Она пришла, как поняла вскоре, когда уже отгремели здравицы в честь великого князя, в честь побед, и теперь гости пили и ели в свое удовольствие, на великого князя внимания почти не обращали. Ее хоть и заметили, но тут же забыли, а пили друг с другом, звонко стукаясь краями кубков, расплескивая дорогое вино, громко хохотали, обнимались, подозрительно вызнавали, уважает ли их сосед, после чего снова обнимались и, вытирая друг о друга сопли и слюни, слезно клялись в вечной мужской нерушимой дружбе.
Ольха не выдержала, спросила соседа слева, им оказался добродушный Асмунд:
– Кто вон тот?
Асмунд на миг оторвался от кабаньей ножки, он ее держал двумя руками, но кончиками пальцев, словно лапку дрозда, посмотрел на Ольху, перевел взгляд на Ингвара:
– Где?
Ольха указала глазами на соседний стол, где смеялся и шутил человек со смуглым лицом и ястребиными глазами.
– Слева от мужика с дурацким чубом на бритой голове.
Сказала и осеклась, ибо хотела заодно уесть Ингвара с его нелепым клоком волос, забыла, что у Асмунда такой же, но грузный воевода не заметил или поленился заметить. В один прием сожрал половину ноги вместе с костями, и Ольха невольно вспомнила поговорку русов, мол, как собаке муха. Асмунд же неторопливо сглотнул, снова посмотрел на нее, на Ингвара. По блестящим от жира толстым губам промелькнула едва заметная улыбка.
– Гм… Не упомню. А вот наш молодой воевода знает наверняка.
Он кивнул на Ингвара. Ингвар сумрачно загребал золотой ложкой гречневую кашу, пропитанную топленым жиром из гуся. Уши его двигались, будто прислушивался к шорохам в лесу, а в сторону Ольхи не смотрел вовсе.
Ольха отвернула лицо. На Ингвара старалась не смотреть, уловила первые признаки охмеления. А меньше всего хотелось бы ударить в грязь лицом перед своим тюремщиком. Княгини никогда не бывают пьяными, как простые сенные девки.
Асмунд хитро посмеивался. Дальше сидел Рудый, он незаметно утащил с блюда друга половинку поросенка, взамен положил обглоданный скелет жалкого бекасика. Асмунд не видел еще, смотрел на Ольху и Ингвара, хитро щурился, чем-то став похожим на Рудого. Ольха подумала, что как собаки становятся похожи на людей, так и друзья. Только люди перенимают не у старшего, а у худшего.
– А в самом деле, – сказал Асмунд задумчиво, – кто бы это мог быть? Я его раньше не видел в этих хоромах. Ингвар, кто тот чернявый?
Ольха краем глаза заметила во взгляде Ингвара, который бросил на развеселившегося Асмунда, нечто напоминающее благодарность.
– Чернявый? – сказал он так поспешно, что едва не подавился. – Сын хазарского кагана. Не наследник, конечно. Наследника берегут, а этот прибыл послом. Вчера прибыл, с князем еще не виделся. Олег не спешит, да и этот сперва почву прощупывает, как на болоте, не провалиться бы, узнать все тропки заранее.
Ольха, делая вид, что ей неинтересно, буркнула что-то, хотя внутри все верещало от жажды узнать побольше о загадочных хазарах, о которых доходили в Искоростень лишь смутные слухи, глазами указала на рослого молодого витязя с золотыми волосами, что веселился с такими же могучими дружинниками в дальнем конце палаты.
– А тот?
– Варяг, – ответил Ингвар без промедления. – Зовут его Малькольм, он явился к Олегу, наслышавшись о его мудрости. И остался, хотя вроде бы мудростью Олега попользоваться не пришлось. А вот тот рядом с ним, справа, любопытный зверь… Родом багдадский иудей, но прижился в Киеве, дом купил, трех жен завел, наложниц не меньше десятка, в свои теплые края ездит все реже, без охотки. Видишь, даже одет как киянин, не отличишь. Говорят, богатств у него больше, чем у короля какого, но он начал их потихоньку перетаскивать в Киев. Значит, верит в князя. Верит, что отныне все пойдет без грабежей, по законам.
Ольха нахмурилась: опять хвала ненавистному захватчику славянских земель, Ингвар тут же кивнул на могучего витязя за дальним столом:
– А знаешь, кто это? Мальфред Могучий, сильнейший из киевских богатырей. Коня поднимает со всадником в полном доспехе и носит по двору, в одиночку тараном в ворота бьет, две подковы разом ломает!
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем по две подковы портит?
Ингвар сказал раздраженно:
– Силу свою кажет! Сила – разве это не самое важное для мужчины?
Она ответила тихо, не глядя в его сторону:
– Это не самое главное даже для зверя.
Сама считала, что для мужчины главное – сила, да и не только для мужчин, спорила, чтобы спорить, но когда такое вырвалось, то самой показалось, что сказала истину.
На пороге возникла стройная миниатюрная женщина. Мгновение оглядывала собравшихся, потом уверенно прошла в палату и села за два стола от княжеского. У нее были очень темные длинные волосы, черные, ярко очерченные брови. Изогнутые крутыми дугами, они придавали ее лицу вопрошающее выражение. Она сидела так, чтобы видеть великого князя. Ольха с удивлением увидела, как изменилось лицо дотоле невозмутимого Олега, прозванного Вещим. Перед женщиной поставили блюдо, кубок с золотым ободком, но она не притрагивалась к еде, пока не встретилась взглядом с повелителем Новой Руси.
Олег смотрел неотрывно, женщина чуть улыбнулась и кивнула. Ольха решила после колебаний, что гостья все же красива. Хоть и с черными, как вороново крыло, волосами, хоть и мелковата в кости, но в ней чувствуется степная резкость. Совсем не похожа на красну девицу из терема, что сидит как дура у окошка и ждет, когда ее кому-нибудь отдадут.
Она повернулась с вопросом к Асмунду, но тот, догадавшись, что хочет от него древлянка, тут же развернулся к Рудому, они обнялись и заорали песню. Морщась, она вынужденно – что делать – обратилась к Ингвару:
– Кто эта женщина? В ней чувствуется тайна.
– Тайна?
– Да. И она самая красивая.
– Где?
– Не на меня смотри… Вон та.
Она указала взмахом ресниц. Ингвар еще некоторое время смотрел на нее, потом скользнул взглядом в указанном направлении.
– А, – сказал он небрежно. – Эта… Я ее уже видел. Не однажды. Она миссионерка.
– Что это?
– Ох, эти дикие люди из леса! Да нет, это не о… словом, она не из леса. Она послана с миссией. Говорить о мессии. Новую веру распространяет! Как офеня товар. Только бесплатно.
– Бесплатно? – не поверила она.
Ингвар показал зубы в недоброй улыбке.
– Заметила? На самом деле только кажется, что бесплатно. Любая вера приносит и деньги, и власть, и все-все… Но потом. Словом, она здесь убеждает принять ее бога. Правда, Олег говорит, что это не новая, а как раз старая до нас дохромала. Вон вы, древляне, свинину вдруг перестали есть! С чего это?