– Бледная немочь, – фыркнула Ирина Леонидовна, – просто застиранная кофточка, ни ума, ни блеска, ни шарма. Пожалуй, из всех более чем неудачливых детей Бекки самая привлекательная. Вот моя Карина…
И она замолчала.
– А где работает ваша дочь?
Ирина Леонидовна аккуратно сложила валяющиеся на столе ручки в стаканчик.
– Карина умерла. Долгие годы ждала, что Слава все-таки обратит на нее внимание, а потом сгорела в одно лето, саркома.
Я насторожилась. В портрете идеального академика возник черный мазок. Значит, была девушка, любившая безответно Славина… Может, Ирина Леонидовна и наняла киллера?
– Простите, а когда случилась трагедия?
– В 1985 году, – ответила Самохвалова.
Я подавила тяжелый вздох. Пятнадцать лет – слишком большой срок для ненависти.
Узнав от Ирины Леонидовны все, что можно, я прошла на первый этаж и заглянула в приемную ректора. Симпатичная женщина, по виду около тридцати лет, строго сказала:
– Николая Вячеславовича нет!
– Вы Лена?
– Да. Что вы хотите?
Я втиснулась в приемную, сделала самое сладкое лицо и защебетала:
– Вы-то мне и нужны. Я представляю журнал «Вестник Академии наук». Собираемся давать статью о новом ректоре Николае Славине, нет ли у вас его биографических данных?
– Возьмите, – резко сказала секретарша.
Она протянула листок, тут дверь с треском распахнулась, и вошел мужчина лет пятидесяти, он нес в руках большую сумку. За ним семенила девица в невероятно обтягивающих фигуру бриджах и розовом полупрозрачном топике.
– Ты еще здесь, Лена? – удивленно спросил мужчина. – Не собралась? А я уже Ларису привел.
Он грохнул сумку на пол.
– Давайте, Ларочка, устраивайтесь!
Девица капризно оттопырила нижнюю губу и недовольным тоном произнесла:
– В приемной жуть, все менять надо, шторы, как в деревенской избе, и потом, такой стол мне мал!
– Тогда пошли, – вздохнул мужик, – покажешь, какой подходит.
Залившаяся краской Лена хранила во время этой беседы напряженное молчание. Я тоже притихла, стараясь стать незаметной.
Когда за мужиком и девицей захлопнулась дверь, Лена резко повернулась и зло буркнула:
– Ну, чего уставились? Если есть вопросы, это не ко мне, тут теперь новый секретарь появился, видали?!
– Вы давно здесь работали?
– Достаточно, – буркнула Лена и принялась сбрасывать в пакет ручки, календари и скрепки.
Ее пальцы дрожали, а шею и даже грудь, видневшуюся в глубоком вырезе кофточки, покрывали неровные красные пятна, словно девушка внезапно заболела корью.
– Не нервничайте, – попробовала я утешить ее, – ну не могут же вас так просто выставить на улицу, права не имеют!
Лида подняла на меня абсолютно несчастные глаза и прошептала:
– А никто не выгоняет, перевели в другое место, даже оклад такой же!
– Вот видите, – обрадовалась я, – все хорошо, в приемной-то небось хлопотно сидеть!
Не замечая моих слов, она продолжала:
– Замечательное место, дежурной у входа в студенческое общежитие.
Я растерянно захлопнула рот. Лена еще пару секунд перекладывала карандаши, потом неожиданно положила голову на пачку бумаги и отчаянно зарыдала.
– Ну-ну, – забормотала я, – все будет хорошо, просто прекрасно…
Внезапно из коридора послышался шум. Лена подскочила и, подбежав к двери шефа, отчаянно выкрикнула:
– Сделайте что-нибудь, но только выгоните пока эту выскочку, я не могу показаться ей на глаза с таким лицом!
Не успела она исчезнуть, как в приемную влетела девица в бриджах. За ней шли рабочие, тащившие стол.
– Ставьте сюда, – распорядилась девчонка, – а этот унесите.
– Простите, – попробовала я вмешаться, – но, кажется, Лена не успела собраться…
– У нее было достаточно времени, – хмыкнула нахалка, – утром ей сообщили, что к обеду нужно освободить приемную. Николя, то есть Николай Вячеславович, хочет, чтобы тут все выглядело классно. Давай, ребята, шевелись!
Рабочие, отдуваясь, принялись двигать мебель. Я заметила, что на столе стоит бутылочка с чернилами «Пеликан», и, пока активная девица покрикивала на малоповоротливых пролетариев, мои руки быстро и незаметно откупорили крышечку и поместили пластиковый флакон на стул.
Девица, размахивая руками, раздавала указания, и в конце концов произошло неизбежное. Со словами: «Как я от вас устала, идиоты», – милая девушка шлепнулась на вертящееся кресло и тут же заорала. По светло-бежевым бриджикам потекли фиолетовые потоки.
– Какая… поставила сюда чернила, – взвыла девчонка.
Я пожала плечами:
– Понятия не имею. Следовало подождать, пока Лена соберется, глядишь, ничего бы не случилось.
Матерясь, девица вылетела в коридор. Рабочие, пересмеиваясь, пошли за ней. Я приоткрыла дверь в кабинет Славина и крикнула:
– Лена, выходите!
Очевидно, в апартаментах начальника была ванная комната, потому что Леночка появилась на пороге с умытым лицом.
– Мы можем уходить, – вздохнула я.
Лена уставилась на фиолетовую лужу, растекшуюся на светло-бежевом офисном кресле.
– Это что такое?
Я хихикнула:
– Подумайте, какая незадача вышла! Совершенно случайно на стульчике оказалась банка чернил, к тому же открытая, ей-богу, не пойму, как такое вышло! Конец бриджам! Очень жаль. Они ей были к лицу, вернее, к заднице.
Лена расхохоталась, подхватила пакет и предложила мне:
– Пошли, тут за углом великолепное кафе, слопаем по мороженому.
Мы сели у окна, и Лена сказала:
– Ну спасибо тебе! Весь день настроение на нуле было, а тут такая фишка с чернилами!
– Не переживай, – ответила я, – еще устроишься, хорошие секретари в цене.
– Да, конечно, я найду место, – отмахнулась она, – не в этом дело, знаешь, просто обидно до жути.