Галина уже отошла от зеркала, и ребята были рядом. Талеев негромко окликнул их, и вчетвером, следуя за официантом, они вошли в зал.
Столик был рассчитан на шестерых и уже сервирован столовыми приборами, бокалами, рюмками, графином с водой. Посередине в хрустальной вазе стоял большой букет алых роз.
– Небедно живут российские офицеры. – Гера отметил и безупречной чистоты и свежести скатерть, и ножи-вилки-ложки из мельхиора. Бокалы для вина были хрустальными. – Что-то я не замечаю за соседними столиками такого ресторанного великолепия. Ты чем их купил?
– Вообще-то не я. Но об этом ты чуть позже узнаешь. Размещайтесь.
Столик располагался у окна, в очень удобном месте недалеко от эстрады. Звучала негромкая «живая» музыка, несколько пар танцевали. Не успели друзья разобраться, кому где сесть, как официант подкатил раздаточную тележку, до предела забитую всевозможными закусками, и начал расставлять их на столе.
– Ты действительно уверен, что мы все это употребим?
– Даже ни секунды не сомневаюсь. Но к выбору блюд я не имею никакого отношения – оставил это на совести одного весьма компетентного человека.
– Небось пышной администраторши?
Редин только неопределенно усмехнулся. Убедившись, что гостям пока больше ничего не надо, официант отошел от столика. Все как-то сразу почувствовали, что чертовски голодны, и стали накладывать в изящные фарфоровые тарелки всю поданную ресторанную гастрономию. Неожиданно в звуки исполняемой с эстрады мелодии вплелись какие-то новые аккорды. Они быстро стали ведущей темой, и вот уже в зале уверенно и громко зазвучала песня, хорошо известная всем присутствующим: «...Когда усталая подлодка из глубины идет домой...» Никто не вышел танцевать. Люди за столиками внимательно слушали, а большинство негромко подпевали. Там и тут произносились тосты, раздавался звон бокалов...
В это время из двери, ведущей во внутренние помещения ресторана, появился очень примечательный человек: высокий – под метр девяносто, плотный, если не сказать полный, мужчина в черном с блестками смокинге. В руке он держал бутылку шампанского и степенно вышагивал по направлению столика Команды. С ним здоровались некоторые посетители, а он в ответ одарял всех сияющей белозубой улыбкой и вежливым наклоном массивной, ухоженной головы с черными вьющимися волосами.
У самого столика в его свободной руке неизвестно откуда появилась прекрасная белая роза. Мужчина галантно преподнес ее Алексеевой, потом ловко подхватил протянувшуюся за презентом руку девушки и запечатлел на ней поцелуй. Тут же из-за спины мужчины вынырнул официант с подносом, на котором стояли шесть высоких тонких бокалов. Мужчина сам наполнил их шампанским и дождался, когда гости за столом возьмут их в руки. Приподняв свой бокал за тонкую ножку, он произнес густым басом:
– За великое счастье видеть вас у меня в гостях!
Пригубив напиток, он вернул бокал на поднос. Онемев от неожиданности, все добросовестно выпили свои порции. Расхохотался во весь голос только Редин:
– Так вот что, по-твоему, значит «специальная церемония», Али! – Обернулся к друзьям: – Честное слово, для меня это, – его рука обвела полукруг, указывая на цветок, поднос и шампанское, – такая же неожиданность, как для всех вас. Зато организатора, – указующая рука остановилась на импозантной фигуре, – очень даже хорошо знаю. Позвольте представить: Али Алиев, мой бывший сослуживец. А ныне...
– ...директор этого небольшого заведения. И отчасти совладелец. – Мужчина, склонив голову к правому плечу, прищелкнул каблуками. – Насчет сослуживца Сергей Михайлович преувеличил: я служил матросом у него в подчинении и очень многому научился. А песня нравится, Сергей Михайлович?
– Нет слов, Али!
– Только для самых «парадных выступлений» и высоких гостей. Моя любимая на всю жизнь. – Али повернулся к девушке. – Уважаемая дама, позвольте мне ненадолго покинуть вас – дела требуют. – И, сделав церемонный поклон, мужчина степенно удалился.
– Фантастика! – выразил общее мнение Вадик.
– А ты говоришь, пышная администраторша...
– Я тебя недооценил.
– Да моей-то заслуги в этом деле немного. Алиев действительно служил у меня матросом, когда я был еще старшим лейтенантом. Точнее, начинал служить, потому что был расписан в специалисты по автоматике. Хорошо, мы оба быстро поняли, что это не его стезя. А тут как раз освобождалось место кока, то есть повара. Я поговорил с кем надо, и оставшиеся без малого два года своей срочной службы Али кормил нас отменными блюдами. Когда пришло время ему демобилизовываться, наша лодка стояла здесь, в Северодвинске, на ремонте. Так и получилось, что на Родину он не уехал, женился здесь на русской девушке и начал медленное восхождение по общепитовской лестнице. Теперь – уважаемый человек в городе. – Сергей повернулся к Талееву: – Ты взял фото, которые я просил?
Гера кивнул.
– Чуть попозже мы пройдем к нему в кабинет и поговорим предметно. Алиев – азербайджанец, коренной житель Баку. К тому же много видит, много слышит и много запоминает. В общем, побеседуем. А пока отдыхайте, расслабляйтесь и, главное, наедайтесь. Уж чего-чего, а накормят нас сегодня так, как вряд ли кто из нас питался когда-нибудь.
– Хитрый ты, Серега. Неужели сам директор все вечера в ресторане проводит?
– Так я же говорил, что сделал один коротенький звоночек. Так что держитесь, ребята, выбраться отсюда будет трудно. А характер Алиева вы уже чуть-чуть узнали. Боюсь, что и распорядок работы на входных дверях не для нас писан. По крайней мере, в части, касающейся «работает до...».
Редина уже не слушали, все были поглощены едой. Великолепно приготовленные блюда из свежих продуктов таяли во рту, вино было нежным и хмельным, а музыка – замечательной.
В какой-то момент Сергей позвал журналиста, и они отправились в директорские хоромы.
Несколько фотографий Азера Алиев рассматривал пристально и долго. Он цокал языком, поворачивал их под разными углами, подносил под яркий луч настольной лампы.
– Ну, Али! – не выдержал Редин.
Как все восточные люди, Алиев начал издалека:
– Сергей Михайлович, азербайджанская диаспора в городе удивительно малочисленна. Наверно, это связано с общим оттоком населения из-за промышленного спада. Может, сейчас что-то изменится, даже наверняка, но... Пока могу сказать со всей определенностью, что этот человек, – Али пальцем указал на одно фото, – здесь не появлялся.
Талеев начал собирать фотографии со стола, но директор остановил его руку:
– Вах! Подожди! – Он вытащил из стопки фотографию, взятую из личного дела офицера Сиятова более чем десятилетней давности. – А вот человека, очень похожего на этого, я кормил в нашем ресторане пару месяцев назад. Даже разговаривал с ним!
– Как так? Это же один и тот же человек.
– Не скажи, дорогой! Он хотел, чтобы его видели другим. Здесь, – Алиев снова указал на фото из архива ФСБ, – он пожилой, лицо худощавое, волосы с проседью. За 40 лет. А здесь – 25. Круглый, румяный, усики торчком, щечки пухленькие, улыбается. Вот такой он был здесь. Но не настоящий!