Я покорно нажала на педаль. Тут же свет изменился на зеленый.
– Давай, – велел учитель.
Я отпустила тормоз, хотела выжать сцепление, но не тут-то было. «Жигуленок» покатился назад, раздался тревожный сигнал. Я глянула в зеркальце. Прямо за мной стоял роскошный, сверкающий, серебристый «Мерседес».
– Ну еще разочек!
И вновь бедный «жигуль» рванулся вниз. Сзади уже гудели не переставая.
– Значитца, так, – совершенно спокойно резюмировал парень, – не получается, а почему?
– Может, отведешь машину в сторону и объяснишь?
– Ща сама поедешь!
– Так сигналят!
– Пусть объезжает, козел, у нас на стекле знак «Ученик за рулем»!
– Он не может, видишь, машин сколько!
– Купил «шестисотый» «Мерседес», придурок, а водить не научился, – фыркнул парень, – ничего, объедет. Слушай сюда, берешь ручник, поднимаешь, отжимаешь сцепление, газуешь и медленно отпускаешь ручник! Поняла?
– Ага, – кивнула я.
– Действуй!
Несчастный «Мерседес», очевидно, понял, с кем имеет дело, и покорился судьбе. Я принялась мучить «жигуленок». Светофор успел поменяться шесть или семь раз, когда несчастный автомобильчик наконец-то прыгнул вперед, проехал метров сто и очутился на трамвайных рельсах. Тут же раздался оглушительный звон.
– Сдай назад, – спокойно приказал учитель.
Я, в ужасе наблюдая, как на нас на огромной скорости надвигается ярко-красный трамвай, тут же послушалась.
– Блин! – заорал инструктор.
«Жигуль» мгновенно встал, хотя я и не нажимала на тормоз. Сзади раздался неприятный скрежещущий звук, от неожиданности я пребольно стукнулась грудью о баранку.
– А ну, вылезай, идиот! – завопил хозяин «мерса».
– Сиди, – велел инструктор и вышел.
– Белены объелся, ты мне фару разбил! – проорал мужик лет сорока, в дорогом летнем костюме.
– И где у тебя фара, на лбу? – спокойно поинтересовался шофер. – Над слепыми глазами? Чего же ты ее раньше не включил? На стекло глянь – «За рулем ученик». Значит, следовало держать дистанцию. Ща ГИБДД вызовем и поглядим, кто из нас ху!
– Сейчас доумничаешься, гондон, – прошипел водитель «мерса». – Эй, ребята!
Дальше события разворачивались словно в дурном анекдоте. Из салона выбрались двое юношей весьма характерного вида.
Несмотря на жуткую жарищу, от которой плавился асфальт, мальчишки были втиснуты в черные рубахи, того же цвета брюки и тупоносые кожаные ботинки на толстой подметке. Представляю, как у них потеют ноги!
– Не волнуйтесь, Игорь Серафимович, – сказал один, самый высокий, – ща мы этому козлу объясним, что почем!
Инструктор слегка побледнел, но стойко выдержал «наезд».
– Сам козел.
– Глянь, – протянул второй качок, – еще и разговаривает.
Нехорошо усмехаясь, юноши двинулись к моему учителю. Тот, мигом нырнув в «жигуленок», достал монтировку. Я испугалась до жути и кинулась к хозяину «Мерседеса», который преспокойно курил, облокотясь на капот.
– Погодите, он не виноват!
Игорь Серафимович вздернул правую бровь, смерил меня сверху вниз оценивающим взглядом и поинтересовался:
– А ты кто?
– Да я сидела за рулем и не посмотрела назад, трамвая испугалась!
– Ага, – хмыкнул Игорь Серафимович, – и давно рулишь? Права когда получила?
– Я только учусь.
– Пока за рулем ученик, за все его действия отвечает инструктор, – возразил хозяин «мерса».
– Не надо его бить, – взмолилась я, – давайте я заплачу за вашу фару, и делу конец.
Игорь Серафимович вытянул губы вперед и переспросил:
– Значит, денег дашь? И сколько?
Я подумала секунду и сказала:
– Ей-богу, не знаю, сколько стоит такая фара. Двести пойдет?
Игорь Серафимович тяжело вздохнул.
– Триста, – быстро добавила я, – только простите, больше с собой нет.
Парни в черном с большим интересом вслушивались в нашу беседу.
– Давай, – сказал хозяин.
Я открыла кошелек, вытаскивая розовенькие бумажки, и протянула Игорю Серафимовичу:
– Вот.
– Что это?
– Как? Деньги. Только же договорились, триста рублей.
Внезапно хозяин «шестисотого» начал хохотать, одновременно залились смехом и парни в черном. Даже мой инструктор хихикнул. Я откровенно не понимала, в чем дело.
– Вот что, берите деньги, хотя мне их ужасно жаль, но, раз я виновата, делать нечего, и давайте разъезжаться.
Но Игорь Серафимович в изумлении рухнул на кожаное сиденье «Мерседеса» и затрясся в конвульсиях.
– Триста рублей! И тебе их жаль! Что же ты хотела с этой суммой сделать, горемыка?
– Фруктов детям купить, а себе романов детективных, нечего ржать, забирай, и все, – обозлилась я.
– Небось муженек у тебя круче Рокфеллера, – веселился наглый Игорь Серафимович, – отслюнил бабе целых триста рублей!
Вот тут я озверела окончательно. Кто дал право этому богатому придурку издеваться надо мной? Твердым шагом я подошла к «мерсу» и заявила свистящим шепотом:
– Нечего из себя самого богатого корчить, и покруче есть. Рядом с Биллом Гейтсом ты нищий, понял, урод? А триста рублей, между прочим, половина пенсии по старости. Небось у тебя у самого мать в детстве полы мыла за восемьдесят рублей в месяц! Забирай деньги и сваливай отсюда, козел!
Парни присвистнули. Инструктор, воспользовавшись тем, что они отвернулись, вскочил в «Жигули».
Игорь Серафимович внезапно серьезно спросил:
– И кем же ты служишь?
– Я не служу, а работаю, музыкантом, играю в ансамбле на синтезаторе, а вообще я – арфистка, окончила консерваторию.
– Что здесь происходит? – раздался грубый голос.
Я оглянулась, от белой машины с ярко-синими полосками на боках отделился кабанообразный милиционер.