– Что ты хочешь… со мной сделать?

Он расхохотался, его руки опустили ее в воду, но теперь она чувствовала горячее тепло огромных ладоней, даже когда он не касался ее тела. Его руки все время были рядом. Она плескалась, смывала пот и грязь и все время ощущала себя в кольце его могучих рук, и от этого кровь приливала к низу живота, ноги становились слабыми, а руки двигались все медленнее и медленнее.

– Не надо здесь, – шепнула она. – Прошу…

– Не могу, – ответил он сквозь зубы. – Это сильнее меня.

Он подхватил ее на руки, сам оставаясь по шею в воде. Ис тихонько вскрикнула, тело Руса напряглось, и без того твердое, как из дуба, она послушно раскрылась навстречу, варвары не терпят сопротивления, охнула и задержала дыхание. Его широкие ладони сдавили ее крепко и плотно, как игрушку, горячая боль внутри прошла, сменившись странным чувством, которое она раньше не испытывала… а теперь ощущала все ­чаще.

Его лицо напряглось, он закрыл глаза, откинул голову, жилы натянулись туго, чуть ли не звенели, стиснул еще сильнее, она вскрикнула, он что-то сказал сквозь стиснутые зубы, пальцы на ее бедрах чуть ослабели, но она знала, что темные следы останутся надолго.

В сторонке слышались крики, плеск, конское ржание. Ис еще продолжала висеть как на дереве, чувствуя горячее сильное тело, впервые не стремясь с облегчением отодвинуться, ее руки обнимали его за шею, их глаза встретились, и она долго смотрела в его лицо, вся отдавшись новому странному чувству покоя, защищенности. Так она не чувствовала себя даже в своем родном племени, в своей семье.

Рус чувствовал, как ее тело вздрогнуло. Ис торопливо отодвинулась, опустила ноги. Когда коснулась дна, вода плеснула ей в лицо, она раскашлялась, он вытащил ее повыше, где воды было до пояса.

– Что-то случилось?

Голос его был полон страха. Она слабо улыбнулась, мокрое лицо блестело, но глаза щипало, и когда на губах ощутила соленое, то поняла, что беззвучно плачет.

– Нет, ничего…

– Но я же чувствую!

– Рус, мне вдруг показалось, что я предаю себя. Нет, не старайся понять. В каждом племени свои понятия. Но я… в самом деле принадлежу тебе. Не только потому, что ты меня взял! Еще и потому, что я сама так хочу…

Его глаза вспыхнули, как два солнца. Ис вздрогнула: ­не­ужто и она для него так много значит? Взволнованная, отвела взор, словно искала, за что зацепиться, в трех шагах ниже по течению в воду вошел и шумно плескался могучий немолодой гигант, в его волосах уже проглядывала седина, но глаза оставались настолько пронзительно-синими, что Ис всякий раз брала оторопь, когда встречалась взглядом.

– Бугай, – прошептала она. – Как он страшен!

– Он хороший, – возразил Рус немедленно. Ис ощутила, как под ее пальцами напряглись его мышцы, будто готовился защищать Бугая даже силой. – Он… чист и великодушен сердцем!

Ее плечи передернулись, вспомнила окровавленный рот гиганта, когда с довольным ревом пожирал еще трепещущую печень врага.

– Это чудовище?

– Ис, – сказал Рус страстно, – он мог бы остаться, жить в богатстве и достатке. Да он и жил в богатстве! Он, если еще не знаешь, мой двоюродный дядя. Двоюродный брат тцара. Но когда нам велено было уйти в изгнание, он сказал при всех, что это нехорошо. И недостойно такого великого тцара, как Пан.

Ис слушала затаив дыхание. Мелкие волны плескали им в бока, а между ними вода стремилась проскользнуть как можно быстрее, чувствуя, что так делать нельзя. Мир скифов дик, странен, подумалось невольно, но подчинен каким-то законам. А самые важные законы те, что внутри человека, а не вне.

– И твой отец его не наказал?

– Покарав одного, получил бы сто новых противников. Он обратил все в шутку, предложил Бугаю выпить, позвал на охоту… Но когда пришел час покидать родной кров, мы увидели, как из ворот своего дворца выехал на огромном коне всадник в доспехах простого воина. Он не смог объяснить, почему так сделал, но зачем простые слова, если в нас просыпаются боги?

– Боги?

– Ну да, – сказал он гордо. – Наш прародитель, верховный бог Род, создал из глины зверей, но когда лепил нас, людей, то смешал глину со своей кровью. С той поры когда поступаем особенно достойно, красиво – это в нас пробуждается кровь Рода. Волхвы говорят, что когда живем красиво, то становимся с богами вровень.

Она покосилась на звероватого воина. Нерасседланный конь Бугая, чем-то похожий на хозяина, стоял по колени в воде, неспешно и брезгливо отцеживал воду через оттопыренную нижнюю губу. Потертое седло украшено кожей, содранной с врагов, а длинными волосами жертв покрыт круп, заботливо предохраняя от зноя и оводов. Бугай довольно взревывал, плескал воду на свою волосатую грудь, похожую на грудь дикого зверя. Если он вровень с богами, то страшно представить, какие у скифов боги.

– Это теперь и мой мир, – прошептала она.

Рус подхватил ее на руки, мокрая одежда облепила ее тело плотно, вода текла в три ручья, бегом и с хохотом вынес на берег.

Еще через неделю земля пошла волнами. То и дело поднимались холмы, холмики, а еще через неделю земля вовсе отвердела, из нее торчали старые камни, белые, изъеденные ветром.

Дозор вернулся с рассказом о высоких горах, что лежат впереди. Правда, видна старая дорога, словно в древности великаны пробили, а потом забросили или вымерли. Чех колебался, собрался малый совет, решили ехать вдоль горной цепи, а наверх не забираться.

Ночами пасли коней, давали отдых скоту, а сами чинили повозки, латали одежонку, обувь. Женщины варили в котлах скудную добычу охотников. Иногда удавалось заполевать и крупную дичь. Били ящериц, вытаскивали из нор сусликов, ховрахов, не брезговали полевками. Искусные охотники били на лету уток и всякую птицу, что неосторожно пролетала вблизи, но когда совсем близко проходили стада туров, табуны диких коней, когда в полуверсте замечали, как огромное стадо свиней лакомится желудями, то усталые кони отказывались свернуть в сторону, и люди понимали их, не понуждали, берегли. Рус то и дело видел, как всадники, покинув седла, ведут коней в поводу, дают отдых.

Потом справа приблизились горы. От них веяло несокрушимой властью, тяжестью, угрюмым спокойствием, и, когда повозки пошли совсем близь коричневой с прожилками стены гранита, людям стало вовсе неуютно и тревожно.

Укрывшись, давали отдых верным коням. От них зависит и победа, и сама жизнь. Если потничек загнется или от одного попадания камешка или ветки, что в бешеной скачке взлетают выше головы! – поранишь спину. Подпругу надо затягивать в меру, иначе конь выбьется из сил быстро, а когда слезешь с него, то сразу же надо проверить, не поранены ли ноги, копыта.

Глава 8

Чех ехал во главе основного отряда. Он знал, далеко впереди за пределами видимости шныряет небольшой дозор на легких конях, хвост беглецов прикрывают тяжеловооруженные дружинники, а всю середину заняли движущиеся повозки. Им не было конца, и Чех смутно дивился: что же заставило людей покинуть обжитой мир? На изгнание были обречены всего трое!