– Патрон, по этому рисунку трудно понять, как лучше и незаметнее к этим точкам подобраться.
– Авторам такая задача и не ставилась. Но я сам видел эту территорию. Там почти идеальные условия для захода с тыла. Разделяться не будем. Обойдем точки вдвоем последовательно, начиная с ближней к нам башни. Заскочим сейчас в местное УВД – это по дороге – там нам, по моей просьбе, подобрали подходящую одежду. Замечаешь, Толя, что я даже не спрашиваю об оружии?
– И правильно, патрон! Не надо спрашивать.
Талеев кивнул, и они стали собираться в дорогу.
* * *
11.00. Кортеж президента приближается к Центру детского и юношеского технического творчества.
* * *
Когда все мысли и устремления человека оказываются связаны с одной главенствующей идеей, то часто самые незначительные факты и отвлеченные признаки помимо воли подгоняются именно под эту идею. Безусловно, подобное может привести к непоправимым ошибкам. Но в таком состоянии есть и свой большой плюс: ни одна мелочь уже не ускользает от внимания, а заставляет с предельной дотошностью разбираться во всех хитросплетениях обыденных на первый взгляд событий.
Так произошло и с Гюльчатай. Собранные в опорном пункте милиции участковые инспекторы сначала настороженно помалкивали, не переговариваясь даже между собой. Но быстро освоились, поняв, что обещанное им «высокое и строгое московское начальство» – и есть эта красивая девушка с нежным голосом, готовая доброжелательно и понимающе выслушивать любые их сообщения, часто похожие на байки и анекдоты из серии «будни милиции». Рассказы о событиях посыпались нескончаемым потоком – смешные и печальные, курьезные и деловые; у каждого участкового их было по десятку на день.
– Валера, Валера! – перебивая чей-то монолог, закричал молодой лейтенант. – Ты бабку вспомни! Та еще старуха! Мне всю плешь проела, пока я ее Тимофеичу не сплавил: обращайтесь, говорю, по месту проживания. А она – ни в какую! «Здесь преступление, тут и расследуйте!» Хорошо, наши участки граничат, уговорил ее все-таки. Расскажи, Валера!
Валерию Тимофеевичу, капитану милиции, было лет под сорок.
– Ни бабкой, ни старухой ее никак не назовешь. Она – дама! Тебе, сосунок, этого не понять. Понимаете, – он всем корпусом повернулся к девушке, – по телевизору недавно сериал показывали о милиции. Так вот, там было одно дело, когда злоумышленники воровали крышки от люков и сдавали их в металлолом. Валентина Игнатьевна – любительница сериалов, можно сказать, профессионал; все смотрит. Ну, посмотрела, пошла на прогулку, а тут из люка на улице ей прямо под ноги мужики вылезают. Дело к вечеру, люк этот в самом начале улицы Мира, за всеми жилыми домами. Пожилая дама испугалась открыто вмешаться, но решила последить. И через день снова мужиков застала. Теперь они внутрь влезали. Вот тогда она и пришла к лейтенанту.
– А люки-то все на месте! – радостно известил тот.
– А вы, Валерий Тимофеевич, разобрались? – Галина была серьезна.
– Я в районной мэрии попытался выяснить, там знать ничего не знают о таких работах. Посоветовали мне в городскую управу обратиться, в коммунхоз. Эти мне даже ответ на официальном бланке прислали, а там таким языком написано, что понимай как хочешь: мол, плановые работы не ведутся, но осуществляется периодический надзор...
– Простите, а почему вы решили в коммунальные службы обратиться?
– Как это «почему»? Не понял!
– Так, может, это бомжи какие или просто великовозрастная молодежь по своим тайным делам...
– А, в этом смысле! Так мужики же в форме были. Я-то сам не видел, но Валентина Игнатьевна хорошо запомнила желтые жилеты.
– Ясно. Где эта дама проживает?
– В другом конце улицы Мира.
– Это далеко?
Участковый усмехнулся:
– У нас, на Яграх, все близко.
– Спасибо всем, господа, вы свободны. А с вами, Валерий Тимофеевич, мы зайдем к пожилой даме, а потом вы покажете мне люк.
– Так точно! Я готов.
* * *
Крот – Петрович – оказался тщедушным на вид мужичонкой с хриплым, но громким, пропитым голосом. На вид лет 70, хотя на самом деле едва перевалило за 50. Увидев его, Вадим сразу настроился на весьма непростое сотрудничество, но, на удивление, Петрович оказался очень понятливым, а главное, знающим и думающим человеком.
– С такими просьбами и вопросами, как ваши, с улицы не приходят. Я сталкивался с вашими коллегами. Нет-нет, в плане, так сказать, профессиональном, а не уголовно-политическом. Тоже когда-то интересовались... – И он потыкал большим пальцем куда-то вниз. – Я человек прямой и так скажу: то, что вы мне объяснили в нескольких словах, задача абсолютно нерешаемая не только за 3 – 4 часа, но, наверно, и за 3 – 4 года. Я вот не скажу, что сумел разобраться в этих коммуникациях и за 30 лет.
Подметив, как погрустнел Вадим, Петрович усмехнулся в рыжие прокуренные усы:
– Но, молодой человек, выход есть. Конечно, если повезет и... если вы слегка уточните некоторые моменты своего рассказа. Поясню: мне не нужны никакие тайны, но я должен знать, что или кого мы ищем. Размеры этого «что» или численность «кого». Как долго «это» могло находиться в «подземном царстве»? Есть ли у вас сведения, откуда «это» попадало туда, – вновь последовал жест пальцем вниз, – и куда стремилось? Подождите! Обдумайте мои вопросы не торопясь. Поверьте, в них есть логика. Если вы сможете на них ответить, думаю, что количество предстоящих нам основных маршрутов сократится до полудюжины.
– Так много?!
– Так мало! И тогда в дело вступит первый фактор – везение. А пока вы размышляете и взвешиваете, я кое-что расскажу.
Они сидели прямо на траве, недалеко от второй запасной проходной на завод. Петрович достал из кармана большой портсигар и вытащил из него беломорину.
– Вам не предлагаю: молодежь теперь не курит папиросы. Значит, история этих, как вы называете, коммуникаций начинается не с постройки завода, а гораздо раньше. Основой всего стал возведенный в конце XV века на Яграх Николо-Карельский монастырь. А что за обитель без подземелий и тайных ходов? Вот и получается, что рыть начали еще тогда. В 1921 году в монастыре открыли колонию для малолетних преступников, а с 38-го по 53-й год существовал Ягринский исправительно-трудовой лагерь. Эти тоже рыли. И много! Кто – подземные бараки по примеру фашистов, кто – подкопы на свободу. Завод «Звездочка» начали строить в конце сороковых – и тут же натолкнулись на результаты предыдущих землекопательств. Особенно трудно оказалось разобраться именно с подземными коммуникациями. А сколько всего надо тянуть под землей на судостроительном заводе! Вода, пар, канализация, электричество... не только к цехам, а, главное, к докам и причалам. Вот и стали обходить старые и вовсе древние пустоты самым непредсказуемым образом: то разворачивались под немыслимыми углами, то уходили вглубь, то пробивали насквозь. И замуровывали, замуровывали... В-о-от. Это я к тому, что под нами, – тут Петрович постучал ногой по земле, – целый многовековой мир, причем без разделений на завод и город.