«Если бы это был плен, другое дело, а так, не пойдет! – отказался он от этой мысли. – После такого шоу меня точно упекут лет на пять в зону. Никакое алиби не поможет. Побег, нанесение побоев, оказание сопротивления при исполнении… К тому же не поздоровится и остальным. А в чем виноват тот же Тракторист?»
Опасаясь удара дубинкой, Матвей протянул сержанту руки.
Тот не стал ни бить, ни надевать наручники. Просто взял за запястье и увлек к дверям, приговаривая:
– Посидишь в ШИЗО, подумаешь…
Полицейские выволокли Матвея в коридор.
– Лицом к стене! – прикрикнул лейтенант и легонько ударил по спине дубинкой.
Матвей повиновался. С ним обходились на удивление сдержанно. Ему даже стало жалко полицейских. Ведь наверняка им не поздоровится в случае его побега.
Раздался грохот закрывшейся двери, лязгнул засов.
Сержант откинул кормушку и приблизил к образовавшемуся проему лицо:
– Все, сидим тихо и не выпендриваемся!
– Добрые вы сегодня, однако, – усмехнулся Матвей.
– Какие есть, – выдохнул лейтенант.
Матвей еще раз окинул его взглядом. Рост, цвет волос… Даже глаза у них одинаковые. Настоящий подарок.
– Вперед, – сержант схватил его за плечо и повернул.
Неожиданно Матвей увидел, что двери решетчатой перегородки в конце коридора открыты. Его словно провоцировали на побег. Он еще раз взвесил свои шансы. Уйти он может, но что потом? Объявят в розыск, а там…
Полицейские провели его в конец коридора.
– Стой! – казенным голосом скомандовал сержант и принялся открывать камеру.
Лейтенант зевнул и отвернулся. Всего лишь на мгновенье. Оно совпало с тем, что сержант потянул за ручку, и массивные двери открылись…
Матвей схватил сержанта за одежду, рванул на себя и с силой втолкнул в камеру, в последний момент, подцепив ногой его лодыжку. Бедняга со всего размаху припечатался к полу.
– О-оо! – выдавил он из себя и подтянул ноги к животу, втащив их через порог в камеру.
Матвей развернулся к лейтенанту. Перекошенный в крике рот, вытаращенные глаза… Поздно! Матвей схватил его за отвороты куртки и рванул на себя, одновременно убирая тело влево. Правая нога осталась на месте. Споткнувшись об нее, лейтенант снарядом влетел в распахнутые двери и обрушился всей своей массой на пытавшегося встать сержанта.
Матвей толкнул двери, щелкнул засовом и заглянул в окошко кормушки. С другой стороны на него таращились две пары выпученных глаз. Полицейские так и не поняли, что произошло.
– Ну, вот что, парни, у вас наверняка есть сотовые телефоны, – довольный собой, улыбнулся Матвей. – Позвоните Рудневу и скажете, что Кораблев ушел выполнять данное ему обещание найти настоящего убийцу.
– Стой! – наконец пришел в себя лейтенант. – Не вздумай уйти!
Но Матвей уже направлялся прочь по коридору.
Как он и предполагал, в комнате дежурного никого не оказалось. Однако, выйдя из-за угла, увидел через стеклянное окошко дверей стоящего к нему спиной полицейского. На его плече висел автомат.
Матвей встал и, пятясь, вернулся в коридор. Нет, идти напролом ему нельзя. Он развернулся на сто восемьдесят градусов и устремился назад к камере, в двери которой уже начали методично долбить ногами.
Полицейские ожидали чего угодно, но не того, что в распахнутых дверях вновь увидят своего обидчика. Успевшие вспотеть и ставшие какими-то злыми, взъерошенными, они с округлившей глаза ненавистью, не мигая уставились на Матвея, по-видимому решив, что он внял их требованиям остаться. Наверняка в голове дежурного даже возникла мысль после всего вернуть подозреваемого в камеру.
– Вот что, мужики, два шага назад, шагом марш! – тихо, но грозно скомандовал Матвей.
Стоило закричать, начать хмурить брови и таращить глаза, и реакция была бы самой непредсказуемой. А так, голосом уверенного в себе человека, указал им свое место. И они подчинились. Вернее, нет, повиновались, как бычки на пастбище, которых перегнали щипать травку чуть дальше.
– Ну, ты попал! – оскалился сержант и шагнул к Матвею.
– Тихо! – Матвей выставил в его направлении руку. – Если не хотите надолго оказаться в больнице, делайте, как скажу.
Лейтенант все же бросился. Причем сделал это почти безукоризненно, никак до последнего не выдав своего намерения. Лишь за мгновенье до его атаки Матвей ощутил взрывом возникшее напряжение и среагировал. Еще в полете замахнувшись дубинкой, полицейский получил несильный, но точный и быстрый удар в печень. Инерция его тела плюс скорость летевшего навстречу кулака, и вот он уже корчится и пыжится у порога.
– Парни, я не преступник, – Матвей перешагнул через полицейского и выглянул в коридор. – Просто так сложились обстоятельства. Чтобы мне не загреметь лет на пятнадцать на нары, я должен отсюда уйти. Поэтому не стоит мешать. Даю слово, скоро сам вернусь и все разрулю.
Пока мало представляя, как он выполнит обещание, Матвей присел перед лейтенантом на корточки:
– Раздевайся.
– Ни за что!
В этот момент Матвей заметил, как сержант слегка подался вперед, и посмотрел на него:
– Даже не думай!
Было ясно, он вызывал у них симпатию, но долг и обязанности вынуждали их идти до конца. В то же время Матвей достаточно дал полицейским понять, что любые попытки помешать ему закончатся провалам. Говоря другим языком, он внушил им свое превосходство. В некоторых случаях для этого даже не надо махать руками и что-то говорить. Человек на уровне подсознания определяет степень опасности другого человека. Нужно просто быть спокойным, уверенным в себе и контролировать ситуацию.
Забрав рубашку, куртку и штаны, Матвей вышел в коридор и закрыл за собой двери.
* * *
Сначала Колган ощутил себя каким-то бесформенным, рваным облаком неприятных ощущений в черноте невесомости и тишины. Постепенно оно обретало форму, которая наливалась едва заметной, пульсирующей болью. Наконец Колган понял, что лежит на спине. Некоторое время он пытался сообразить, что стало причиной его состояния. Отяжелевшие и липкие мысли путались. Он отчетливо помнил рывок за ноги и полет. Но кто и зачем это сделал? Колган разлепил глаза и увидел над собой мутное светлое пятно, на фоне которого плавали какие-то радужные бисеринки. Колган закрыл и снова открыл глаза. Бисеринки повторили движения кончиков ресниц. Он понял, что это мелкие брызги воды. Между тем пятно быстро обрело форму сморщенного лица. Еще немного – и Колган узнал Зыбина. Его верхняя губа распухла и была в крови. Одновременно затылок стал наливаться сонной тяжестью. Колган словно только что разгрузил железнодорожный состав угля и прилег. Причем работал так, будто если бы он не успел это сделать или не смог, его бы тут же расстреляли.