– А, черт с ним. Давай. – Настроение впрямь было неприятным, и, хоть и ощущал я некоторую брезгливость, все же согласился. Зена, впрочем, подошла к шкафу и достала чистый на вид шестигранный стакан с толстым дном. Из того же шкафа появилась бутылка виски, причем, по-моему, недешевого – удивительно даже…
– Джек Дэниэлс сингл баррел. – Ксюха подбросила и ловко поймала бутылку. – И не спрашивай откуда. Лед класть?
– Не помешает, – кивнул я.
– А вот и хренушки, не угадал. – Девица пожала плечами. – Холодильника у нас как бы нет. Придется без излишеств.
Я взял стакан и в один глоток выпил пятьдесят граммов спиртного. Ух-х… я определенно не ценитель виски. Не знаю, что уж в нем находят особенного, натуральная самогонка. Да еще и теплая.
– Еще надо?
– Нет, спасибо. Нам еще сегодня в деканат топать, не хочу, чтоб выхлоп остался.
– Ну… это вряд ли. – Ксюха усмехнулась. – Егорушка не в том состоянии. Придется… переночевать. Оставайся, ну?
– Спасибо. В машине посплю, мне так привычнее. Плохо высыпаюсь на новых местах, знаешь ли.
– Как хочешь… – разочарованно протянула девица, и я заметил, что в ее оценивающем взгляде появились искорки. Заинтересованные такие, липкие огоньки. Тьфу ты, черт. Не отказался бы я пообщаться с женским полом, скажем так, плотнее, вопросов нет, но не в данном случае. Вызывала у меня эта… Зена резкую антипатию, хотя, если бы не болезненная эта бледность и слишком уж выраженная худоба, была бы деваха симпатичной. Допускаю даже, что красивой, вполне возможно, и сейчас Ксюха пользуется популярностью, ухажеры у нее явно имеются, ну или имелись до недавнего времени. Но вот не нравится она мне совершенно, особенно взгляд этот липкий и манера разговора.
– Ты, если что, заходи, Фрилансер. Всегда рада видеть.
И подмигнула. Тьфу ты, ч-черт…
– Лады. Как только, так сразу. – И я поспешно вышел из жестоко прокуренной комнаты.
Брата я нашел в туалете. Как Зена и говорила, дрых товарищ, положив голову на край унитаза. Отпустил Егорушка патлы, имелись в комплекте к ним и тонкие, словно выщипанные усики и несколько длинных кудрявых волосков на подбородке. Патлы отмокали в унитазе, который, к счастью, выглядел чистым, да и рвало братца, видимо, в соседней кабинке – оттуда несло кислой вонью. Не лучше пахли и забрызганная кожанка вместе с модными, в мелкую складку джинсами. Я брезгливо попинал тело и понял, что и в еще одном права Ксюха – сегодня посещение декана точно откладывается. Попросив в соседней комнате ручку и листок, я написал записку и сунул ее за отворот Егоровой кожанки.
«Проспишься, приведи себя в порядок и спускайся вниз. Я в машине, жду. В деканат поедем, скотина».
И перед уходом не сдержался, двинул ботинком чуть ниже спины, от души так двинул, и Егорушка пьяно замычал, шевеля ногами и сползая с края унитаза. С-сволочь… ладно мать не видит. И хорошо, если братец не сболтнет по телефону или в письме, что старшенький-то, Славушка, не в конторе риэлтором работает, а бандитствует, ну, в смысле, сталкерит. Не заржавеет ведь у него… эх-х, гнуть ему в душу, Тапок, гадюка такая, трепач чертов, Койот недоделанный. Не люблю я таких болтунов, столько проблем от них в жизни, да и сам ты, Ланс, хорош, не умеешь выбирать правильных людей, так и не гунди теперь. Жаль только, что большая Земля, а занесло его именно в эту общагу. Судьба моя такая счастливая, не иначе. Везет по жизни.
Не особенно удобна «Нива» в качестве спальни, но я уже привык – считай, второй дом, только на колесах. Не без труда устроившись на сиденье, так, чтоб не затекали согнутые ноги, я укрылся дырявым, но теплым одеялом из верблюжьей шерсти. Сон не шел. Лезли разные мысли, в том числе о том, насколько чаще стал ты встречать пьяных, опустившихся и озлобленных людей после Катастрофы. Словно вся чернота, у кого какая была, наружу вылезла. Страшно жить, ребята. Кто от этого страха прочь от Москвы рванул, заранее, не дожидаясь, пока Зона отхватит себе новые куски земли. Кто остался и либо тихонько, про себя так, боится вечерами в квартире, либо от страха вечного, от того сюра, что вокруг творится, зачерствел, озлобился, корой покрылся. Давно ли ты, Лансер, видел нормальную человеческую улыбку? Хотя… а надо оно мне? Ну, в самом деле? Словно ты когда-то раньше верил в эти самые нормальные улыбки…
Даже здесь, за километры от МКАД, Зона чувствовалась настолько явно, что я даже поежился. Улица почти пустая, огней в домах мало совсем, да и то, пока лежал в машине, свет отключали минимум раза три. По неделе без воды – тоже привычное уже дело. Горячую вообще отключили год назад. Холодная – с перебоями. Автобусы, считай, не ходят, отменили большинство рейсов. Магазины еще кое-как работают, но и то закрываются один за другим. Подмосковье пустеет даже несмотря на то, что к Городу стекаются самые разные люди. Официально – ученые, военные, особый Центр работает круглосуточно, экспедиции, исследования. И неофициально – наш брат сталкер, причем публика эта очень пестрая. Есть что-то вроде элиты – в Москву ходят, да не за обычным барахлом, а за особыми артефактами, или артами, хотя, по науке, вещицы эти к изделиям рук человеческих отношения никакого не имеют. Ученые их анобами зовут – сокращенно от «аномальные образования». Случалось и мне находить такие вот штуки и даже выйти на скупщика, но серьезного товара мне пока не попадалось – может, оно и к лучшему. Есть наемники вроде меня – всегда найдется человек, которому что-то нужно принести из Города, информацию какую или вещь, документы там. Фриланс, в общем. Ну и птички свободного полета – ходят в Город сами. Много еще в Москве магазинов с бесхозным уже товаром, складов на не сильно загаженных разной аномальщиной территориях. Чего греха таить – много еще квартир с разным добром, случалось в них заглядывать, хотя последнее, честно говоря, мне совсем не нравится, отдает банальным воровством. Так-то да, ученые почти уверены в том, что Зона в Москве, мягко говоря, надолго, и жителям вернуться в свои дома не светит. Ученые… ага. Легки на помине.
По улице медленно ехала зеленая «Газель» с эмблемой ЦАЯ на борту. На крыше микроавтобуса крутился знакомый локатор-«чебурашка». Сканируют, понятное дело. Не нравится мне только, что так далеко от Москвы катается научная машинка, неспроста это. Эх… видно, небезосновательно господа ученые предполагают очередное расширение. Ботан говорил, что нехороший такой слушок бродит по коридорам Центра, что Зоны, высыпавшие на теле планеты, имеют неприятную тенденцию соединяться в сеть, и «чистой» земли в скором времени может остаться всего ничего. И трещат их ученые головы в поисках выхода из ситуации, да только толку от всех этих мозговых штурмов ноль. Как не знали ничего про Зону, так воз и ныне там – Гена, поправляя очки, хмыкал, что она, поганка эта, непознаваема научными методами. По крайней мере пока непознаваема, современной нашей наукой. И ведь в чем самый смех – ученые вовсю пользуются аномальными образованиями, научились путем проб и ошибок, и пользы от этих самых анобов море. Однако ни один, что интересно, светлый ум так и не разобрался в том, как эти самые объекты устроены. Да что ученые – и народец поскромнее применение разным аномальным штукам находит. Месяц назад толкнул без малого литр «сиреневой кислоты» за сотню тысяч одному достаточно мутному субъекту. Не понравился мне этот странный дядя категорически – что-то натурально змеиное было и во взгляде, и в движениях, даже в волосиках блестяще-прилизанных. И хоть утверждал Ботаник, что дядя этот мало того что англичанин, так еще и сотрудник одной европейской косметической фирмы, а слизь аномальная – очень ценная добавка к безумно дорогому омолаживающему крему, я как-то не поверил. «Сиреневая кислота» ежели на кожу капнет, то сначала ожог с пузырями, а потом нарост вылезает, синевато-пурпурный такой гриб из болезненно разрастающегося мяса, – видел я такое на одном бедолаге, врагам не пожелаешь. И как понимать прикажете «омолаживающий крем» с этакой дрянью? Высказал я это Ботанику, а тот хмыкнул, в свой компьютер вперился, пощелкал клавишами. Говорит, смотри, мол, бабуле семьдесят. А на фото реально тетя максимум лет сорока, и ни одной морщинки. И крем «Anomalic simbiderm», маленькая такая баночка за семь тысяч евро, от силы в ней грамм пятьдесят, не больше. А Гена улыбается и говорит, что моей килограммовой банки с «сиреневой кислотой» хватит на сотню таких кремов, и «змей», англичанин тот, нелегал, контрабандист и профессиональный рисковщик шкурой, специально прилетал за моей добычей – Ботаник с ним отдельно договаривался. Жмот оказался британец, сто тысяч всего дал, такую мину при этом скорчив, словно мы его до нитки разорили. Медленно так, аккуратно отсчитал бумажки, которые вскоре на долги и разбежались. Знал бы раньше, сколько на самом деле стоил мой товар, за сотню не отдал точно, всю бы наличность с буржуя стряс до последней копейки, в долги бы его, подлеца, загнал. Кстати, фирма та, как и следовало ожидать, с ЦАЯ сотрудничает, спонсирует, так сказать, наших профессоров с академиками. И учитывая, с какой скоростью прискакал «змей» за моей банкой, наши расценки ему понравились больше профессорских…