– Здравствуй, Владимир Алексеевич. Разговаривать можешь?
– Могу, товарищ генерал. Остановил группу на отдых. Движемся маршем по ущельям, направление – предварительно определенное место проведения завершающей фазы операции.
– Я в курсе ваших передвижений. Догадываешься откуда?
Владимир Алексеевич оглянулся на Турумтая и убедился, что тот слишком далеко от него, чтобы слышать разговор. Но иранскому подполковнику было совсем не до этого; скорее всего, он думал лишь о том, через сколько минут следующего перехода упадет и умрет.
– Догадываюсь. Я умышленно дал свою трубку, чтобы вы имели возможность проконтролировать эти разговоры.
– Я так и подумал. Мудрый ход. И кое-какие карты в руки он нам дал. Я специально звоню тебе, чтобы предупредить: на подполковника Турумтая не очень полагайся. Мы еще не совсем разобрались с ситуацией, но кто-то там у них всех, грубо говоря, за хвост водит. Определенно сказать, кто именно, невозможно. Но присутствие российской группы иранцы пытаются использовать в своих интересах. Так сказали наши специалисты после прослушивания разговоров генерала Джафари и Турумтая. Я не думаю, что подполковник – откровенный предатель, но он мог получить приказ «подставить» тебя и твою группу. Какую цель может преследовать такая подстава, нам непонятно. Однако темные моменты присутствуют однозначно.
– Я понял, товарищ генерал. И могу даже предположить, что это за темные моменты. Кое-что уже проскальзывало, но мне удалось выкрутиться. Перед операцией мы встречались с министром иранской разведки генералом Мослехи.
– Это очень хитрый лис и, по некоторым данным, военный преступник, ненавидящий одинаково христиан и иудеев, замешанный в организации террористических актов. По крайней мере, в этом его обвиняют и американцы, и израильтяне, и англичане. В последний год у Мослехи идут какие-то конфликты с президентом Ирана. Кажется, последний разрешился благодаря вмешательству аятоллы Хаменеи. Мослехи – его человек, следовательно, работает не на армию, а на корпус генерала Джафари.
– Примерный расклад сил я знаю.
– Так что ты говорил про Мослехи?
– Он очень интересовался нашим малым «беспилотником» и ненавязчиво просил моего согласия на производство видеосъемки объекта в работе. Так, дескать, ему будет проще пробить финансирование закупки. Видеосъемку должен был производить подполковник Турумтай. Я дал согласие только на то, что видеосъемку будем производить мы сами и снимать будем так, чтобы в кадры не попадали российские военнослужащие. Мой ответ сильно обескуражил и Турумтая, и Мослехи. Но они вынуждены были согласиться на такой вариант.
– Возможно... – сказал Апраксин. – Какие-то фразы про видеосъемку в разговорах Джафари мелькали. Возможно, они хотели иметь видеодоказательства участия россиян в афганской операции, но не для того, чтобы представить их американцам, а для того, чтобы шантажировать наших представителей на переговорах по продаже «беспилотников». Только не думай, что они полностью отказались от идеи съемки. Они могут производить ее скрытой камерой. Современная техника позволяет сделать это без проблем. Потому настоятельно прошу тебя: будь предельно осторожным с Турумтаем и ему подобными. И предупреди всех своих о возможности провокации. В остальном, как я понимаю, иранская сторона все подготовила для дальнейшего проведения операции. У иранцев мощная агентурная сеть среди хазарейцев. Они единоверцы-шииты, и потому хазарейцы больше помогают иранцам, чем талибам. Я думаю, что предложенная схема сработает стопроцентно.
– Я надеюсь на это, товарищ генерал.
– Если что нужно будет, звони. У нас тоже есть свои возможности давления на иранскую сторону. Поддержим.
– Мне можно узнать, с какой стороны может быть осуществлено это давление? Чтобы при случае дать хотя бы намек.
– Узнать можно, хотя намеков лучше не делать. Только в случае крайней необходимости. А дело в том, что официально Иран считается противником «Аль-Каиды», и всегда об этом говорит. Это понятно, потому что у Ирана при всех ограничениях в сфере атомной политики сохраняются большие международные проекты. Если страна поддержит «Аль-Каиду», она станет изгоем в международном сообществе. Но у нас имеются сведения, что генерал Джафари часто ведет конфиденциальные переговоры с Саифом аль-Аделем. Последний – один из главных действующих лиц в боевом крыле «Аль-Каиды». И в террористической деятельности он величина более значительная, чем покойный бен Ладен и Завахири. Именно он являлся разработчиком взрывов американских посольств в Кении и Танзании в девяносто восьмом году. Обнародование факта существования таких переговоров вызовет международный скандал и существенно осложнит Ирану жизнь. А у нас есть абсолютные доказательства, вплоть до аудиозаписи двух разговоров, из которых становится ясно, что переговоры ведутся давно и имеют какую-то практическую сторону – видимо, по поставкам вооружения или взрывчатых веществ. Это очень серьезное обвинение. Аналогичное обвинение привело к войне НАТО в Афганистане.
– Да, это серьезно, – согласился Владимир Алексеевич.
– Очень серьезно. Значит, ты такими данными не разбрасывайся. Их применение допустимо только в крайнем случае, если другого выхода не будет. У меня пока всё.
– А?.. Товарищ генерал...
Генерал все понял, даже не услышав вопрос.
– Надо же – хотел тебе по этому поводу час назад позвонить, да отвлекли; а сейчас забыл за серьезным разговором... Не переживай. Жена твоя у меня на даче. Я с ней не разговаривал – еще не добрался туда, времени не хватает. Но она и под присмотром, и под охраной. Теперь всё?
– Теперь всё. У меня вопросов нет.
– До связи?
– До связи, товарищ генерал...
Несмотря на то, что предыдущий отдых наступил раньше запланированного, следующий наступил еще быстрее. И виновником этого стал, как и предполагал Кирпичников, иранский подполковник из «Корпуса стражей исламской революции». Турумтай просто упал головой вперед и не смог встать. Хорошо еще, что он не сразу потерял сознание, а успел выставить перед собой руки, иначе разбил бы себе о камни и лицо, что надолго задержало бы группу.
Первым около упавшего оказался Вельчанинов. Перевернул Турумтая на спину, отчего у того спала с головы войлочная шляпа, оттянул веко, чтобы заглянуть в глаз и проверить реакции зрачка. Последний, если и был расширен, то не настолько, чтобы внушать опасения. В принципе, каждый спецназовец умел оказывать первую врачебную помощь; но, как правило, она сводилась к перевязке ран, наложению шин при переломах и к извлечению из тела поверхностно засевших осколков. Другие же случаи требовали присутствия врача, а единственный член группы, имеющий медицинское образование – майор Ставрова, – улетела с первой группой отряда на вертолете.
– Что с ним? – спросил Кирпичников, даже не присев.
Вельчанинов пожал плечами.