Рус сощурил глаза. Рассмотреть все не удавалось, только и видно, что одеты добротно, ярко, даже нарядно. В руках вишневые ветки с цветами, у женщин на головах вроде бы венки.
– Можно подойти ближе, – предложил Лех. – Вон там земля поднимается, за ней можно пробраться ближе.
Он переступал от нетерпения, а конь за его спиной дергался, натягивал поводья. Глаза Леха горели возбуждением, на щеках выступил жаркий румянец.
– Чех наругается, – сказал Рус нерешительно.
– За что? – удивился Лех. – Мы вообще должны ехать на сутки впереди своего рода… своего племени! Видеть дороги, заранее замечать опасности. Разве он не так наказал?
Рус пожал плечами. Все правильно, но Лех аж визжит от нетерпения как можно больше увидеть и познать в таком огромном мире. И хотя их послали впереди своего народа для вызнавания дорог, но Лех и без наказа бы скакал впереди. И Руса бы уговорил. И потому, что младшего брата уговорить всегда легко, и еще потому, что Русу самому интереснее скакать впереди, чем глотать пыль от задних повозок в охране или же трястись на телеге вместе с женщинами и стариками.
– Чех все равно наругается, – сказал он убежденно. – Ладно, только не слишком близко! Издалека, понял? И сразу вернемся.
– Конечно-конечно, – поспешно согласился Лех, – только поглядим!
По эту сторону вздыбленной земли была еще и низинка, пробрались ближе, даже не пригибая голов. Осторожно выглянули, и Рус слышал, как Лех сразу шумно выпустил из груди воздух. Дома слишком добротны, сделаны на века, в таких живут из поколения в поколение. Точно не степняки, кормятся с полей. Значит, кони сильны и могут сохой с утра до вечера вспарывать землю, но в скачке быстро выдыхаются. Да и не много здесь коней, в таких селах главное – волы, а богатство даже не коровы, а свиньи, куры, гуси…
Дома стоят кругом, оттуда хорошо вести оборону, а на чистой от строений площади толпится народ. В самой середке белеет свежеструганными досками помост, в центре высится остроконечный столб. К столбу… привязана женщина.
Лех зашипел зло, но младший брат, словно не слыша, пополз вперед. Ни одна веточка не хрустнула под его телом, да и хрустнула бы – кто услышит, все повернули головы к помосту. Рядом с женщиной стоит волхв с седыми волосами на плечах и длинной бородой, убранной в две косы. В правой руке держит каменный нож, левой показывает народу большую жертвенную чашу.
Лех видел, как люди вздымают кулаки, слышал крики. Мужчины сажали детей на плечи, чтобы тем было лучше видно. Волхв продолжал показывать жертвенную чашу для сбора крови. Солнце светило ярко, Лех рассмотрел даже странный узор в виде двух змей.
Рус подполз еще ближе, тихо раздвинул ветви. Дыхание вырвалось из груди со всхлипом, словно получил удар в живот палицей. Женщину привязали спиной к столбу, ее ослепительно белое обнаженное тело блистало как яркий солнечный луч среди темных от солнца и покрытых пылью и грязью лиц. Но что голая, кто не видел нагих женщин, Рус не мог оторвать вытаращенных глаз от дивных волос женщины: иссиня-черные, как воронье крыло, пышные и длинные, почти до пят! Он твердо знал, что таких волос не может быть у человека. Охотники этого племени явно поймали демона ночи.
– Лех, – сказал он торопливо, – Лех…
– Что с тобой? – спросил Лех удивленно. – Тебя трясет, как медведь грушу! И побелел весь.
– Лех, – повторил Рус шепотом, он ощутил, что и голос дрожит как лист на ветру. – Лех, я должен ее спасти.
Лех дернулся от удивления так, что даже конь за ним присел и замотал мордой. А его младший брат смотрел вытаращенными глазами, шлепал губами, как карась перед червяком на крюке. Лицо стало жалким, будто вот-вот заплачет. Таким он становился, когда подолгу смотрел на усыпанное звездами небо.
– Спасти? – переспросил Лех недоумевающе. – Но ее лишь отдают местному богу! Это невеста…
– Я не кланяюсь чужим богам, – прошептал Рус. – Для меня он не бог.
– Но ежели он не отдаст? – хмыкнул Лех. – Ты хоть понимаешь…
– Я не Чех, чтобы понимать, – ответил Рус свистящим шепотом. – Я чувствую, что я не должен… что я должен… эх, не разумеешь! У меня вот тут в груди прямо криком кричит.
Отсюда из-за веток было ясно видно, как волхву подали черного петуха, барана и что-то мелкое, похожее на летучую мышь. Он замахнулся широким топором, острый солнечный блик кольнул Руса в глаз так неожиданно, что Рус отпрянул, потом топор беззвучно опустился, голова петуха отскочила, и лишь тогда до братьев долетел глухой стук топора о жертвенную колоду. Под крики толпы волхв разрубил барана, зачем-то трижды бил по крохотной мыши, если то была мышь, не попадал, видно, наконец с громким воплем вскинул к небу окровавленный топор.
Кровь жертвенных зверей двое помощников собрали в чашу, перемешали и побрызгали женщине руки и ноги. Народ вопил, на невесту указывали пальцами. На помост бросали цветы, венки. Затем волхвы отвязали ее от столба, народ расступился, она медленно сошла с помоста. Ее повели по узкому проходу в сторону реки.
Держалась она ровно, смотрела прямо перед собой. На голове был венок из белых цветов. Разница между белой кожей и иссиня-черными волосами была настолько яркой, что Рус снова ощутил удар под дых, а горячая кровь ударила в голову с такой силой, что он качнулся. Волосы черным водопадом струились по прямой спине, касались ягодиц, небольших, но вызывающе оттопыренных.
У нее были длинные стройные ноги, высокая грудь, больше Русу рассмотреть не удавалось, но он не сомневался, что богу воды в невесты выбрали самую красивую. Везде в племенах отыскивали самых красивых девушек и топили в угоду богам рек, озер и небесной влаги.
Лех смотрел заинтересованно. В их племени тоже топили самую красивую, но только ранней весной, когда просили дождя на все лето, убеждали уберечь поля от наводнений и засухи.
– Наверное, давно дождя не было, – сказал он знающе.
– Похоже, и не будет, – прошептал Рус.
– Почему?
– Я же сказал, чужим богам не поклоняюсь.
– Ты еще не одумался?
– Если даже своих богов не страшусь, а лишь почитаю как прародителей, то что мне чужой урод?
Лех укоризненно покачал головой. Он знал, что отважен, и знал, что другие это знают. Но стоит ли заводить врага в лице чужого бога? Да еще на его земле?
– Брось, – сказал он сердито. – Она ж черная!
– Да, – прошептал Рус яростно и восторженно. Его глаза не отрывались от белого тела девушки, наполовину скрытого черными волосами.
– Как ворона!
– Да…
– Как осмоленная головешка!
– Да… – ответил Рус зачарованно. – Зато тело белое.
Лех фыркнул с пренебрежением и жалостью к убогости брата. Всяк знает, что у женщины волосы должны быть как расплавленное золото, похожие на солнечные лучи… или в худшем случае – на колосья спелой пшеницы. Кому из мужчин таких женщин не достается, тот берет рыжих. Правда, их у скифов немного, почти все женщины их крови золотоволосые и дивные ликом, а самая лучшая из них – дочь Степного Орла, воеводы Пана…