Кирпичников только пожал плечами.
– На мой взгляд, лучше распределять обязанности среди личного состава с тем, чтобы в боевой обстановке весь отряд оставался в хорошей физической форме и не было ни особо уставших, ни особо обленившихся. Или я не прав?
Теперь плечами пожал иранский подполковник. И Владимир Алексеевич продолжил:
– А демонстрировать в боевых условиях – я вас прошу – ничего не нужно. Нужно только все делать так, как следует. Этого будет достаточно. Удивить нас чем-то невозможно, поэтому не стоит тратить время на попытки вызвать наше удивление. А уважать вас мы и без того уважаем. Договорились?
– Договорились. Но дальше отряд все равно придется вести мне. Маршрут уже несложный, идти недалеко. Кроме того, Джафар знает меня лично.
– Джафар – это кто?
– Это проводник, которого нам выделили афганские пограничники. Он воевал и с Советским Союзом, и с талибами; сейчас воюет с натовскими войсками. Он на войне с тех пор, как родился, а ему уже скоро пятьдесят. Но Джафар еще в состоянии победить многих молодых. Достойный уважения воин.
– Мне скоро стукнет пятьдесят три, и я тоже способен победить многих молодых.
– Я думал, вы моложе.
– Через пару месяцев будет пятьдесят три. Так что мы с Джафаром будем уважать друг друга.
Отдых, как и сказал Турумтай, длился двадцать минут. По их истечении иранский подполковник поднялся, глянул на часы и дал команду на своем языке. Пасдараны быстро поднялись. Российским офицерам команду давать необходимости не было. Они сами всё поняли и поднялись вслед за иранцами. Дальше двинулись в том же, уже привычном порядке.
Путь сначала пролегал по траверсу хребта, потом стал понемногу уходить в сторону Афганистана. Крутых спусков практически не было – лишь участки меньше десяти метров, где приходилось страховаться с помощью веревки, но дальше опять шли по относительно комфортному пути, хотя и без тропы. На самом хребте снег был уже настолько укатан ветром, что не проваливался под башмаками. Высота хребта была, скорее всего, недостаточной для того, чтобы снег здесь никогда не стаивал. Весной, скорее всего, он должен был сойти, чтобы осенью снова покрыть склоны. Но ветер не позволял снегу ложиться толстым слоем, а тонкий слой легко становился твердым настом. Тот же снег делал этот наст шершавым, и ноги не скользили по нему.
– Застава где? – спросил Кирпичников.
– Осталась у нас за спиной. Она рядом с перевалом, контролирует подходы. С нашей стороны к ней подойти можно тоже только через перевал. Но у нас нет необходимости в этом. Многим людям показываться на глаза тоже не следует. Хотя там служат только свои, тем не менее за всех ручаться нельзя. Известно, что предают только свои – враги же изначально враги.
– Согласен, – кивнул Владимир Алексеевич.
– Скоро войдем в коридор среди скал. Там нас будет ждать Джафар. С ним всегда грозная собака Чингис. Но она обучена и послушна; ее можно не бояться, если не задумал худого. Сам Джафар говорит, что собака умеет читать мысли и всегда чувствует, если кто-то плохо к нему относится.
До скал, среди которых располагался коридор, дошли минут за десять. Турумтай на ходу посигналил фонариком. Откуда-то из непроглядной темноты скал, с расстояния в полста метров, пришел точно такой же ответный сигнал.
– Джафар на месте, ждет нас.
– Отлично. А что его собака? – спросил Кирпичников. – Почему не лает?
– Почему не лает? – повторил вопрос Турумтай и внезапно встал столбом. – А почему собака не лает? Где бинокль?
Остановился весь отряд. Вопрос о бинокле был услышан и несколько раз повторен по цепочке. К иранскому подполковнику подбежал пасдаран из его группы и протянул бинокль. Рядом с Владимиром Алексеевичем тут же оказался полковник Денисенко и дал такой же своему командиру. Оба прибора были с тепловизорами. Место ответного сигнала и Кирпичников, и Турумтай определили правильно, но перед тем, как поднять прибор к глазам, Кирпичников все же дал команду:
– Всем залечь!
Турумтай с небольшим опозданием повторил команду на своем языке. С таким же опозданием вслед за российскими офицерами залегли пасдараны. Стоять остались только два командира, но и тот, и другой присели за большими камнями. Чтобы определить ситуацию, много времени не понадобилось.
– Если собака не лает, боюсь, что вот-вот залает пулемет, – сказал Владимир Алексеевич. – Сколько вы Джафаров насчитали, Турумтай?
– Я насчитал семь афганских полицейских. Расположились веером, чтобы охватить наш отряд полукольцом. Не пограничников, а именно полицейских. В этот бинокль видно плохо, но все же, мне кажется, на этих людях полицейская форма. И пулемет с двумя пулеметчиками. Всего девять человек. Пулеметчики вроде бы солдаты афганской армии. Трудно сказать точно, но похоже, что это не пограничники. Джафара я не увидел, как и собаки.
– Хорошо, что здесь нет американцев, – из-за спины Кирпичникова сказал Денисенко. – Иначе нам не поздоровилось бы.
– Чем вам афганцы не угодили? Они воюют лучше американцев – если, конечно, захотят воевать. Если не захотят, их не заставишь.
– Вопрос, Турумтай, не в том, кто как воюет, – вступил в разговор оказавшийся здесь же подполковник Вельчанинов, – а в качестве вооружения. Американское оружие может иметь приборы ночного видения; нас уже обнаружили бы, и расстреляли спереди и сбоку. За спиной, думаю, тоже уже кто-то идет. А афганская армия вооружена советскими автоматами, которые когда-то сюда поставляли. Насколько я знаю, только патроны у них свои.
Турумтай поднял бинокль и стал смотреть в обратную сторону, изучая только что пройденный путь. Но рассмотреть его полностью возможности не было, потому что отряд только что прошел первую группу скал, которые закрывали видимость. Но с тактикой организации засад, которую используют в Афганистане, подполковник был, видимо, хорошо знаком, и понимал, что для уничтожения отряда мало устроить только один заслон по фронту. Как правило, если позволяют условия, выставляется второй заслон для удара сбоку, и третий для удара в спину или встречного удара отступающего противника. Он также понимал, что заслон, идущий сзади, должен держаться на дистанции, чтобы не попасть под обстрел своего первого заслона, и поэтому рассматривать собственные тылы смысла пока не было.
Кирпичников, как старший и по званию, и по должности, сразу взял командование на себя. С Вельчаниновым взаимопонимание было полным уже не первый год. И стоило только Владимиру Алексеевичу глянуть на подполковника, как Василий Юрьевич сразу понял.
– Какую группу?
– Боковой заслон.
– Есть.
Вельчанинов поднял руку, и сразу позади встали три офицера его группы. Василий Юрьевич включил «подснежник» [19] , Кирпичников и остальные российские офицеры сделали то же самое. Теперь работала связь, хотя в горах она не всегда бывает устойчивой. ОМОГ уже через секунду растворилась в темноте.