– Архонты афинские! – Он указал своей палкой. – Там не вымощено, по крайней мере, ни плиткой, ни чем-то подобным. И что это покрывает террасу? Словно песок. Она белая, совершенно белая, не похожая на серый пляж, который мы видим внизу. И все же это наверняка должен быть песок!
– Не песок, – поправил его Алан. – Это выгоревшие и раздробленные раковины устриц.
Доктор Фелл уставился на него:
– Выгоревшие и… что это такое?
– В ранних хрониках Чарлз-Тауна, – сказал Алан, – вы найдете описания оконечности полуострова, которую называют «Белый мыс» или «Устричный мыс» из-за огромного количества устричных раковин, которые там накопились. Наименование это сохранилось по сей день в названии «Сад Белого Мыса». Как рассказывают путеводители, одному из Мэйнардов в конце восемнадцатого века пришла идея использовать устричные раковины для засыпки террасы. Он положил толстый слой специально раздробленных раковин; с тех пор время от времени его добавляют…
– И садовник разглаживает его каждый день, – вмешалась Камилла. – Если это вообще интересует вас, доктор Фелл…
– Мадам, меня интересует все!
– Тогда я могу добавить одну-две истории. Посмотрите на северное крыло Холла. Почти на самый конец крыла! – Камилла довольно возбужденно показала вперед. – Видите флаг шток? Вкопанный в землю чуть в стороне от дома, по направлению к нам?
– Да?
– С этого флагштока – нет, не именно с этого флагштока, с точно такого же! Не смущай меня, Алан! – им пришлось спустить знамя Конфедерации, когда силы федералистов вошли в Чарлстон в феврале 1865 года. Мимо флагштока в конце крыла, вон там, – он махнула рукой, – пролет из деревянных ступенек вел к пляжу. А с берега, столетие назад, была построена пристань, заходившая далеко в воду. Именно туда доставляли хлопок, чтобы переправить его в большие доки в Чарлстоне.
– Сейчас я не вижу никакой пристани.
– Нет, доктор Фелл, ее не существует уже много лет, говорит Мэдж. Вниз к берегу все еще ведут ступени, хотя, конечно, я не могу сказать, подлинные ли они. И на берегу сейчас кто-то есть! – Она посмотрела на Алана. – Если там кто-то есть, отсюда, где мы находимся, их не видно, если только они не выйдут к полосе прибоя. Но секунду назад я была уверена, что слышу голоса: Мэдж, и Янси, и Рипа.
Алан коснулся ее плеча:
– Купаются ли они здесь на берегу, Камилла?
– На этой стороне острова? Нет! Мэдж говорит, здесь вода грязная. Знаете, скоро пойдет дождь. Но я лучше спущусь вниз и присоединюсь к остальным. Мэдж может понадобиться поддержка. Можно мне пойти туда?
– Посиди минутку спокойно, – сказал Алан, заводя машину. – Я довезу тебя до крыльца, и ты сможешь спуститься по знаменитым ступеням. Держись!
Машина покатила к дому, где песчаная дорожка разделялась на две у ступеней лестницы. Камилла выскользнула из машины и бросилась к берегу почти бегом. Доктор Фелл и Алан вышли с другой стороны машины, причем доктор Фелл – с заметным усилием. Потом он величественно остановился, помахивая своей палкой-тростью.
– Ради собственной жизни, – сказал он, – я не представляю это место в качестве логова чудовища, но оно впечатляет, уверяю вас. Что бы ни ждало нас впереди, любуйтесь!
Почтенный пожилой негр в ливрее впустил их в высокий и просторный холл, весь блестевший деревом, окрашенным белой краской, с красивой черно-белой лестницей, изгибающейся вверх в глубине его. Большие двери открывались из холла налево и направо. Дверь справа вела в гостиную. Алан углядел промелькнувшее красное дерево и серебро на фоне бледно-зеленых стен. Над камином висел портрет мужчины в большом парике конца семнадцатого столетия. Потом из двери слева появился сам Генри Мэйнард…
Алан не забыл эту стройную фигуру, тонкое лицо с высокой переносицей, на котором доминировали холодные голубые глаза. Если у Генри Мэйнарда и были расшатаны нервы, он не показывал этого.
– Спасибо, Джордж, вы больше не понадобитесь, – сказал он мажордому и довольно напыщенно пожал руки своим гостям. – Добрый день, джентльмены. Очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.
Доктор Фелл и Алан издали приличествующие ситуации звуки.
– Принимая во внимание все обстоятельства, – продолжал их хозяин, – я не стану надоедать вам экскурсией по дому. Тем не менее! Здесь, позади меня…
Он оставил дверь слегка приоткрытой. Алан мельком увидел четыре ступени вниз, ведущие в комнату, которую описывала Камилла. Стены были закрыты книжными полками до самого потолка, мебель была из розового дерева, с желтой обивкой. Генри Мэйнард снова закрыл дверь.
– …позади меня находится библиотека, которую очень много фотографировали, и с моей стороны было бы невежливо, если бы я избегал разговоров о Холле.
Здесь его взгляд упал на доктора Фелла, который с идиотским видом уставился куда-то между портретом над камином и люстрой в виде стеклянного замка.
– Откажитесь от предположений, джентльмены, что жизнь первых поселенцев в этой части страны была тяжелой и грубой даже в самом начале. Да! На этом портрете изображен первый Ричард. Мы считаем, что это работа Кнеллера. Мэйнарды привезли с собой из Англии предметы роскоши; здесь, на месте, они могли покупать и обучать рабов. За исключением индейцев, пиратов и испанских врагов на юге, за исключением чумы, пожара или неурожая, Мэйнарды вели сравнительно легкую жизнь. К тому времени, когда дом был закончен правнуком первого Ричарда, а это 1787 год, Мэйнард-Холл выглядел почти так же, как и теперь.
Думаю, этого достаточно. Если вы увидите что-либо, что заинтересует вас или расшевелит ваше любопытство, не смущаясь, задавайте вопросы. В остальном, поскольку у нас есть по меньшей мере один предмет для обсуждения, я попрошу вас отправиться вместе со мной в мою берлогу наверху. Сюда, пожалуйста.
Единой группой, Алан следом за хозяином, а доктор Фелл – замыкая процессию, они поднялись по лестнице на этаж с потолками, почти такими же высокими, как внизу. Наверху второй лестницы, узкой, зажатой между стен, доктор Фелл начал тяжело отдуваться. Небо за окнами потемнело, оттуда доносился отдаленный шум.
– Гром, – заметил Генри Мэйнард. – Моя дочь называет его «пушки-призраки». Но будет всего лишь короткий проливной дождь, если дело вообще дойдет до этого. Вот мы и пришли.
– Сэр, – пропыхтел доктор Фелл, – вы сказали «берлога»?
– Сказал. В задней части дома на этом этаже спит прислуга. У меня самого здесь апартаменты вдоль всей передней части дома. Вы видели эту дверь впереди, в середине длинной глухой стены?
– Ага!
– Это дверь в мой кабинет. За стеной, как вы увидите, две комнаты, расположенные по обеим сторонам центральной комнаты. Справа от кабинета спальня и гардеробная с пристроенной ванной. Слева от кабинета – бильярдная и чулан. А теперь, с соответствующей подготовкой, – в кабинет. Смотрите!