накапливаться усталость. Всех охватила апатия и ощущение бесполезности борьбы за существование, которая сменялась приступами истерии и агрессии. Приходилось заставлять работать силой, убеждать, разговаривать по душам и снова грозить, и, несмотря на все задержки, тоннель медленно углублялся. За монолитной бетонной конструкцией толщиной в пятьдесят сантиметров лежал слой из блоков, и когда кирка, наконец, со звоном провалилась в пустоту, люди завороженно замерли, а затем, как маленькие дети, ринулись смотреть, что же там внутри. Из маленькой дырочки потянуло свежим воздухом. Как ни светили фонариком, разглядеть ничего не удалось. Проверив воздух на наличие радиоактивных примесей и ничего не обнаружив, решили расширять проход до приемлемого размера. И вот, по истечении четырех часов, бригада стояла посреди широкого коридора. Налево и направо, насколько хватало света фонарей, уходили гладкие бетонные стены. Под ногами ровный асфальт, покрытый толстым слоем нетронутой пыли. В этом тоннеле воздух был непривычно свеж, тянуло легким сквозняком, что говорило о хорошей вентиляции. Ориентир – телефонный кабель разветвлялся на потолке в виде крестообразного соединения, и два его конца уходили в северном и южном направлениях, короткий же отрезок кабельшахты упирался в противоположную бетонную стену.
Посовещавшись по телефону, начальники обоих убежищ решили отложить исследование нового тоннеля до полного воссоединения. На всякий случай, хотя не было выявлено никаких следов обитания в нем кого-либо, напротив пролома был выставлен вооруженный пост.
* * *
– Док, вставай. Да проснись же ты! Максим, зовут тебя.
С трудом разлепив глаза, тупо посмотрел на хозяина руки, которая упрямо трясла Изотова за больное плечо. Это был Сашка Латышев.
– Да встаю, отстань, – врач протер кулаками глаза и сладко потянулся. – Все, проснулся я.
– Здоров же ты спать. Почти сутки на массу давил.
– Сколько времени прошло? – спросил он, спуская ноги с кушетки. – Чего так плечо ноет, наверное, вчера тяжестей натаскался… Или это было позавчера?
– Да говорю же, сутки без малого, как вы с поверхности пришли. Тут все, кто наверх ходил, в сон впали, но ты вообще все рекорды побил.
– Это от радиации… точнее – защитная реакция организма… во сне он лучше восстанавливается, ну где-то так, – Максим попытался сформулировать мысль, широко зевнул и, сняв кошку с кровати, легким пинком отправил ее погулять по убежищу. Она протестующе мяукнула и, подняв по-хозяйски хвост, отправилась искать объекты для игры. Вот кому хорошо. Никаких проблем, никаких родных. Поела, поиграла и спать. Хотя, конечно, и натерпелась она по вине людей.
Настроив резкость зрения, а грубо говоря, проморгавшись, Максим попытался восстановить в памяти последние события. Помнил, как спустились в убежище, прошли в дезактивационную камеру, вещи оставили там. Помывшись и переодевшись, собрались в общей комнате. Все отчего-то радовались, хлопали по плечу (вот чего так плечо болит, отбили). Помнил, как прозвучала команда: «Всем отдыхать». Вот как добрался до кушетки, помнил смутно, кажется, его кто-то поддерживал. А потом все, темнота, глубокий здоровый сон без сновидений.
– Кто, ты говорил, меня зовет? – обратился врач к Саше.
– А, да, Виктор всех собирает, на разбор полетов, сказал. И там что-то случилось в тоннеле у соседей. Звонили недавно.
– Вот когда ты научишься самую важную информацию сразу выдавать? – пожурил Изотов Сашку, торопливо натягивая свои «довоенные» джинсы и выцветшую футболку. Блин, похудел как за месяц. В последнее время ходил в основном в камуфляже, а свою одежду надел – она висит мешком. – Ничего, сойдет. Не на свадьбу, – с этой мыслью он и пошел на собрание.
* * *
В комнате Виктора все уже собрались, говорили на нейтральные темы и, наверное, ждали только Изотова. Становится традицией, что все встречают его осуждающими взглядами: «Мы тебя ждем-ждем, а ты…» Посмотрев на заспанные рожи, он сразу сделал вывод, что не один путешествовал по царству Морфея. В отличие от основной массы народа, Виктор был выбрит, свеж и бодр. Сидя за столом, оглядел присутствующих и начал без предисловий:
– Подведу итог: хорошо сходили. В результате мы теперь вооружены до зубов. Инженеры, надо нам теперь оружейку делать. Столько оружия не должно просто так по углам валяться. Подберите комнату в убежище, двери укрепите, лучше дополнительную решетку наварите, с окном, чтобы при открытой двери защита была. Максим, ты ящики свои еще не перебирал? – Изотов отрицательно покачал головой.
– Давай, займись ящиками, потом выдай резюме, чего нам не хватает, а что нормально… в достатке. И самое главное. Где-то около часа назад с нами связались соседи. Они, наконец, пробились сквозь фундамент. И попали… как бы это лучше обозвать? В бетонированный туннель. Направление с севера на юг. Квадратного сечения. Со стороной около трех метров. Что это такое, точнее, куда он ведет, я не знаю, они тоже не знают. На схемах этого туннеля нет, но по косвенным признакам понятно, что этот проход строился вместе с нашими убежищами и вообще вместе с заводом. По логике его нахождения, все в этом месте строилось практически одновременно, я могу предположить, что данное сооружение тянется вдоль всего промышленного сектора и соединяет всю промзону. Или это подземный проход из центральных районов, областного правительственного здания за границу города, но это очень уж далеко и вряд ли реально. В общем, мы пока решили до нашего соединения этот тоннель не исследовать. Как далеко мы прокопали?
– Если сечение этого объекта пять метров, то мы к нему подойдем, при сохранении темпов работы, часов через двадцать, плюс день-два на стену, – ответил Сергей.
– Хорошо, максимально ускоряйтесь. Если надо, создайте еще бригаду. Это дело первостепенной важности. Собрание закончено.
Выйдя из комнаты, Изотов остановился, размышляя о туннеле, но все идеи и фантазии забивало протестующее урчание желудка. И не удивительно: в последний раз он ел позавчера. Надо что-то съедобное срочно закинуть в топку, а уж в процессе пережевывания обдумать услышанную на собрании информацию. В дальнем конце большой комнаты женщины оборудовали что-то вроде общей столовой. Вот туда Максим и направился. Быт и распорядок жизни в маленьком человеческом обществе сложился по образу монашеской общины. Люди выполняли порученные им работы, питались в общей столовой одинаковой пищей. Только вот религиозной службы не было. А если они не монахи, то прямо коммунизм какой-то, хоть плакат вешай: «От каждого по способностям, каждому по потребностям», только не к такому коммунизму стремились наши деды. Потребности очень сильно уменьшились: поесть да поспать, вот и все потребности на данный момент. С этими философскими мыслями Максим, взяв тарелку с макаронами по-флотски (фирменное блюдо последнего времени), уселся за длинный монтажный стол, используемый как обеденный. Не прошло и нескольких секунд, как рядом со своей тарелкой в руках рухнул Серега. Довольно высокий, сухощавый, с постоянно грустным лицом Пьеро, Тимофеев был тем незаметным стержнем, который держал на себе все – весь этот огромный объем работы. Причем выполнял он его как-то легко, непринужденно, можно сказать, играючи.