Джордж вспомнил, как недавно всхлипывала у его постели мать Джереми.
— Спасибо вам, спасибо огромное. Даже не верится, что мы могли потерять его. Вы даже себе не представляете…
Нет, он прекрасно представлял себе, что она сейчас чувствует. Он помнил крошечного темноволосого ребенка с густыми темными кудряшками, помнил первую улыбку, шелковистую кожу, огромные доверчивые глаза. Сейчас ей было столько же лет, сколько и Джереми. Достаточно, чтобы одной выбежать на проезжую часть за мячиком…
Он постарался не думать об этом, не думать о ней. От этого у него начинали гореть глаза, словно туда насыпали горсть песка. Он предпочел закрыть их и попытался заснуть.
Джордж не знал, сколько ему удалось поспать. Его голова до сих пор раскалывалась. Он помнил, что ночью слышал шаги, тихий голос медсестры объяснял что-то его посетителю, затем он слышал скрип стула, подвигаемого к его постели.
Тогда он не стал открывать глаза, моля Бога, чтобы они не стали будить его и задавать свои проклятые вопросы. Интересно, это приходил Сэм? Может, он и сейчас здесь, сидит и молча смотрит на него?
Он, наконец, открыл глаза и вздрогнул. Около его постели сидел не Сэм. Это была женщина.
Наверное, он пошевелился, потому что его гостья, до этого смотревшая в окно, перевела на него встревоженный взгляд.
Первый раз за четыре года он оказался лицом к лицу со своей женой.
Женой? Ха!
Они могли стоять рядом перед священником, произнося клятвы. У них мог быть документ, подтверждающий их брак. Но это был всего лишь клочок бумаги с печатью.
Но не для нее.
И если смотреть правде в глаза, то и не для него тоже. На секунду тело Джорджа сковала странная боль, не похожая на ту, что истязала его последние дни.
Нет. Джордж, не хотел этого признавать, не хотел даже думать об этом. И определенно не хотел ничего чувствовать.
Последнее, в чем он сейчас нуждался, — это разбираться с Софи.
— Что ты здесь делаешь?
— Раздражаю тебя, как и всегда, — мягко откликнулась она, не скрывая своего беспокойства. Затем, увидев недоумение на его лице, добавила: — Твой врач позвонил мне, когда ты был без сознания. Им было необходимо, чтобы в больнице находился твой ближайший родственник на случай, если придется делать срочную операцию.
— Ты?
— Я была удивлена не меньше, поверь, — сухо откликнулась Софи.
На ней были узкие шерстяные брюки и оливковый свитер. Она была одета просто и очень элегантно, словно собиралась присутствовать на деловой встрече. Она была не похожа на ту Софи, которую помнил Джордж, предпочитавшую джинсы и разноцветные футболки. Только ее ярко-рыжие волосы остались прежними. Он помнил, как ему нравилось гладить их, скользить по ним кончиками пальцев, прятать в них лицо, вдыхая свежий аромат.
— Наверное, все дело в том, что ты так и не нашел времени, чтобы развестись со мной.
— Я думал, что ты позаботишься об этом, — сухо ответил Джордж.
Ведь это ее волновал этот вопрос.
— Мне это было не нужно. Я не собираюсь в ближайшее время выходить замуж.
Как и он. Одного раза ему вполне хватило, и он не хотел проходить через это вновь. Но Джордж не желал обсуждать это с Софи. Он вообще до сих пор не мог поверить, что она все еще здесь. Может, его травма головы вызывает не только головную боль, но и галлюцинации? Несчастный случай казался ему мелочью по сравнению с необходимостью общаться с Софи. Для этого ему даже в здоровом состоянии требовалась вся его выдержка и весь самоконтроль, на который он был способен.
Он попытался приподняться на локте.
— Не думаю, что это хорошая идея, — заметила она.
Джордж и сам это знал. Чем ближе его тело было к вертикальному положению, тем сильнее у него болела и кружилась голова. Но, с другой стороны, он не собирался проявлять свою слабость перед Софи.
— Тебе нужно отдыхать.
— Последние пару дней я только и делаю, что отдыхаю.
— Сомневаюсь в этом. Насколько я знаю, из-за анализов и постоянных проверок твоего состояния ты никак не мог поспать. Но врачей можно понять, ты выглядишь так, словно тебя пропустили через шлифовальный станок.
— Спасибо, — пробормотал Джордж, не оставляя попыток сесть.
Он хотел схватиться руками за голову, чтобы проверить, не разлетелась ли она еще на кусочки, но вместо этого схватился за подлокотники кровати, надеясь найти в них точку опоры, с такой силой, что его пальцы побелели.
— Ради бога, перестань! Лежи спокойно, или я позову медсестру.
— Зови. Уже утро, я до сих пор помню свое имя и возраст, так что, может быть, они позволят мне выписаться. У меня есть дела, лекции, работа.
Глаза Софи расширились от испуга.
— Ты никуда отсюда не пойдешь! Ты должен быть счастлив, что до сих пор не лежишь на операционном столе!
— С чего бы это? У меня нет переломов. — Джордж поднял руку, чтобы взглянуть на часы, но вместо этого обнаружил лишь трубку капельницы, вставленной в его вену. — Черт побери, который час? У меня завтра лабораторная со студентами, мне нужно на работу!
«Мне нужно избавиться от этой женщины!» — мысленно закончил он.
«Или мне нужно обнять ее, прижать к себе покрепче и никогда не отпускать», — добавил непрошеный внутренний голос.
— Этого не произойдет.
На одну ужасную секунду Джорджу показалось, она отвечает его внутреннему голосу, но потом он осознал: она имеет в виду, что он не сможет пойти на работу.
— Мир не перестанет вращаться лишь потому, что с одним человеком произошел несчастный случай, — раздраженно ответил он.
— Твой чуть не перестал. — В это мгновение у Софи было такое несчастное выражение лица, что сердце Джорджа непроизвольно сжалось. — Ты ведь чуть не погиб!
На долю секунды он был готов поверить, что ее это и правда волнует.
— Но не погиб.
«Интересно, а Сэм позвонил бы Софи в случае моей смерти? Приехала бы она, чтобы организовать мои похороны?» — мелькнуло у него в голове.
Он не стал спрашивать этого вслух. Он знал, что Софи не любит его, но она его и не ненавидела.
Когда-то ему даже казалось, что из их брака может что-то получиться, что Софи сможет полюбить его.
— Расскажи мне, что случилось? Медсестра сказала, что ты был ранен, спасая ребенка.
Джордж был удивлен, что она спросила про это. Но потом понял, что ей хочется узнать, из-за чего ее сорвали с места и заставили, бросив все, приехать сюда. Это не имело никакого отношения к заботе о нем или его здоровье.
— Это был Джереми, сын моих соседей. Ему четыре. Я шел с работы, а он побежал ко мне, чтобы показать свой новый футбольный мяч. Он катил его перед собой, но последний раз пнул слишком сильно, и он выкатился на дорогу. А там ехал грузовик…