– Вы ко мне? Я, к сожалению, уезжаю по делам. Надо было позвонить...
Воронец что-то ответил ему на ходу и двинулся мимо. Я наградил его многозначительной улыбкой и так же равнодушно прошел мимо. На нашего адвоката местный защитник посмотрел с легким удивлением – видимо, узнал, – но тот коллегу не заметил.
Мы сразу двинулись в другой кабинет. На сей раз судьей был мужчина, который обвел всех внимательными глазами, но непонятно было, слышит он, что ему говорят, или нет, потому что на участников заседания он старался почему-то не смотреть. Но вопрос разрешился быстро. Сначала высказал свою позицию старший следователь по особо важным делам, потом несколько фраз сказал адвокат, и судья подписал постановление. Мы вышли из кабинета, в коридоре полковник Воронец дал мне подписать уже заполненный бланк подписки о невыезде и вернул документы, отобранные при задержании.
– Свободен, капитан, – сказал он, как благословил на марш-бросок до дома в деревне.
Я, впрочем, бежать не торопился. Сначала проверил документы, потом только сказал:
– Еще один важный момент. Принципиальный. Я вынужден попросить вас, товарищ полковник, вернуть мне боевое оружие, за которое я несу персональную ответственность.
– Ах, да... – Воронец стукнул себя с досадой по лбу и поморщился.
– Будем возвращаться, – сказал капитан Магомедов. – Только лучше будет, если на нашей машине.
Я эту машину уже заметил. Микроавтобус «Фольксваген Калифорния» стоял рядом с воротами СИЗО, а потом оказался рядом с нами возле здания суда.
– Почему не на «Газели»?
– У нас водитель опытнее. Быстрее доедем, – пообещал капитан.
– Быстрее можно и совсем не доехать, – проворчал полковник. – Ладно, поехали...
* * *
С возвращением оружия задержки не произошло. Мне вручили опечатанный целлофановый пакет. Я проверил и пистолет, и запасную обойму, не забыл произвести частичный разбор оружия, чтобы иметь возможность заглянуть в ствол – не стреляли ли из него, хотя после стрельбы пистолет могли почистить и внешний осмотр ничего не дал бы. Только после этой процедуры расписался в получении.
– Зачем тебе, капитан, пистолет, если ты и без пистолета – сама Смерть... – ухмыльнулся следователь. – Кстати, будь готов: тебя могут вызвать к другому следователю по поводу драки со смертельным исходом в камере СИЗО. Как тебя угораздило туда попасть?
– А как вас, товарищ полковник, угораздило меня туда послать? – парировал я.
– Я тебя туда не посылал. Меня предупредили, что за твою голову чурки обещают пятьдесят тысяч баксов. Потому я распорядился поместить тебя в одиночку. У нас нет общих камер, где бы чурки бал не правили.
– Значит, «вертухаи» так вас слушаются, – сказал я.
– Говорят, в «одиночке» замок был неисправен. Слесаря они не вызывали, сами исправляли. Только почему-то смазать после сборки забыли... Но там у тебя даже превышение мер самозащиты не просматривается. Можешь не волноваться. – Воронец только на прощание дал понять, что он не злой человек.
– А как все выплыло на свет? – поинтересовался я.
– Одного ты оставил. Его в другой камере прижали, он и раскололся. Дальше – больше. «Вертухаи» решили, что ты их сдал. Их от службы отстранили до окончания разбирательства. Теперь, думаю, отстранят полностью, вплоть до увольнения. Их тоже опасайся. Это не лучшие люди из тех, кто носит погоны.
– Я так думаю, товарищ полковник, они, если меня на улице увидят, на другую сторону перейдут. Или в обратную сторону побегут. Я догонять не буду.
– Не отягощай... – на прощание посоветовал старший следователь и пожал мне руку.
Мы вышли из здания втроем. Машина нас дожидалась.
– Что там, в камере, произошло? – спросил капитан Магомедов.
Я объяснил. Адвокат тоже внимательно слушал.
– Воронец прав, – выдал он комментарий. – У заключенных была бритва, а у вас ничего не было. Дрались голыми руками и ногами. Никакого превышения мер самозащиты. Давайте, кстати, познакомимся. Меня зовут Максим Андреевич. Фамилия моя Карпов.
Я пожал ему руку, не представляясь, поскольку он, скорее всего, знал мои анкетные данные. А я где-то слышал про него. Кажется, был какой-то судебный процесс, где предъявлялись обвинения бойцам спецназа ГРУ, и он, защищая их, процесс выиграл...
За рулем «Фольксвагена» сидел старший лейтенант «краповых», берет которого лежал рядом с сиденьем. Человеком он оказался, похоже, опытным, и на половине дороги к медицинскому центру, где нас дожидался генерал Лукьянов, сообщил:
– Уже третий поворот за нами следует черная «Ниссан Тиана». Может, раньше прилипла, но держалась вдалеке. За рулем кавказец. Рядом с ним – тоже. Пассажиров мне не видно, но сзади кто-то сидит.
– Когда от здания суда отъезжали, уже на выезде стояла какая-то «Тиана». За рулем был кавказец, – сказал я.
– Повертись по улицам, – предложил Магомедов, сидевший рядом с водителем.
Машина легко перестроилась, благо не слишком напряженное движение позволяло это сделать, и свернула вправо. «Ниссан» повторил наш маневр, хотя держался не вплотную, а через две машины. На небольшой боковой улице преследователи, кажется, уже и маскироваться перестали.
Магомедов, чему-то улыбаясь, достал пистолет, передернул затвор, досылая патрон в патронник. Я повторил его действия.
– Похоже, новые охотники за моей головой, – предположил я. – Максим Андреевич, если начнут стрелять, ложитесь на пол.
А сам придвинулся ближе к окну и открыл сдвижную форточку, чтобы не портить пулей стекло. Конечно, в критической ситуации что через стекло стрелять, что без стекла – все равно, и мое движение было скорее интуитивным, чем продуманным. Я просто хотел посмотреть на эту машину поближе, больше увидеть, а кроме того, показать преследователям, что я здесь, спровоцировать нападение, чтобы ствол ненароком не направили на того же адвоката или на капитана Магомедова. И дело здесь было не в благородстве, хотя мне не хотелось, чтобы из-за меня пострадал кто-то другой. Дело было только в том, что я мог отвечать за себя, за свое умение вести боевые действия, за умение стрелять точно и сразу на поражение. Умения остальных я просто не знал.
– Добавь «газку», – потребовал Магомедов.
– Наоборот, сбрось скорость, – поправил я, принимая на себя командование. – Пусть обгоняют. Если будут стрелять, уж пусть лучше здесь, чем на главной улице. Здесь посторонних меньше и некому лезть под шальную пулю. Оружие к бою!
Водитель послушался меня, а не Магомедова. В первую очередь это касалось оружия. Откуда-то из-под сиденья появился на свет и лег на колени водителя пистолет-пулемет «ПП-2000», из которого с одной руки было стрелять не менее удобно, чем с двух. Потом «Фольксваген» стал тормозить. Остановка спровоцирует противника – если это противник – на действия, а уж ответить на них мы не постесняемся.