Есть только маленькое, незначительное дополнение к прежнему: в стороне стоит дом и крепость «младшего брата» — голландского резидента. Оттуда, как раз на кратон, глядят пушки. А благодаря этому между султаном и младшим братом всегда царит полное согласие: младший брат очень уважает старшего, а старший внимательно слушает «советы» младшего.
В Дьёки вышло несколько пассажиров, в том числе и уважаемый «пати». Поезд тронулся дальше.
— А теперь поедем в другое, еще более могущественное независимое государство, — в Суракарту, — сказал плантатор. — Правит им великий император — «сусухунан» Паку-Бувоно-Сенапати… э… э…
— Ингнаголого, — со смехом подсказал чиновник.
— Нгабдур! — добавил офицер.
— Да-да, Ингнаголого-Нгабдур и Рахман, кажется, — пыхтел плантатор.
— И еще: Сайдын-Панотогамо, — закончил босой джентльмен.
— Ну, скажете, не великий ли сусухунан?! — обратился плантатор к Дэкеру.
— Должен признаться, что более великого имени в своей жизни я не слыхал, — согласился Дэкер.
Пассажиры дружно рассмеялись.
Они даже не заметили, как очутились в другом государстве. Тут, как и в Джоджакарте, чувствовалась еще большая бедность, но вместе с тем сохранились следы прежней культуры: то руины древних храмов, то каменный идол на поле… В XV веке здесь находилось великое Матарамское царство.
— Станция Соло! — объявил кондуктор.
Это и был главный город Суракарты. Дэкер собрал свои вещи, попрощался с попутчиками и вышел из вагона.
Маленькая, запущенная, грязная станция. Суетится, шумит оборванный и голый люд. Нет уже голландской чистоты и порядка. Но Гейсу с Салулом это лишь на руку: легче остаться незаметным в этой толпе.
Улицы узкие, захламленные мусором и навозом. Дома и хижины плохие, дырявые. На улицах, на рынке, на площади, между домами копошатся люди. Только на ночь прячутся они в свои щели, а днем вся жизнь проходит под открытым небом. Не видно ни магазинов, ни мастерских, так как некому продавать и некому делать вещи. Живут эти люди только бананами да горстью риса, стоящего гроши.
Но дальше, как полагается, есть и господский квартал. Гейс и Салул выехали на большую площадь, вокруг которой стоят два отеля, голландская кирха, клуб, магазины и дома голландцев. Сюда же выходит и стена императорского кратона, а напротив него, как и в Джоджакарте, расположена крепость «младшего брата».
На площади им встретилась торжественная процессия, направлявшаяся от дворца резидента в кратон. Медленно, серьезно, по двое в ряд двигалось несколько десятков человек в разноцветных колпаках из рыбьего пузыря, в ярких саронгах и шароварах, с кривыми крисами за спиной. В поднятых над головой руках они несли золотые и серебряные блюда, миски с крышками. Впереди шел важный человек, строгими движениями отгонявший с дороги встречных людей, а по обеим сторонам процессии специальные лица вздымали желтые шелковые пайонги, являющиеся исключительно императорским отличием.
— Обед сусухунану несут, — сказал кучер, показывая на процессию.
Этот обычай имеет свою интересную историю. Как и при каждом порядочном царском дворце, в Суракарте также бывают интриги, заговоры, убийства. И вот когда-то придворные отравили одного императора. Наследник его, боясь такой же судьбы, попросил у резидента разрешения готовить для себя пищу в резидентской кухне. Резидент охотно согласился, и с тех пор всем сусухунанам готовят еду у резидента. Голландцы не возражают против этого: хотя и кухонная, а все-таки политика, — народ видит, что их властитель обращается за милостью к голландцам.
Через несколько шагов возле одного дома увидели обычного, по-европейски одетого голландца, над которым пайонгоносец нес зонт.
Тут уже и Гейс удивился:
— Гляди, какой адипати нашелся! — обратился он к Салулу.
— Тут все так поступают, — ответил тот. — А чем они хуже здешних господ? Сама власть распределила между ними пайонги в зависимости от чина и положения каждого.
Приехали в отель.
— Пожалуйста, отведите мне такое помещение, чтобы рядом была комнатка для слуги, — попросил Гейс хозяина, сухопарого, подвижного голландца.
— Долго ли вы пробудете у нас?
— Несколько недель, но с частыми отлучками, как того требуют мои дела. Между прочим, быть может, вы знаете, в каком районе легче арендовать земли под плантации для большой голландской фирмы? Ваши услуги не останутся без вознаграждения.
— Постараюсь, постараюсь, уважаемый господин! — еще приветливее засуетился хозяин.
Под вечер Гейс вышел на улицу. В нескольких шагах за ним покорно шел слуга и нес пальто туана. Недалеко от отеля они остановились у входа в дом, над которым была вывеска: школа. Оглянувшись, вошли в двери.
Учитель-яванец Пандо, свой человек, являлся главным звеном связи в подпольной работе. С большой радостью встретил он гостей, отвел их в дальнюю комнату, закрыл все двери и окна и, вернувшись, начал расспрашивать товарищей, как обстоят дела.
С волнением выслушал он рассказ о том, как был захвачен «Саардам», как отведен под Скалы Ласточкиных Гнезд, как там выгружают оружие да еще сколько! Узнал он и о базе, созданной в Бантаме, и о том, что слышно в Батавии.
— Ну, а теперь расскажи, что у вас? — в свою очередь спросил Салул.
— Мы можем рассчитывать, — ответил Пандо, — человек на четыреста активных организованных товарищей. Это костяк повстанцев, они поведут за собой тысячи. Около половины этих товарищей — коммунисты. Лозунг на сегодняшний день — свобода и независимость родины.
— Под этим лозунгом и сам сусухунан может пойти, — улыбнулся Гейс.
— Не знаю, как сусухунан, — сказал Пандо, — а его сановник Радан-Бого уже стал нашим «союзником». Он, как видно, учитывает напряженное положение на Яве и хочет сам стать тут во главе освободительного движения, чтобы восстановить прежнюю Матарамскую империю, где феодалы могли бы без голландцев эксплуатировать народ. Нам известно, что он ведет активную подпольную работу через мулл и прочих буржуазных националистов. Боюсь, что в нашей темной, отсталой стране за муллами пойдет больше народа, чем за нами.
— Этого бояться не следует, — заметил Салул, — ведь на первом этапе наши задачи будут одинаковыми, а там народ разберется, с кем ему лучше идти.
— В таком смысле мы и получили указания из Сурабайи, — ответил Пандо. — Нам даже поручено поддерживать некоторый контакт с ними на случай согласования действий. Не поможете ли вы мне в этой дипломатии?
— Лично мне не подходит обсуждать с ними, как лучше прогнать голландцев, — засмеялся Гейс. — Да и не поверят они белому. — Верно, — согласился Пандо. — Я, со своей стороны, собрал кое-какие материалы о них и даже успел подружиться с одним муллой, а через него познакомился с самим Радан-Бого. Они пока знают лишь то, что я предан делу освобождения родины от голландцев. Но что дальше делать — не имею представления.