— Спасибо. И у нас нет преступления, а следовательно, преступника.
— Как это нет?! Анику Флинт отравили амоксициллином, а ты говоришь нет!
— Так считает Петра. Не думаю, чтобы она не сообщила о своих подозрениях полиции, если следователи ничего не нашли, значит, и преступления не было.
— Чем же мы тогда занимаемся? — уставилась на подругу Бритт.
— Вот именно.
— Слушай, я никогда не просила рассказать, как ты работала следователем. Расскажи, а?
— Что именно, Бритт? Страсти о трупах, искромсанных, растерзанных, просто удушенных людях?.. Так куда страшней патологоанатомам, Агнесс вон без ментолатума и дня не проведет.
— Без чего?
— Ментолатум — болеутоляющий гель, который к тому же заглушает посторонние запахи. Иногда трудно сосредоточиться из-за навязчивого запаха крови или смерти.
— Ценная вещь! Я вот не переношу кое-какие запахи, рвать тянет. Нужно намазать в носу, и хоть фекалии нюхай, — Бритт была просто в восторге от возможности нюхать черт-те что.
— Нет-нет, только не в нос, просто слегка под носом. И зачем тебе нюхать фекалии?
— Это я так, на всякий случай, — махнула рукой подруга.
— Господи, Бритт, ты же не в морге!
— У меня однокашник из колледжа стал психологом-криминалистом. Работает в группе анализа поведения преступников. Такой важный… делает вид, что все обо всех способен узнать, только посмотрев в глаза.
— Это глупость. Психологи-криминалисты пытаются по признакам поведения преступника на месте преступления понять, что за человек его совершил, к какому типу личности он принадлежит и как поведет себя после. Это помогает поймать преступника.
Они еще некоторое время беседовали о нынешнем состоянии расследования преступлений вообще и криминалистике в частности, потом решили, что пора домой.
Ларс намерению немедленно перебраться на Библиотексгатан удивился, но не возражал:
— Может, подождете, пока я вернусь?
— Ты забыл бабушку? Если она что-то задумала, исполнять нужно немедленно. Хорошо еще, не решила делать это ночью… Мы переберемся сами, Ларс, перевозить-то нечего, да и Петер с Жаном и Мари помогут.
Они разговаривали о переезде, это давало возможность не вспоминать о ночном происшествии, казалось, все вернулось на место. Линн хотелось, чтобы Ларс понял: она пощады не попросит, что бы он ни делал. Понял ли?
Позвонила Фриде, сообщила о переезде.
— Хорошо, Линн, завтра мы с Бритт будем у Флинтов вдвоем, а послезавтра ты уже освободишься и присоединишься к нам. Если хочешь, конечно.
— Конечно, хочу! Ради этого и переезжаю. Надоело сидеть дома курицей, пора расправлять крылья. Кстати, я попробую расспросить маму, уж она-то знает подробности светской жизни Аники Флинт. Мне кажется, что мама даже бывала в этой клинике, но она так часто что-то предпринимает для своей красоты, что за всем не уследишь.
— Где она у тебя сейчас?
— В Италии… а может, во Франции… не знаю, скоро должна прилететь.
— Она до сих пор не видела малышку?
— Нет, сначала мы были в Швейцарии, теперь она порхает по всему свету.
Утром, едва дождавшись девяти часов, позвонила Ханне и принялась что-то шептать в трубку. Фрида поморщилась: еще одна играет в шпионов. С нее и Бритт хватит.
— Ханне, говорите громче и уберите руку от трубки, я ничего не слышу.
— Не могу! — возбужденным шепотом возразила та и добавила с плохо скрываемым ужасом: — Я ее видела!
Можно не объяснять, Фрида вздохнула:
— Кого, Лору Трувассон?
— Нет, Анику!
— Кого?!
Крыша поехала с перепугу? Напомнить, что Анику Флинт кремировали, или не стоит?
— Да. Это она!
Так, дело серьезней, чем казалось на первый взгляд. Фрида думала не о гибели Аники, а о состоянии психики Ханне. Кажется, в таком случае лучше не возражать, нужно согласиться, сделать вид, что эта курица серьезно помогла, а тем временем организовать ей встречу с психиатром.
Фрида так и поступила, Ханне на предложение встретиться где-нибудь в кафе с радостью согласилась.
Они встретились в кофейне на Эстермальмском рынке. Ханне вела себя так, словно за ней и впрямь следят, она нелепо оглядывалась, ежеминутно делала страшные глаза и упорно говорила шепотом. Фрида решила больше глупостям не потакать, допить свой кофе и объявить, что решила от дела отказаться, поскольку полиция ничего не нашла. В конце концов, Кевин же сказал, что там все в порядке. Вопрос задала просто так, потому что кофе в чашке еще оставался.
— Когда вы видели Анику?
— Вчера! — Шепот Ханне по-прежнему был театральным, но Фрида уже не обращала внимания.
— Где?
— У дома Лоры Трувассон.
— Что вы там делали?
— Хотела поговорить с ней, но никто дверь не открыл, я решила подождать, и вот…
— Вам могло показаться…
Фрида уже поняла, что отвести свихнувшуюся администраторшу к врачу будет не так-то легко. Надо сказать о ее состоянии Флинту, причем чем скорее, тем лучше.
Нет, Флинту сейчас не до спятившей сотрудницы, придется звонить кому-то другому.
Фрида, как могла, успокоила бедолагу, заверив ее, что просто показалось. Между делом узнала, кто в клинике теперь главный. Ханне назвала врача Карла Адлера, в отсутствие Аники он делает операции и вообще, кажется, жаждет обладать клиникой.
— Выбросьте вы все это из головы. Или у вас какие-то проблемы из-за Лоры?
— Нет-нет, что вы! — испуганно заверила администратор.
Фрида сделала вывод, что проблемы есть, но усугублять их не стоит.
— Полиция никаких нарушений не нашла, дело закрыто, Аника Флинт погибла из-за несчастного случая. Андреас Флинт заверил нас, что клиника будет работать по-прежнему.
— Да?
Ясно, боится, что выгонят, обнаружив перерасход перчаток или одноразовых шприцев.
— Конечно. Успокойтесь и не пытайтесь никого разыскивать, могут подумать, что у вас нервный срыв. Оно вам нужно?
— Нет!
На том и распрощались, к удовольствию Фриды.
Конечно, у этой Ханне с мозгами не все в порядке, но на всякий случай Фрида позвонила Агнесс и поинтересовалась, сравнивали ли ДНК Аники с чем-то. Агнесс звонку обрадовалась, толково ответила, что сравнение делали, Петра Флинт приносила волос с расчески. Совпадений было достаточно.
— Почему волос, а у самой Петры взять материалы для ДНК нельзя?