– Дядька, что случилось? – бросился к нему перепуганный сосед.
– Убег злодей. – Отчего-то Никита повеселел и улыбнулся. – Не приучен я жить в России. То меня обворовывают, то вокруг пальца обводят, то вот так, – он развел руками, – борют… В этой стране особый навык нужен. Теперь я знаю, почему вы мирских так сторонитесь.
– Пойдем. – Прохор подхватил его под руку и помог встать на ноги.
Никита вышел во двор и огляделся. Матвея и след простыл. Преследовать его смысла не было, тайга большая…
– Что же теперь Леонтию Спиридоновичу говорить? – расстроился он, до конца осознав, какую оплошность совершил. Ведь, по сути, отпустил на волю убийцу, которого с таким трудом поймали.
Он вышел на улицу. Люди уже давно разошлись по домам. Чего зазря судачить? Снова занялись своим делом. На носу посевная…
– Чего же ты, человек, сказать-то мне хотел? – вслух подумал Никита, направляясь домой. – Говоришь, не виноват и стрелял не ты. А кто же тогда? Да не может быть, столько людей видели, – попытался отогнать он от себя назойливые мысли. – Однако почему меня не тронул? Может, просто крови большой забоялся?
– Ну как там супостат? – спросил встретившийся на пути сосед.
Не зная, что ответить, Никита махнул рукой:
– А Бог его знает…
Войдя во двор, увидел сидевших под навесом Самохвалова и Клима. При его появлении оба встали. Самохвалов шагнул навстречу:
– Тебе, Никита Лукич, брат ключ от своего амбара отдал?
– Мне, кому же еще, – ощущая некоторую робость перед «полицейскими», вздохнул он и понуро опустил голову.
– Не переживай ты так! – ободряюще заговорил Клим. – Сейчас такие раны, как у твоего племянника, для врачей что семечки.
– Да не об этом я, – не зная, как сказать людям, которые изловили преступника, о том, что по его вине он бежал, Никита опустился на скамью.
– Как там этот урод поживает? – пришел на помощь Самохвалов.
– Убег, – тусклым голосом сообщил Никита.
– Как?! – в один голос почти крикнули Клим и Самохвалов.
– Кто же знал, что он прыткий такой? – развел руками Никита. – Связанный был, избитый весь…
– Какого черта! Мм! – Самохвалов схватился за голову.
– Хвастун! – вскочил со своего места Клим, с досадой посмотрел на Никиту и поправился: – Сергей Аркадьевич!
– Чего тебе? – рассеянно спросил Самохвалов, глядя перед собой.
– Он за «телкой» своей все равно вернется! Надо там ждать.
– За какой телкой? – Никита ровным счетом ничего не понимал. Откуда у бандита в деревне корова? Наконец до него стало доходить, что так Клим назвал пойманную раньше подругу злодея.
– За бабой своей, – объяснил между тем Хвастун. – А что, ты прав.
– Он ведь ни перед чем не остановится, – обрадованный тем, что и начальник так же думает, заторопился Клим. – Ему уже терять нечего.
– Это точно, – поддержал его Самохвалов. – Надо из дома сейчас всех людей убрать, а самим устроить засаду. Она как себя чувствует?
– Не знаю, я ее не видел. Баба моя, Агата, с ней возится, – пожал плечами Никита. – Говорит, слаба очень.
– Может, прикидывается? – прищурился Клим.
– А что, все может быть! – вспомнив, как его только что обманул Матвей, кивнул Никита. – Агата Ивановна! – окликнул он жену.
Она возилась в огороде. Услышав Никиту, вышла и вопросительно уставилась на мужа.
– Как там больная?
– Лежит. – Женщина вытерла о передник руки и подошла ближе. – Отвару куриного ей дала.
– Ну-ка пойдем, покажешь, – заторопился он.
– Чего это ты надумал? – насторожилась супруга. – Она ведь не одета. Негоже так к женщине входить.
– Не женщина она вовсе! – поднимаясь по крыльцу, озлобился он. – Сатана. Даже юбки не носит.
Проходя через горницу, супруги осенили себя крестами и поклонились иконостасу.
Перед входом в покои, где определили место подруге злодея, Никита заробел и встал.
– Ты иди, я здесь постою, – подтолкнул он жену.
– А чего я ей скажу? – шепотом спросила Агата.
– Спроси, как здоровьице, может ли ходить…
Агата шагнула через порог.
– Что случилось? – раздался голос Марты.
– Муж мой, Никита Лукич, справляется о здоровье, – робко залепетала Агата.
– Спросите его, он может антибиотики достать?
– Смотря какие, – выдержав паузу, ответила Агата. – Давай я у него спрошу? Здеся он, за дверью стоит.
Никита Лукич слегка сдвинул занавеску в сторону, но тут же отпрянул, увидев лежащую поверх одеяла руку с крашеными ногтями:
– Что стряслось?
– Простыла, кажется, – слабеющим голосом сказала Марта. – Мне лекарства нужны.
– Может, мед с вареньем подойдет? – охрипшим от волнения голосом спросил Никита. – Опять же жир барсучий у брата есть, – вспомнил он разговор с Леонтием о том, как они здесь врачуются.
– Думаю, у меня воспаление легких, – ответила Марта. – Без флюорографии точно диагноз не поставишь. Поэтому нужны одноразовые шприцы и антибиотик… Цефтриаксон, например, или цефотаксин…
– Вот незадача, совсем недавно Леонтий Лукич сына своего повез в райцентр. Знал бы раньше…
– Так по телефону позвонить можно! – удивилась Агата.
– Эк как у тебя все просто! – ухмыльнулся про себя Никита Лукич. – Ты такое название мудреное выговорить сможешь?
– Марточке телефон дай, она и скажет, – ответила из-за занавески Агата.
– Ты что, Агата Ивановна, думаешь, умнее мужика своего будешь? – озлобился он. – А как брат мой, Леонтий, запомнит, что она скажет?
– Пусть он в аптеке даст трубку фармацевту, я сама все объясню, – догадалась, в чем проблема, Марта. – Вы не сказали, что с сыном Леонтия случилось? Я ведь врач.
– Дружок твой его поранил, – с горечью ответил Никита. – Из ружья.
– Не может такого быть, – ответила Марта. – Оклеветали его.
То, с каким спокойствием и уверенностью она это сказала, удивило Никиту Лукича.
* * *
Несмотря на настойчивые просьбы Хвастуна и Клима устроить в доме засаду, Никита Лукич выпроводил обоих «полицейских» за ворота. Не помогли даже попытки Клима запугать старообрядца ответственностью за неповиновение властям, на что тот просто ответил: не положено врываться и чинить произвол в чужом доме, поскольку оный есть частная собственность. Покажете ордер или постановление суда, будем говорить, а сейчас пойдите прочь!
– И что теперь? – спросил Хвастун, когда они с Климом оказались на улице.