– Да, спасибо!
– Тогда я продолжу отвечать на предыдущий... Итак, на «Одиссее» осталось всего одно свободное место. И я вам сейчас даже покажу билет... – Сунув руку во внутренний карман, Феофилактос Манолас извлек конверт с адресом и почтовым штемпелем. – Пару дней назад по моему распоряжению находящийся в этом конверте билет был выслан в редакцию «Афинс ревю» на имя господина Фаниса Апостолакиса... – По толпе журналистов пробежал шум, Манолас кивнул: – Да-да, не удивляйтесь! А к билету была приложена оплаченная страховка на сумму десять миллионов евро! И ее я вам сейчас покажу тоже! Согласно страховому договору, указанная сумма должна была быть выплачена господину Апостолакису в случае, если бы во время круиза ему был причинен вред в виде ожогов от открытого огня либо другие травмы, но в результате пожара на борту «Одиссея»! Как вы понимаете, я не питаю каких-либо приязненных чувств к вышеуказанному господину. Однако я настолько уверен в «Одиссее» и его команде, что пошел на это, несмотря на то, что многие пассажиры были бы не в восторге от того, что на борту рыскает эта ищейка... Извините, но нет ли среди вас господина Апостолакиса? А?
– Нет! Нет! – закричали из толпы.
– Очень жаль, – вздохнул Манолас. – Мне очень бы хотелось посмотреть ему в глаза. Потому что билет и страховка вернулись из редакции со следующим текстом... – Манолас быстро выудил из конверта лист бумаги и прочитал: «Господин Апостолакис просит передать господину Маноласу, что прогулка на „Одиссее“ не входит в его планы из-за напряженного графика работы...»
По толпе журналистов пробежал смех. Манолас быстро продемонстрировал страховой полис, после чего развернул билет на круиз.
– Я не очень хорошего мнения о господине Апостолакисе, но было бы несправедливо упрекать его в трусости. Может быть, он действительно сейчас лежит под чьей-то кроватью и считает охи, вздохи и поцелуи! Поэтому я сейчас прямо при вас сделаю следующее... – Тут Феофилактос Манолас извлек из кармана паркер и, сняв колпачок, быстро что-то черкнул на билете. – Я уполномочен сообщить вам, что «Манолас Шиппинг Компани» собирается устроить круиз «Золотое руно-2»! И первый билет на него будет сегодня же выслан занятому господину Апостолакису!
Манолас повернул билет так, чтобы все могли увидеть, что он собственноручно дописал в названии круиза цифру «2». По толпе пронеслись одобрительные возгласы. Манолас же, сунув билет в конверт, демонстративно порвал страховку:
– Поскольку господин Апостолакис не воспользовался любезно посланным ему билетом, страховка аннулируется! Извините, господа, но на этом я вынужден прервать общение с вами, поскольку мы не даем возможности подняться на борт пассажирам...
– Последний вопрос! Какова цель вашего визита на борт?
– Спасибо! Я, как глава «Манолас Шиппинг Компани», собираюсь проверить готовность лайнера к круизу. Ну и, кроме того, лично пожелать приятного отдыха и семь футов под килем всем пассажирам, в том числе и племяннице премьер-министра, которая является близкой подругой моей супруги...
– А почему ваша супруга не прибыла с вами, господин Манолас?
– Вы, наверное, знаете, что она беременна и врачи не рекомендовали ей перенапрягаться! Еще раз спасибо! – кивнул Манолас и направился к трапу, где вахтенный помощник лихо отсалютовал ему.
Отхлебнув виски, Кащеев поставил стакан на расположенный под иллюминатором каюты кожух судового кондиционера и закурил. Его ставки после неудачного нападения на «Прибрежную» упали ниже некуда. Вот что не давало уснуть Кащееву в ночь после посещения Купером виллы ЦРУ, и об этом же он думал теперь.
Кащееву, имевшему звание полковника, перед посадкой на «Одиссей» проводил инструктаж и ставил задание сержант Сэм Мэтью. Такого унижения Кащеев не переживал уже давно. Но дело было даже не в унижении. Просто при таком положении в табели о рангах ЦРУ рассчитывать на более-менее приличное вознаграждение не приходилось. Максимум, на что можно было надеяться, это на какое-нибудь гипсокартонное бунгало на окраине богом забытого Кливленда и нищенскую пенсию по безработице.
– Козлы! – проговорил Кащеев.
Это относилось ко всем – и к Сэму, и к Вилли с Сидом, и к Куперу, и к его боссам из Лэнгли и Белого дома. Такое отношение после того, как Кащеев рисковал жизнью в Краснодарском крае ради американской «трубы», было просто оскорбительным.
Однако пути назад у Кащеева не оставалось. И он это отлично понимал. Потянувшись рукой к стакану, Кащеев залпом допил виски и криво ухмыльнулся. Продаваться больше было некому. Вот в чем заключалась его главная проблема...
Стоящий у поручней на палубе «ди» среди других пассажиров первого класса Логинов наблюдал, как владелец «Одиссея» поднялся по трапу на борт, где его встретил капитан. Рапорт тот отдал на греческом языке, так что Логинов толком ничего не понял. После этого цветущий Манолас по очереди пожал руки самому капитану и двум его помощникам. После окончания церемонии судовладелец в сопровождении многочисленного эскорта скрылся в надстройке.
Логинов сунул руки в карманы и направился к корме. Документы прикрытия ему спешно изготовили в афинской резидентуре. Для этого использовали настоящий бланк загранпаспорта и вполне аутентичные консульские печати. А вот на фото Логинов был изображен в одной из масок, которые прислали в резидентуру для использования в оперативных целях. В той же маске Логинов, естественно, находился и теперь.
Собственно, в этом и заключалась его главная проблема. Маски были, так сказать, одноразовыми. Согласно инструкции, находиться в них можно было до двух суток. После этого обязательно следовало дать отдохнуть коже. Гарантии же на вторичное использование изготовитель – закрытый ведомственный институт – не давал, поскольку материал был тонким и при съеме маски мог повредиться. Правда, Логинов прихватил с собой в круиз три запасные маски, но они были совсем другими. Поэтому Виктор рассчитывал, что основная маска продержится хотя бы четыре дня – до прибытия в Грузию. В противном случае ему светило стать затворником в своей каюте, не говоря уже о невозможности схода на берег в Поти...
– Монь, а Монь! А почему у этих три шезлонга, а у нас один? – вдруг услышал Логинов плаксивый женский голос. – И почему им напитки подают, а нам нет?
В первый момент Логинов даже решил, что у него на нервной почве из-за этой чертовой маски появились звуковые галлюцинации. Однако Виктор совсем недавно, перед самым отъездом в Италию, проходил ежегодное медицинское освидетельствование, и дотошный психиатр, задававший Виктору какие-то странные вопросы, никаких психических отклонений у него не обнаружил...
– Слышишь, Монь? – снова донеслось с палубы «и».
– Да потому, блин, что у них билеты второго класса, а у нас третьего! – донесся оттуда же и тоже отлично знакомый Виктору голос, только мужской.
Это не могло быть галлюцинацией. Логинов прошел к трапу и спустился на половину пролета. Отсюда его взору открылся бассейн палубы «и». У его ближнего конца в шезлонге возлежал Моня – бывший крымский бандит и бывший агент контрразведки ЧФ. Бывшая ялтинская проститутка Лиза, подвизавшаяся при Моне в сложном статусе любовницы-парикмахерши-визажистки, сидела на бортике бассейна и болтала ногами в изумрудной воде. У расположенного чуть поодаль бара торчал Монин телохранитель, гигант Шварц.