Ночь для Торольфа выдалась такой нервной и напряженной, что под его единственным глазом образовался синеватый мешок, напоминающий синяк. Но Торольф не держал в доме зеркал и даже в начищенный медный таз никогда при умывании не смотрелся.
Первоначально, когда Одноглазому доложили, что Дом Конунга горит, причем горит сильно, он обрадовался и решил все же, что конунгом ему быть и стать конунгом удастся без многих дополнительных трудностей. Красный Нильс был надежным человеком и не подводил Торольфа еще ни разу. Должно быть, и в этот раз справился, и напрасно ярл злился на Гунналуга. Если Гунналуг и совершил визит вежливости во фьорд Дома Конунга, если и беседовал с Ансгаром вежливо, это вовсе не обязательно должно означать предательство со стороны колдуна. Кроме того, если бы Гунналуг предал, он предавал бы до конца. И все остальное выложил бы Ансгару. И тот обязательно предпринял бы попытку освобождения своего любимого дяди, ярла Фраварада. Но Ансгар такой попытки не предпринял, и засада продремала всю ночь в скальном доме. Никто туда не заявился. Правда, неприятности ждали Торольфа в другом. Славяне, а были это, несомненно, они, перебили пять десятков воинов Торольфа рядом со старым поместьем матери ярла, а потом уничтожили и два десятка воинов хазарской стражи, ведущей караван. В результате Торольф потерпел значительный убыток, поскольку пленники составляли основную его часть добычи после набега на Бьярмию. Больше в остроге взять было нечего, там все сгорело. Кто-то сказал славянам, где содержатся пленники. Но это не обязательно должен был быть Гунналуг. И вопрос о своих взаимоотношениях с колдуном Торольф пока оставил открытым.
То, что Гунналуг не будет принимать участия в собрании бондов, хотя первоначально намеревался поддержать Торольфа, было уже ясно. К Дому Синего Ворона вплотную, наверное, уже подступили сторонники Еталандов, и колдуну не до забот о том, кто будет править Норвегией. И Одноглазый готовился своими силами добиться права стать правителем. Может быть, это даже и к лучшему. В этом случае Гунналуг ничего не будет требовать от Торольфа впоследствии.
Но после разговоров с разведчиками, когда ему рассказали, что по периметру вокруг всего Дома Конунга были выставлены конные патрули, не подпускающие никого для близкого рассмотрения пожара, Торольфа посетило сомнение. Он ждал возвращения Красного Нильса, чтобы убедиться в своей удаче, но не было ни Нильса, ни двух десятков берсерков, что захватили жилище дварфов в Красных скалах, ни двух десятков шведов, что должны были уничтожить дварфов-землекопов. И не было возможности выяснить судьбу этих отрядов. Единственное, что Торольф сумел предпринять для прояснения обстановки, это послать пару разведчиков в обход Дома Конунга к Красным скалам. Но там тоже ничего выяснить не удалось. Подъемный мост через пропасть был поднят, где-то внутри горел огонь, и отблески пламени вырывались из тоннелей, заменяющих двери. Но видно никого не было. Разведчики пробовали кричать, но на их крик никто не отозвался. Можно было бы предположить, что берсерки свое дело сделали и ушли, оставив Красные скалы без жителей. Так разведчики и подумали. Но Торольф сразу спросил их: кто же тогда поднял мост через пропасть? Если бы его подняли берсерки, как они смогли бы уйти? С другой стороны, если бы они всех оставшихся там дварфов перебили, то в Красных скалах мост так и остался бы в опущенном состоянии. Вывод напрашивался сам собой, и был он невероятным – дварфы перебили берсерков…
Весть была неприятной, в которую верить не хотелось, но она выстраивалась в неприглядную цепочку с другими вестями. Тогда Торольф заодно уж предположил, что Ансгар перебил и два десятка шведов, и отряд Красного Нильса. А вместо пожара натаскал дров и просто разжег костры, чтобы ввести Торольфа в заблуждение. Это было допустимым в сложившейся ситуации вариантом. Но категорично так утверждать тоже было нельзя, хотя подозревать было можно со многими основаниями. И вообще плохо верилось, что этот неопытный мальчишка, не изощренный в хитросплетениях человеческих отношений и политических интриг, способен сотворить подобное. Разве что кто-то умный и хитрый помогает ему. В это поверить было можно, и сразу вспомнился рассказ разведчиков о человеке в славянском шлеме, что ездил по берегу рядом с Ансгаром и встречал Гунналуга. Это кто-то из русов? Но что могут русы, эти дикари, живущие в своих лесах, понимать в норвежской политике?
Хотя политика везде похожа и везде одинаково грязна и продажна. Научиться интригам можно везде, где идет борьба за власть, а эта борьба идет всюду, где появляются люди. Разобьется драккар, два человека из всей команды выплывут, попадут на остров без жителей и то будут бороться за власть – выяснять, кто сильнее и умнее, кто другого пошлет за дровами для костра. Так уж люди устроены…
Торольф думал, как ему поступить в ситуации, когда он не знает, жив Ансгар или погиб. Но в принципе тут и думать долго не следовало, потому что ради безопасности и успеха своего предприятия следовало исходить из того, что Ансгар жив и планирует прибыть на собрание бондов. Значит, даже ничего не зная точно, следует обязательно помешать ему, не пустить в Ослофьорд. Самым простым, самым грубым способом. Войск у Торольфа только-только и хватало, чтобы перекрыть все пути, которые может выбрать Ансгар. Вместе с разным сбродом, которому просто сунули в руки оружие, он набрал меньше восьми сотен. Но и сброд в такой ситуации использовать необходимо. Просто ради количества и устрашения противника.
Момент раздумий кончился. И ярл стал распоряжаться…
В первую очередь следовало блокировать сухопутный путь. Он от Дома Конунга в Ослофьорд прямой, и дорога недлинная. Значит, именно там следует выставить заслон. Но заслон обойти нетрудно. А вся дорога совершенно открыта, и устроить элементарную засаду просто негде. И потому, понял Торольф, придется вытягивать войска в длинную линию, отсекающую Дом Конунга от связи с остальной Норвегией. А если Ансгар, который свои войска имеет, и неизвестно какие, кроме славян, попробует сквозь эту линию прорваться, другие запрут его по бокам и окружат. А прорыв ликвидирует конная сотня, выставленная в тылу. Но на самом опасном для прорыва участке Одноглазый решил выставить главную свою ударную силу – боевых троллей и берсерков, считая их чуть ли не равноценными величинами. Эти не отступят, эти дадут противнику завязнуть до подхода соседей. А в дополнение Торольф послал в Сухой овраг засаду, чтобы она вступила в бой в самый критический момент, когда Ансгар уже не будет ожидать удара. В засаду была отправлена неполная сотня конников. Хорошо было бы поставить их ближе, но до наступления критического момента ближе спрятаться было негде…
Возможно, Ансгар проявит осторожность и не пожелает идти в открытый бой против превосходящих сил Торольфа. Что тогда ему останется? Ему останется только морем поплыть в Ослофьорд. Это ненамного дольше, если не столько же времени потребует. Пусть плывет… Торольф и это предусмотрел…
Четыре своих имеющихся в наличии драккара, три из которых только-только вернулись из плавания, Одноглазый выставил в маленьких бухточках на половине пути от фьорда Дома Конунга до Ослофьорда. Эти бухточки только и годились для засады, потому что в непогоду они были открыты полуночным ветрам и могли бы стать кладбищем для любых кораблей, попытавшихся искать там убежища. И потому берега там были не заселены, и никто не увидел бы морского сражения. Но если Ансгар и там сможет прорваться, то Торольф предусмотрел и последнюю преграду. Он заранее выслал людей в Ослофьорд, чтобы те караулили берег. Если Ансгар высадится, на него нападут на узких улочках, ведущих к поляне, на которой намечено проводить собрание.