– Здравствуй, Александр Викторович, – сказал Лукьянов, протягивая мне руку, потом так же за руку поздоровался и с Сазоновым. – Ты, старлей, ко мне?
– Никак нет, товарищ генерал, я к товарищу капитану забежал. У нас тут ЧП неподалеку произошло. Интересуюсь, не видел ли кто чего. Извините, я дальше побежал...
– Дуй, – коротко сказал, как распорядился, генерал.
* * *
Николай Владимирович Лукьянов показался мне очень умным человеком, совсем не похожим на классического генерала МВД, какими они мне представлялись после эпизодических встреч. Впрочем, с высшими офицерами МВД я чаи гонял не часто. И не многие из них носят «краповые» береты. Я знаю, как сложно получить этот берет, являющийся не просто элементом формы спецназа МВД, но и символом высокого профессионализма, доблести и мужества. Мне неоднократно приходилось принимать участие вместе с командами «краповых» в совместных операциях на Северном Кавказе, и могу сказать, что по уровню своей подготовки они во многом соответствуют спецназу ГРУ. На пятки еще не наступают, но тем не менее стоят многого. Я дважды участвовал в международных антитеррористических учениях: один раз с французами, второй – с американцами и украинцами. Ну, у украинцев школа наша, и о них можно говорить только отдельно. А американский и французский спецназы не идут ни в какое сравнение со спецназом ГРУ или внутренних войск и даже со спецназом ВДВ. Вооружением и оснащением и американцы, и французы нас превосходят. А вот подготовкой, умением, самоотдачей – даже сравнивать нельзя. В простом марш-броске на пятьдесят километров мы сначала вынуждены были остановиться на отдых по просьбе французской стороны, из-за чего выбились из графика, а потом и вовсе бросили французов и продолжали учения без них.
Но там мы были условными союзниками. На вторых учениях мы были условными противниками американцев и украинцев. И сумели большими силами замаскироваться так, что американцы прошли буквально по нашим спинам и нас не заметили. Американский сержант курил и топтался у меня на плече, а я терпел и ждал, когда он устанет смотреть по сторонам и найдет направление, в котором ему следует двигаться. Украинский спецназ мы намеренно оставили в стороне, потому что с теми подобные шутки не прошли бы. Они знают наши методы маскировки и сами умеют их применять. Украинский армейский спецназ по уровню подготовки, пожалуй, тянет на равноценную роль с нашими «краповыми».
Генерала в «краповом» берете я встретил во второй раз в жизни. Говорят, есть такие, хотя судьба как-то не сводила меня с ними. Мне довелось познакомиться с таким типусом только однажды, и он так задыхался от быстрого передвижения от штаба до наблюдательного пункта, что можно было догадаться, как он получил этот берет. Лукьянов же производил хорошее впечатление, выглядел спортивно и при общей сухости тела был довольно крепким физически человеком с цепкими пальцами, что чувствовалось уже при первом рукопожатии. Думается, что этот генерал свой берет заработал честно.
Разговаривать с ним было легко, потому что Лукьянов отличался конкретностью и, как я сразу понял, не любил замысловатых блужданий вокруг да около темы. Сразу выяснилось, что я правильно просчитал ситуацию и верно понял роль, которую мне собирались предложить. Пока прокол произошел только там, на самом верху, где был задействован чеченский полковник из аппарата республиканского управления МВД. Выяснилось это только после моего звонка подполковнику внутренней службы, которого вдруг объяла паника, и он сразу бросился звонить своему осведомителю.
– Что с подполковником? – сразу спросил я. – Он лично не желает с Саней Смертью встретиться? Изначально, при первом звонке, он именно такое намерение и декларировал. И с моей стороны не будет нескромностью ему об этом напомнить.
– Насколько я понимаю ситуацию, этому подполковнику никогда не быть генералом. Впрочем, и полковником уже не быть. Он завалил простейшую, как кому-то казалось, операцию, причем уже вторую. В первой человека расстреляли на Комсомольской площади из проезжавшей машины, но убить не сумели. Однако в тот раз сами обошлись без потерь. А в этот только один подполковник в живых и остался.
– Еще один из капитанов, – напомнил я. – Смерть сломала ему основание черепа, но он попытался выжить. Кажется, получилось.
– Безуспешно. Еще жив, но врач говорит, что в сознание прийти не сможет. Предполагают, что его ударили под затылок торцом бревна.
Я посмотрел на свою раскрытую ладонь, которая на торец бревна совсем не походила, но ничего не сказал.
– Основанием ладони? – спросил генерал.
– Так точно, – ответил я. – Чтобы пальцы себе не повредить. Обычная история. Резкость удара хорошая, а кости слабые, чтобы выдержать сам удар. Ломаются часто. У меня на руках ни одного пальца нет, чтобы без перелома.
– Вчера на дороге тоже? Основанием ладони?
– И вчера тоже. Говорю же, слишком часто я себе руки травмирую при ударах простым кулаком. Жалко. Может, на что-нибудь путное сгодятся...
– Жалко, – согласился Николай Владимирович. – А с тем подполковником все без нас завершат. Секретная операция полностью провалена. Этого ему не простят. Я думаю, он до дома не доедет. Билет взял, сегодня вечером на поезд садится. Упадет с поезда, или в окно на ходу выскочит, или еще что-нибудь подобное случится... Самолетом лететь – мог бы из самолета на высоте выйти... Это в их службе частое явление. И он уже чувствует себя приговоренным.
– Сдался бы московским ментам. Чистосердечное признание...
– Ничего не даст. Скажут, что-то «крутит» этот подполковник. Или с головой у него не в порядке, или какую-то гадость против начальства задумал. И сразу найдется несколько случаев его обращений к психиатру. Все будет задокументировано и вклеено в медицинскую карту в данные за прошлый год. А потом он сам в камере повесится. Сам, потому что камера будет одиночная. А кто там к нему войдет, это уже дело второстепенное. Этот вариант тоже давно апробирован: для соблюдения приличий специально одиночную камеру в СИЗО [12] выделят.
– Ну и пусть, – милостиво разрешил я. – Мне же работы меньше. Только я так полагаю, что без работы все равно не останусь. Так?
– Правильно мыслишь. При этом, перефразируя мудрость Корана, скажу: если они не идут к тебе, то ты сам должен к ним прийти.
– Каким образом?
– Мы тебе в этом поможем.
– Извините, товарищ генерал, «мы» звучит слишком многообещающе. Раз уж пошла совместная деятельность, я хотел бы знать, кто такие «мы», которые мне помогают. Для меня это вопрос весьма важный. Я понимаю, что не на каждый вопрос можно ответить прямо. Тем не менее, если можно...
Поскольку ситуация была совсем не уставной и беседовал я не со своим командиром, более того, поскольку генерал представлял не вооруженные силы, а совсем другое ведомство, я чувствовал себя гораздо более раскованным, чем, например, в штабе своего батальона при получении задания. Мог спрашивать и уточнять, почти торговаться, и при этом ощущал свою значимость. Не скажу, что для меня последнее является исключительным условием. Я от природы человек скромный; тем не менее, понимая, что заменить меня практически некем, своего я добивался.