Гоплиты, сопровождавшие деньги, стали теснить катафрактов от палатки.
Алексей подморгнул Конраду, зашёл гоплиту сбоку и подставил ногу. Конрад, вроде бы невзначай, толкнул гоплита плечом в щит. Пехотинец не удержался и упал под дружеский хохот катафрактов. А нечего порядки наводить! Беспорядков в лагере катафракты и так не допустят, все вокруг свои, а чужим своевольничать нечего.
Гоплит едва поднялся из-под придавившего его тяжёлого скутума. Вид у него был сконфуженный.
– Ты не ушибся, парень? – нарочито участливо спросил его Конрад.
Катафракты дружно заржали. Между гоплитами и катафрактами всегда существовала некоторая неприязнь, наверное, из-за разницы в жалованье.
Между тем очередь понемногу продвигалась. Жалованье давали сразу за два минувших месяца, поскольку в походе денег не выдавали. Зато получили по десять гиперпиронов.
Алексей такие деньги видел впервые – как и Конрад. Выйдя из палатки писаря, они с интересом разглядывали деньги. На аверсе – фигура Иисуса Христа, на реверсе – Алексея Комнина.
Алексей присмотрелся. А ведь похож! Монета ровная, оттиск чёткий – каждую деталь видно. И тяжёленькие монеты, не то что гистамемнон, который из серебра, или бронзовый фоллис.
Конрад сразу убрал деньги в поясную сумку.
– Заработаю немного – вернусь к себе, куплю дом, женюсь.
– Невеста есть? Ты не говорил.
– Нет – так будет. За рыцаря любая пойдёт. Только я богатую хочу.
– А как же любовь, ум, красота?
– Зачем они жене? Любовь быстро проходит. Женщина должна заниматься детьми, уметь хорошо готовить.
– А если она дура?
– Ну и что? Поговорить я и с тобой могу. А не будет тебя – другие умные рядом найдутся.
Определённый резон в его словах был, но Алексей дом покупать не собирался.
– Пойдём в харчевню, я угощаю.
За золотой гиперпирон можно было двоим поесть и выпить от души, да ещё и сдачу серебряным гистамемноном получить.
Халяву прижимистый немец любил и потому согласился сразу. Но, в конце концов, у каждого есть недостатки. Алексей ценил Конрада за его храбрость – немец не раз помогал ему в бою. Кроме того, у рыцаря было понятие о чести. Алексей не забыл, как тот в Акре отказался рубить пленных. Другие убоялись гнева короля Ричарда, а Конрад – нет. Есть, стало быть, стержень у этого парня. А что скуповат и бережлив – так то понятно. Наследства нет, дома – тоже. Но не век же ему по чужбине скитаться. Хочет Конрад дом купить, оседлую жизнь вести – всё понятно и похвально. Это в молодости хорошо повоевать, опыта набраться, агрессию и адреналин сбросить. А с годами приходят мудрость и спокойствие. Алексей только себя понять не мог – что ему-то тут надо? Чего проще: потёр камень – и окажешься в уютной квартире, в другом времени, где нет войны и где жена под боком – причём умная и красивая. Но вот потянуло же на приключения…
Они направились в ближайшую харчевню, но там все места за столами были уже заняты. Те, кто первым успел получить деньги, первыми и прибежали их тратить. Кто-то из наёмников деньги копил, как Конрад, другие за несколько дней проматывали жалованье на еду, выпивку и женщин.
Боевые товарищи огорчились слегка. Хотелось поесть не надоевшей в армии похлёбки, а чего-то не слишком обыденного. Но ведь есть и другие злачные места.
Немного подальше нашлось такое местечко.
Они заказали жареную свинину на рёбрышках, фруктов, вина.
– Знаешь, как славно готовят свиную рульку у меня на родине? – усаживаясь поудобнее на скамейке, спросил Конрад. – Пальчики оближешь! Давай выпьем за удачу – нам она нужна!
Они разлили вино по кружкам, выпили.
– Хорошее вино, хозяин не разводит, – резюмировал Конрад.
Принесли жаркое. Оба принялись за еду.
– Анри, а ты что думаешь делать, когда закончится срок договора?
– Так же, как и ты, вернусь на родину.
– У тебя родители живы?
– Угу. Ждут непутёвого сына.
– Почему непутёвого? Ты хороший воин.
– Путёвые сидят дома, ведут дела и зарабатывают больше нас, не рискуя своей башкой.
– Может, и верно, но только скучно. Представь: каждый день одно и то же. Придёт срок, и ты предстанешь перед Господом. И спросит он тебя: «Чего толкового ты сделал в своей жизни, Конрад?»
– Зачем ему спрашивать? Он и так знает.
– Верно, я не подумавши ляпнул. Давай выпьем – за нашу дружбу.
– Давай.
Они чокнулись, выпили и принялись за финики, виноград, сушёную хурму и орехи.
– Славно здесь, в этих краях, – грустно сказал Конрад. – У нас земли бедные, такие фрукты не растут, и вина такого нет.
– Так в чём вопрос? Купи дом здесь.
– Нет, на родину тянет. Она у человека одна. К тому же, я думаю, на этой благословенной земле война не скоро кончится. Печенегов разбили, но пришли половцы. А с юга – сарацины. У нас тоже войны бывают, но по сравнению с этими – более мелкие. Пойдёт какой-нибудь курфюрст на барона. С каждой стороны – по нескольку тысяч, а то и по нескольку сот человек. Надают друг другу по морде и расходятся. Здесь же масштабы иные.
– Сколько существует человечество, столько оно воюет. И войны прекратятся только тогда, когда человечество вымрет.
– Господь не позволит. А ты философ, Анри. Вот уж не думал, что среди французов есть такие.
Вечер удался, они наелись и напились вволю. Но это был их последний вечер перед новым походом.
Уже через день их вызвал к себе кентарх:
– Вы же у меня кентархи, командиры авангардов.
– Так и есть, – кивнули Алексей и Конрад.
– От лазутчиков получены сведения, что половцы сильно потрепали мадьяров, и теперь их дозоры проникают в северные земли Фракии. Вот вам задание: проехать дозорами вдоль границы вот здесь и здесь, – кентарх показал на карте интересующие его места. Карта была нарисована тушью на выделанной бычьей коже, причём была довольно подробной и точной. Были указаны места бродов с глубинами, горные перевалы с тропами.
Алексей впился в карту глазами, пытаясь запомнить детали – они наверняка могут пригодиться.
– Если столкнётесь с превосходящими силами, в бой старайтесь не ввязываться. Ну а если пленного возьмёте, будет совсем хорошо. Как бы половцы наступление не готовили. Сами помогли печенегов разбить, а теперь их место заняли. Возьмите сухой паёк и с утра – в дорогу. Ночевать желательно в селениях или городах – по дорогам недобитые шайки печенежские шастают, грабят.
Алексей и Конрад объявили своим катафрактам о предстоящем походе и послали двух воинов на кухню за провизией. Фактически – опять еда всухомятку и два раза в день. Но в любой армии мира приказы не обсуждаются, а выполняются.