– Ну что, вперед! – Самурай с шумом поднялся со своего места и вопросительно посмотрел на Никиту: – Ты уверен, что твои земляки никаких фокусов не выкинут?
– Не выкинут, – покачал головой Никита, вспомнив про Матвея, который прятался в доме Гурии, и проколотый ночью тормозной шланг.
На улице было светло. Со стороны реки на лес наползал туман. Ежась и прижимаясь друг к другу, люди по-прежнему сидели под навесом. Набросив на себя найденную в доме кожаную куртку, напротив на завалинке курил Зыка.
– Все нормально? – спросил на ходу у него Самурай.
– Нормально, – разминая пальцами сигарету, подтвердил бандит. – Только под утро в сортир замучился водить.
– Терпи, немного осталось.
Стоявший за воротами джип серебрился росой.
– Надо было его на ночь во двор загнать! – сокрушенно вздохнул Самурай.
– Что с ним здесь случится? – хохотнул Клим, нажимая на кнопку брелока сигнализации. – Неужели угнать могут?
– Угнать – это одно, а колеса могли попортить, – проворчал Самурай, забираясь в машину.
– Они же не самоубийцы, – удивился Клим, усаживаясь за руль.
Никита Лукич устроился на заднем сиденье и, затаив дыхание, ловил каждое слово, слетающее с уст бандитов. Когда речь зашла о колесах, ему вдруг сделалось страшно.
Заведя мотор, Клим сразу трогаться не стал, а еще некоторое время грел его. Самурай надавил кнопку магнитолы. Из динамиков полилась музыка. Неожиданно она стихла, и диктор в шутливой форме поздравил старшее поколение с Днем пионерии.
– Отметить бы надо. – Клим покосился на Самурая.
– Тебе? – удивился Самурай. – Зачем?
– Не всю жизнь плохим был, – хмыкнул Клим.
– Скажи, что еще старикам помогал? – повеселел Самурай.
– Помогал, – отчего-то разозлился Клим.
– Ну что, трогай! – наконец не выдержал Самурай. – Тимуровец…
Они проехали в конец улицы.
Клим притормозил:
– Где тот дом?
– Так вон он, на отшибе немного, – показал рукой прямо Никита Лукич.
Клим вдавил педаль газа в пол. Резво подпрыгивая на кочках, машина устремилась вперед.
Никита Лукич весь сжался. Клим направил джип прямо в забор. Когда до него оставалось совсем ничего, он выключил передачу. Последнее, что увидел Никита Лукич, – это лопнувший перед глазами шар и темноту.
– Эй! – раздалось откуда-то издалека. – Ты живой, божий человек?
Никита Лукич сначала ощутил металлический привкус во рту, потом увидел потолок джипа, после чего понял, что сидит, развалившись на заднем сиденье. Перед ним спущенным воздушным шариком висит подушка безопасности.
– Ожил, Борода? – обрадовался Клим.
Никита сел прямо и огляделся. Оба бандита стояли напротив его дверцы. У Самурая носом шла кровь. Он то и дело убирал ее салфетками, которые тут же бросал на землю.
– Выходи! – скомандовал Клим.
Никита выбрался из машины и обомлел. Как выяснилось, они проломили машиной палисадник и въехали в росшую от одного корня черемуху. Стекла покрылись паутиной мелких трещин. Было видно, бандитам пришлось приложить усилия, чтобы открыть зажатые с двух сторон переломанным штакетником и ветками дверцы.
– Ну что, значит, говоришь тормоза пропали? – медленно протянул Самурай, глядя на Клима, как удав на цыпленка. – А не скажешь, почему вдруг?
– Не скажу, – замотал головой Клим.
– Сдается мне, что недосмотрели вы с Зыкой и порезали вам тормозные шланги…
– Не может быть! – проблеял Клим.
– А ты не гадай, а посмотри! – Пропуская его к переднему колесу, Самурай посторонился.
Никита Лукич замер в ожидании.
Клим стал продираться сквозь ветки.
– Вы что же, супостаты окаянные, наделали! – раздался со двора грозный старческий голос.
– Ух, какой грозный! – усмехнулся Самурай.
Они вышли из палисадника и прошли вдоль забора к калитке. Дед не держал даже собаки. Ни к чему она ему. На охоту ходить сил нету, воровать нечего.
Никита Лукич осторожно толкнул калитку и нос к носу столкнулся со старцем.
Заросший до самых глаз косматой седой бородой, с бесцветными глазами, Никодим Игнатьевич, подслеповато щурясь, стоял у крыльца, опираясь на суковатую палку. Он был с непокрытой головой, в белой, под стать бороде и космам, рубахе до самых колен и штанах. На ногах валенки с обрезанными голенищами.
– Здравствуйте, – поклонился старосте Никита Лукич и робко покосился на Самурая.
– Дед, ты извини нас за свой палисадник, – развел руками Самурай. – Мы заплатим. Чинить, сразу признаюсь, не будем. Некогда. Дело у нас к тебе.
– Ты зачем людей согнал и мучил ночь?! – строго спросил Никодим.
– Так тебе и это известно? – Самурай покосился на Никиту Лукича. – Откуда, если не секрет?
– Ты на Никиту Лукича не греши. – Старик степенно пригладил бороду. – На то я и староста, чтобы за всем следить.
– Я твоим людям вреда не причинил, – стал оправдываться Самурай. – Поступи по-другому, наверняка они бы полицию вызвали. А мне с ней встречаться сейчас не резон.
– Можешь не говорить. – Старик отошел к завалинке и медленно опустился на свернутую телогрейку.
– Я забор ваш починю, – заверил старика Никита Лукич и покосился на Самурая.
– Знал, что до добра это дело не доведет, – глядя куда-то мимо Никиты Лукича подслеповатыми глазами, покачал головой староста. – Но чего же я против воли покойного мог сделать? Получишь ты то, что ищешь.
– Значит, скажете, где нам искать тайник? – загорелся Самурай.
Было видно, бандит знал характер людей, с которыми общался, и боялся переступить черту, перейдя которую может нарушить хрупкое равновесие уступок и упустить свой шанс. Хотя кто угадает, где эта черта? Не возьми заложников, не состоялся бы этот разговор. Вернее, сама встреча наверняка бы произошла, но вот стал бы так легко соглашаться старик раскрыть тайну клада? Или, наоборот, допусти вчера оплошность и случайно, как это всегда бывает, застрели кого-то из этих полудиких еще людей, и все коту под хвост. Самурай не сомневался, что в этом случае хитрый старец придумал бы, как отомстить. Он ведь может и место указать такое, откуда Самурай со своими парнями вовек не выберется. Слышал в детстве легенду про Ивана Сусанина и вчера о ней вспомнил. Оттого и не поперся среди ночи к старосте, как того хотел Клим.
– Где тайник, не скажу, – покачал головой старик. – А вот место, куда спрятана вторая часть плана, знаю.
– Где? – Самурай вытер ладошкой со лба пот.
– Дом Митрофана найдете в Среденке…