К кучке заложников подошел вожак и, немного гнусавя, проговорил:
– Мы не представились и делать этого не будем. У нас чисто политические цели, которых мы готовы добиваться любой ценой. Те, кто хочет прожить подольше, должны не двигаться и молчать. Если ваш гребаный Кремль удовлетворит наши требования, все пойдут домой с покупками… Не переговариваться!..
Один из террористов, самый здоровый, настоящий бугай, не в лад радостно заржал.
С разрешения вожака заложники по одному бегали справлять нужду в угол. Из-под барьера потянулась извилистая желтая линия. Даша подвинулась, потеснив соседку в голубой косынке, подтянула колени и воткнула в них подбородок. Страх отошел и притаился где-то в сторонке. Даше удалось мало-мальски отвлечься: она размышляла над тем, как хорошо было бы сейчас дать подсечку вон тому здоровяку – ого! У нее получилось бы! – выхватить автомат и полоснуть длинной очередью по вон тем двум стоящим в сторонке уродам… Тут Даша вспомнила, что не знает, куда жать в этом самом автомате и как получается эта самая «длинная очередь», – и освобождаться самостоятельно ей вдруг перехотелось.
Тем временем террористы оживились: судя по отдельным репликам, с ними вступили в контакт какие-то правительственные структуры.
Даша задумалась о том странном дядьке, который был так нежен и предупредителен с ней. Военный. Очень странный. Ее так и предупреждали: «странный». А кто предупреждал, Даша не сказала бы и под пытками… «Вот приехал бы Артем на белом коне и увез меня отсюда, – думала девушка. – Интересно: он, если военный, то, наверное, умеет и на коне верхом ездить?! А этим уродам настучал бы по шерстяным наглым мордам – да так, чтобы сдохли они все! И гуляли бы где-нибудь сейчас, а не сидела бы я тут посреди мочи…»
Даша вздохнула и прикрыла глаза…
С улицы раздалась стрельба – тяжелый механический перестук пулеметов. На крыше что-то затрещало, грохнуло. Девушка никогда не думала, что бывает так страшно, когда стреляют. Ей казалось, что все пули летят не в ночное небо, а прямо в нее. Помимо воли Даша втянула в голову в плечи. Сейчас она с большим удовольствием зарылась бы под кажущийся теперь безопасным и податливым пластик…
Тихий скулеж среди заложников превратился в грудной бабий вой – мужички, слава богу, молчали. А террористы заметались по торговому залу, как крысы, – к окнам, обратно к барьеру, к выходу. Дважды или трижды вожак поднимал автоматный ствол, целясь в толпу, и каждый раз опускал его, а люди от этого движения колыхались, как пшеничное поле на ветру.
Все гады наконец убрались – остался один, в зелено-бурой балаклаве. Он развалился на стуле в сторонке, держа «калашникова» на коленях, и мрачным взглядом обвел заложников.
«Убивать нас они не будут. Пока не будут», – поняла Даша.
Теперь начали стрелять уже совсем близко: эхо автоматного грома сотрясало «Лебедушку». Оставшийся сторожить автоматчик, похоже, был под действием наркотика: на выстрелы он только с отвращением кривил рот.
Даша поглядела на дверь, за которой только что скрылись террористы, перевела взгляд на буроголового и подняла руку, как в школе.
– Можно в туалет? – громко и раздельно проговорила Даша.
Террорист сразу не понял, но потом коротко кивнул и махнул стволом в сторону барьера. Медленно, стараясь не дергаться, Даша выбралась из толпы и, твердо шагая, прошла через зал. Она услышала, как буроголовый что-то мычит себе под нос. Молится он, что ли?
Стараясь не испачкать обувь, Даша присела за барьером и осмотрелась. Рядом с ней оказался конторский разболтанный стул. Повинуясь скорее животному инстинкту, чем разуму, девушка начала отвинчивать металлическую ножку. Она старалась не шуметь, однако все-таки сломала ноготь и тихонько взвизгнула.
Больше не стреляли. Послышались шаги: буроголовый топал в ее сторону. Сжав ножку стула в руках, Даша напряглась, как пружина. Веселое бешенство овладело ею. Это было похоже на детскую игру в прятки, когда становится сразу и весело, и страшно до жути. Еще секунда, и уродливая голова в балаклаве возникнет над барьером…
– Магазин штурмуют!.. Подставили, суки вонючие!.. Вали, Валет, кого успеешь! – раздался утробный рев вожака, и тут же вновь затрещали автоматные очереди.
Едва разобрав эти слова, Даша одним прыжком, как учили на курсах выживания, вымахнула из-за барьера, занося над головой свое оружие.
Ее удара террорист не ожидал: в то время как его «калашников» тянулся к заложникам, Даша с размаху опустила ножку стула на загривок буроголового. Сноровки не хватило: железо скользнуло по потной шкуре и зацепилось за шиворот испачканного камуфляжа. Буроголовый, похоже, почти не почувствовал удара, но рефлекторно дернулся и в ту же секунду нажал на спусковой крючок. Задравшийся к потолку ствол «калашникова» выпустил короткую очередь, и сверху снегом посыпались ошметки пластика.
Даша взглянула в глаза террористу. Из-за балаклавы мутно и почти сонно глядели зрачки невменяемого человека. Найдя новую цель, буроголовый повернулся вполоборота к девушке, и автомат в его руках прорисовал в воздухе плавную дугу. И снова шестым чувством Даша поняла, что сейчас ее единственное спасение – прижаться к буроголовому, чтобы злой автоматный глазок больше не смотрел на нее в упор…
Девушка прыгнула, взмахнув руками, чтобы вцепиться в морду в балаклаве всеми десятью ногтями. Буроголовый выставил приклад, и пальцы Даши больно ударились о дерево.
Террорист отскочил назад, снова задирая ствол. Даша, зажмурившись, бросилась буроголовому под ноги – и очень удачно: тот не устоял на ногах и грузно припечатался задницей к полу, дернул ногой, стараясь угодить девушке в лицо.
Снова загремели выстрелы в коридоре, в холле, на лестницах. И заложники, утратившие остатки самообладания, бросились врассыпную.
Прежде чем Даша успела повиснуть на автоматном цевье, буроголовый вскинул оружие и, не целясь, выпустил длинную очередь по бегущим. Крики и стоны, казалось, качнули стены. Уцелевшие падали на пол, прикрываясь руками.
– А казачок засланный! – прохрипел буроголовый, оборачиваясь к Даше.
Это была первая связная фраза, которую она услышала от него.
* * *
Двадцать метров до входа в зал Тарасов преодолел в три прыжка, побив мировой рекорд в спринте. Кто-то из бойцов успел поддержать огнем: пули разорвали обшивку стены в полуметре от лица Артема. Прежде чем в сумерках появились фигуры террористов, из глубины помещения полетели пули. «Только бы не прямое попадание!» – подумал Тарасов. Шальная пуля чиркнула по бронежилету, еще одна ударилась в каску, подарив Артему давно забытое ощущение дикой боли в шейных мышцах.
«Калашников» ожил в руках майора Тарасова. Он ловко срезал лупящего очередями с колена террориста и, отпрыгнув, вмял обшивку на стене, вжался – и, вскинув ствол, полил пулями светлый квадрат прохода. Еще один свалился мешком, раскидав кривые ноги…
Пули летели мимо, свистели над головами залегшего спецназа, вонзались в пластик и дерево. Пороховая гарь застилала глаза.